Тиасса

ПРОЛОГ

Сетра приветствовала меня словами:

— Хочу, чтобы ты кое с кем встретился, Влад.

Я, признаться, ожидал чего-то вроде «Ты что тут делаешь», поскольку заявился на гору Дзур без предварительного уведомления. Но — если бы Сетра Лавоуд делала исключительно то, чего от нее ожидают, она не была бы Сетрой Лавоуд.

Я гостил у своего друга Морролана, который был достаточно любезен, чтобы телепортировать меня к горе Дзур; выдержав чертовски длинный и утомительный подъем по широкой лестнице, я обнаружил хозяйку в библиотеке. В руках она держала книгу весом фунтов этак в десять, не меньше.

Заметил это не я один.

— Это не книга, босс. Это тайное оружие. Такая падает тебе на голову, и все.

— Думаю, ты прав.

С одной стороны, мне было любопытно, с кем это она желает меня познакомить; с другой — я все же прибыл сюда по делу. Сетра спросила, хочу ли я вина; да, ответил я, и ее слуга, странный, скрюченный старик Такко, организовал бутылку и бокал перед свободным креслом. Я сел, отпил глоток и спросил:

— Кто он?

— Выходец с Востока.

— Откуда?

— Издалека.

— Все королевства Востока…

— ОЧЕНЬ издалека. Он не говорит ни на одном из известных тебе языков.

— Зато известных тебе?

— И мне тоже. Но я освоила один.

— Как?

— Некромантка научила. Когда уже знаешь десяток наречий, добавить к ним еще одно не слишком сложно. Я пока пытаюсь научить его нашему, однако дело это небыстрое.

— А ты как с ним познакомилась?

— Нас свела Некромантка.

— Интригующе.

— Интрига началась для тебя, когда я не спросила, что тебя сюда привело.

— Хорошо, но теперь интрига развивается еще дальше.

— Так что привело тебя сюда?

— Поскольку я вышел в отставку, я подумал, может, обменяемся окопными анекдотами.

Сетра улыбнулась и промолчала.

— Ладно, — сдался я. — Все из-за этой вот штуки. — Я открыл кошель, достал вещицу и продемонстрировал поближе.

— Ого! — проговорила Сетра. — Где ты такое достал?

— Длинная история. Что это такое?

— Не уверена. Но штука безусловно интересная.

— Ладно, кто первый?

— Сам решай.

— Тот тип, с которым ты хочешь меня познакомить — в чем суть вопроса? У него есть для меня работа?

— Вроде того. Но не обычного твоего сорта.

— Обычной ты, полагаю, именуешь абсолютно законную деятельность моего магазинчика трав.

— Ага. Не такого.

— Что же тогда?

— Он хочет, чтобы ты рассказал.

— О чем?

— Обо всем. Обо всем, что ты делаешь, законном и нет.

Я взглянул на нее. Вид вполне серьезный.

— Сетра, если я когда-либо делал что-нибудь незаконное — а я, разумеется, не делал, — с какого вдруг перепою мне обо всем этом рассказывать?

— Первое. Много денег. Второе. Время от этого тебе могут перепадать разные полезные пустячки. Третье. Потому что я даю тебе слово чести, что ничто из рассказанного тобой никогда не будет услышано никем, способным причинить тебе какой-либо вред.

— Много денег — это сколько?

— Эквивалент пяти сотен империалов в золотых слитках без имперского клейма за несколько часов беседы, с обещанием повторить, если все заинтересованные стороны будут согласны, возможно, несколько раз.

— Пять сотен.

— Да.

— Неплохо. А почему я?

— Он хотел меня, но я отказалась. И предложила взамен тебя, потому что ты можешь дать ему то, чего он хочет.

— А чего он хочет?

— Понять, на что похожа здешняя жизнь.

— На горе Дзур?

— В Империи.

— И я могу ему это объяснить?

— Полагаю, можешь.

— И никто больше не услышит, слово чести?

— Да.

— Ладно, встречусь с ним и обдумаю вопрос.

— Хорошо, — кивнула Сетра и протянула руку. Я передал ей вещицу. Она покрутила ее, внимательно рассматривая.

Действительно выдающаяся штуковина. Размером с мою ладонь, вся серебряная, только глаза из чего-то вроде крошечных сапфиров. Крылья тонюсенькие и пронизаны массой крошечных дырочек, так что просвечивают насквозь. Вокруг пасти — усы.

Вскоре Сетра отстранилась от нее и снова взглянула на меня:

— Как ты сказал она к тебе попала?

