Страница 92 из 103
— Значит, он здесь? — спросил Фрике, который никак не мог усидеть на месте.
— Да подожди ты! Господин Буало отправляется к своему англичанину. Это весьма приличный господин с лицом патриарха и богатый, как Крез. «Стой! — говорит ему англичанин. — Этого недостаточно. Бандиты прерий — люди хитрые. С ними нужно действовать осмотрительнее. Экспедиция против них — дело нешуточное; это все равно что война с королем Конго. Я вам дам надежных союзников». И он посылает слуг разыскивать людей, которые согласились бы составить наш резерв. А мы тем временем ждем и тревожимся о тебе. Наконец в одно прекрасное утро к нам является толпа черномазых, чуть более цивилизованных, чем твои новые приятели. Все они одеты в штаны и шерстяные рубашки, с ружьями, и командуют ими тамошние метисы. Вообще они молодцы, ты сам увидишь. Мы сходимся на военный совет. Театр войны обозначен на карте. Это — озеро Тиррелл. Уговариваемся, что мы поедем по озеру в лодке, а господин Буало, наш скваттер Даниель, один из племянников англичанина-патриарха и отряд черномазых пойдут берегом. Нам дают резиновую лодку, которая тебе так понравилась, мы садимся на этот волшебный ковер и плывем. Через несколько суток мы приезжаем к мысу как раз в тот момент, когда один мерзавец топит другого. Вот и все. Больше ничего. Теперь ты все знаешь, сынок.
Из этого краткого, но живописного рассказа старого моряка читатель может вполне уяснить теперешнее положение наших друзей, решившихся сыграть последнюю партию.
Пьер просто сиял от радости, что так неожиданно нашел своего племянника Жана, пропавшего двадцать лет тому назад. Фрике наслаждался счастьем близкого свидания со старым другом, с которым они вместе путешествовали по Южной Америке. Доктор и Андре мечтали о благополучном окончании экспедиции, организованной для розыска их приемной дочери.
С минуты на минуту ожидалось прибытие вспомогательного отряда, посланного английским скваттером, а с таким подкреплением выигрыш не вызывал сомнения.
Конечно, друзья наши немного беспокоились из-за близости негодяя-американца, которого Пьер де Галь узнал в ту минуту, когда тот бросал в воду своего сообщника-мулата. Выстрелив, доктор, вероятно, серьезно ранил американца.
Прошло двенадцать часов после встречи друзей. Они вернулись к мысу и потратили много времени, чтобы найти вход в таинственную пещеру, но их усилия не увенчались успехом. Но что вход в нее через расщелину на гладкой поверхности скалы со стороны озера не единственный, было очевидно уже потому, что с озера в эту расщелину очень трудно было проникнуть, а между тем на поверхности скалы не замечалось никаких следов.
Европейцы и их союзники-дикари, дожидаясь прибытия подкрепления, по необходимости ограничились весьма относительной блокадой пещеры. Мы говорим «относительной», потому что точные границы блокируемого места были им неизвестны. Приходилось быть настороже, особенно ночью, когда и озеро, и его берега окутала непроглядная темнота.
Австралийцы освоились с белыми как нельзя лучше. На это было две причины: во-первых, Фрике спас от смерти Жана Кербегеля, а во-вторых, дикари по-прежнему принимали доктора Ламперрьера за воскресшего Нирро-Ба. Белые и негритосы жили душа в душу и могли, в случае надобности, рассчитывать на самую деятельную помощь друг друга.
Было решено продолжить поиски со стороны озера как только рассветет. Фрике предложил спуститься по канату и заглянуть в дыру в главной базальтовой скале.
Ночь прошла благополучно. Взошло солнце и разогнало толпы летучих мышей и ночных бабочек.
Мы сказали, что ночь прошла благополучно, но это не совсем верно. Случилось одно, по-видимому, совершенно несущественное происшествие, которое, однако, не укрылось ни от Андре, ни от Фрике.
Как араб спокойно засыпает под оглушительный лай своих собак и моментально просыпается, лишь только они перестанут лаять, точно так просыпается и моряк, если винт парохода вдруг прекратит работать. Французы крепко спали под неумолчный шум ручья, вытекавшего из пещеры в озеро. Но вдруг ропот струи прекратился, и неожиданно наступившая тишина сейчас же разбудила их.