— Случайно проходил мимо недавно убитого типа, и она была в его поясной сумке.

— Врешь, — улыбнулась она.

— Сетра, как ты можешь так говорить!

— Сама мысль о том, что ты шаришь в карманах у случайно подвернувшегося трупа — чушь. Ты пытаешься заставить меня поверить, что это был кто-то, кого ты убил. Но наемные убийцы никогда не грабят свои жертвы, это непрофессионально.

— Это-то ты откуда знаешь?

— Влад, я далеко не первый день обретаюсь на этом свете. Так что давай начистоту. Где ты нашел тиассу?

— Это важно?

— Да.

— Почему?

— Причины исполнены мистического значения. А теперь рассказывай.

— Я охотно услышал бы о мистическом значении.

— Не сомневаюсь.

— Ладно. Знаешь старый рынок над Северной набережной?

— Прекрасно знаю.

— Там я ее и нашел.

— Что, просто вот так вот лежала?

— Не совсем.

— И?

— Так вот, о мистических значениях.

— Влад, я же пошутила.

— Нет. Обычно у тебя такой вид, когда ты говоришь правду, но надеешься, что никто не поверит.

Сетра остановилась.

— Поймал[1].

— Спасибо. Так что именно ты имела в виду?

— Расскажи мне, как именно ты ее нашел.

— Во сне.

— Весьма вещественный сон.

— Вернее, ее принес кое-кто, кого я встречал только во сне.

Сетра наклонила голову.

— По-моему, нам обоим пора честно отвечать на вопросы, тебе не кажется? — Я открыл было рот, но она проговорила: — Влад, ты же прекрасно знаешь, что меня тебе не переспорить.

Я остановился.

— Твоя правда.

— Излагай.

Я начал излагать.

СЕРЕБРЯНАЯ ТИАССА

В первый раз я увидела тиассу за девять Взаправдашних Лет до своего рождения. Ее держала Мафеньи, и она была такая красивая! Когда я снова увидела ее, за двести Взаправдашних Лет до того, я просто должна была взять ее. И взяла.

Не думаю, что Мафеньи так уж сильно возражала. Она ведь сделала ее не чтобы хранить. Она сказала, что сделала ее, потому что должна была, но ей нельзя ни у кого оставаться надолго. Она сделала ее из серебра, привезенного аж из Аэльмы, это такой город на реке Чарек у гор Даэльд, где серебро лежит прямо на земле.

Мафеньи сказала, что она расплавила серебро в котле, сделанном из света, а потом отрезала себе руку и бросила в котел, и вынула один из своих глаз и поместила его туда же, а потом придала серебру форму, пока оно еще было нестерпимо горячим. Она истратила на это годы и годы, чтобы уши стали идеальными, а сквозь крылья просачивался свет свечи; а в глаза она вставила крошечные сапфиры. Я спросила, а почему же у нее целы обе руки и оба глаза, и Мафеньи ответила, что она богиня и снова их вырастила. Она сказала, что я тоже могу стать богиней, если пожелаю, но я ответила, что моя бабушка богиня и ничего интересного в этом нет.

Когда мы поговорили, я ушла, но потом вернулась. Я хотела просто взглянуть на нее еще разок, но она спала, и тут я поняла, что должна взять ее, и влезла на полку и взяла.

Она была небольшая, но такая тяжелая, что пришлось держать обеими руками. Я вернулась домой и все так же держала ее и смотрела на нее, но на серебре остались отпечатки пальцев, так что я как следует вытерла ее и завернула в ткань. Такой я ее и держала, только иногда разворачивала, чтобы еще раз взглянуть.

Там жила женщина по имени Шувин, атира, очень милая. Я решила, что тиасса должна быть у нее, и оставила ее в ее доме, а потом ушла посмотреть, как создается новый мир (жутко интересно!).

Потом вернулась и захотела еще раз посмотреть на серебряную тиассу, но у Шувин ее больше не было. Но она делала очень красивые псионические отпечатки, и я решила посмотреть их. Она подарила мне одну из копий Водопадов Йеветны — такую четкую, что когда на нее смотришь, прямо вся мокрая. Это вообще-то мамины слова, но я думаю, это очень смешно и верно, так что я тоже так говорю. Я спросила Шувин, что стало с тиассой, а она сказала, что не знает, она просто как-то пропала.

1

к тринадцатой по счету книге Влад, конечно, способен на такой подвиг, но либо действие пролога происходит в куда более ранние времена, когда знакомство с Сетрой еще не было столь тесным — либо же в настоящий момент у Влада «деятельность» совсем иного рода