— Господин Андре, — сказал Фрике, — что это за чертовщина? Почему ручей перестал течь?
— Я только что хотел сказать то же самое.
— Нет ли в этом какого-нибудь фокуса?
— Странно, странно. Я ничего не понимаю.
— Подождем. Завтра узнаем.
Удовлетворившись этим, Фрике заснул, а наутро проснулся первым. Он сразу же пошел на край утеса, нагнулся вниз и убедился, что за ночь ручей исчез.
У парижанина невольно вырвался крик удивления:
— Черт возьми! Отверстие заткнули! Его заделали ночью! Да еще как искусно: место, где оно было, едва можно узнать по нескольким каплям воды, которые просачиваются сквозь кладку. Негодяи, очевидно, там, и скоро у нас начнется потеха.
ГЛАВА XI
Таинственный дом. — Лендлорд. — Гостиница — ресторан — притон. — Завсегдатаи уединенного дома. — Прибытие свэгменов. — Ловкость лендлорда. — Непреодолимое искушение. — Бутыль водки и бочонок анчоусов. — Безобразная оргия. — Трехдневное беспробудное пьянство. — Джентльмен или авантюрист? — Появление бывшего капитана «Лао-цзы». — Назидательная беседа пирата с лендлордом. — Незнакомец, в ожидании лучшего, пользуется пьяным ирландцем как подушкой.
В ту минуту, когда Фрике издал возглас удивления по поводу пропажи ручейка, километрах в четырех от того места происходила возмутительная сцена.
Если идти по узкой, едва протоптанной дороге по другую сторону озера, то на пути вдруг, как из-под земли, вырастет низкий неуклюжий домик в виде блокгауза, окруженный высокими прямыми деревьями, увенчанными шапкой тусклой, пыльной зелени. Этот простой дом построен из нетесаных смолистых бревен и состоит из двух очень низких корпусов с такими узкими окнами, что их скорее можно принять за амбразуры для стрельбы из пушек, чем за отверстия для пропуска внутрь дома веселых солнечных лучей.
Оба корпуса параллельны и почти симметричны. Их разделяет двор шириною около пятидесяти метров и окружает забор из таких же прочных бревен, как и самое строение. Один корпус выходит фасадом на озеро, а другой — на долину.
Этот некрасивый и даже мрачный дом — гостиница, где сходятся на нейтральной территории мелкие золотопромышленники, пастухи, рудокопы и лесовики.
По странному, абсолютно непонятному капризу хозяин гостиницы, словно не заботясь о привлечении посетителей, выбрал для своего заведения совершенно неудобное место: с одной стороны — крутой, недоступный берег озера, с другой — труднопроходимая, неровная дорога, и вдобавок ко всему кругом — полнейшая глушь. Года три или четыре назад, когда обанкротилась одна компания, вздумавшая искать золото на пустынных и скудных берегах озера Тиррелл, на соседний лес совершила набег толпа дровосеков, человек двадцать, которая начала безжалостно рубить деревья. Вскоре, как по волшебству, из громадных бревен возникло человеческое жилище. Затем к дому подъехала огромная фура, запряженная двенадцатью быками, а через два дня работники получили расчет и ушли. Фура простояла за оградой лесного сооружения три дня, а потом уехала неизвестно куда.
Дом стоял в уединении несколько лет. Лишь изредка забредет в него умирающий от голода пастух или подойдут к его воротам несколько негритосов и попросят чего-нибудь поесть, зная, что белые почти никогда не отказывают в подаянии. По временам, приблизительно раз в полгода, в ворота въезжала фура и вскоре возвращалась обратно, сдав свой таинственный груз.
Но вдруг диггеры открыли богатый прииск, тот самый, где отличился Фрике, спасая Жана. Вся окрестность оживилась, и таинственный дом открыл для посетителей свои мрачные ворота. Он получил пышное название гостиницы-ресторана, сохранив, однако, зловещий вид подозрительного притона.
Но золотопромышленники не обращали внимания на наружность. Вино в гостинице подавалось превосходное, пища — сытная, а хозяин, умевший замечательно готовить крепкие приправы, столь милые англосаксонскому желудку, брал очень умеренную плату. Кто он был и откуда — никто не знал. Его называли лендлордом, и он охотно отзывался на это прозвище, донельзя лестное для его самолюбия.