Страница 38 из 75
Хм. Похоже, это именно то, о чем говорил доктор Кенни.
Тия, чисто для верности, просмотрела еще несколько источников — не затем, чтобы убедиться, что «крысы» действительно опасны, а затем, чтобы выяснить, насколько колония готова встретить «крыс» и ухудшившуюся погоду.
Все, что она нашла, сходилось с тем, что неведомый автор писал «Фреду». Генераторы защитного поля были самые что ни на есть стандартные, не рассчитанные на критические условия. Склады имели металлические двери — но обшиты были зачастую пластиком либо деревом. Дома были построены из местного камня и хорошо утеплены для борьбы с холодом — но при этом имели пластиковые либо деревянные двери. Да, пищи было запасено с избытком, но что станут делать колонисты, когда «крысы» прогрызут стенки складов и доберутся до их запасов? Последние двадцать лет колония целиком зависела от пищи, выращиваемой на месте. Местный космопорт не был приспособлен для ввоза провизии, и синтезаторов промышленного масштаба на планете не было. Были протеиновые фермы — но что, если «крысы» проникнут туда и сожрут культуры заодно со всем прочим? И даже если людям удастся отстоять свою еду — что они станут делать, если, как предполагал автор записки, «крысы» прогрызут двери домов и примутся лакомиться одеждой, одеялами, мебелью?
И что толку от этих официальных отчетов? Есть ли на планете хоть кто-нибудь, кто способен остановить надвигающуюся катастрофу?
Ей пришлось целый день рыться в деловых поисковиках, прежде чем она нашла ответ. На планете имелся производитель специализированного защитного снаряжения, включая мощные генераторы защитных полей. Этот завод вполне мог обеспечить колонистов всем необходимым, как только губернатор признает, что опасность действительно существует. Конечно, правительственных фондов могло не хватить на оплату всех средств защиты, но более восьмидесяти процентов населения имели страховку от несчастных случаев и катаклизмов, и страховые компании оплатят защиту своих клиентов.
Половина ответа есть. А как насчет второй половины?
Еще одна фирма, торгующая своей продукцией на многих планетах, у которой имеется запас самых простых, устаревших синтезаторов на расстоянии нескольких дней полета от Ларго Дракона. Эти синтезаторы не отличались разнообразием ассортимента, зато сырьем для них могло служить что угодно: углеводы синтезировались из угля либо нефти, протеин — из отходов, волокна — из любого растительного сырья, и таким образом можно было получить хотя бы элементарные продукты, которыми можно питаться, которые можно носить, из которых можно делать мебель…
Тия принялась воплощать свои планы в жизнь. Но не через Бету, своего инспектора, а через Ларса и его инспектора.
До возвращения Алекса она успела предпринять все необходимые действия. Она направила в обе избранные ею компании тщательно составленные письма, присовокупив все документы, имевшиеся в публичном доступе. Она преследовала цель убедить их в серьезности ситуации, не произведя при этом впечатления истерички.
Разумеется, тот факт, что она вкладывает деньги в их фирмы, должен был убедить их хотя бы в том, что если она и истеричка, то истеричка небедная…
Если у них достаточно мозгов, они сумеют сами понять, что к чему, на основании присланных ею документов, и тогда они ей поверят. Есть надежда, что к нужному моменту они будут готовы действовать.
Последнее сообщение она отправила в тот момент, когда Алекс уже подходил к шлюзу.
— Разрешите подняться на борт, мэм? — весело окликнул он. Тия распахнула шлюз. Он взлетел наверх, прыгая через две ступеньки. Когда он ворвался в центральную рубку, Тия сказала себе, что авось мода скоро переменится: Алекс был одет в желтую куртку с алой отделкой и алые штаны с желтой отделкой. И то и другое было достаточно ярким, чтобы слепить глаза и смахивать на светофор. Тия порадовалась, что может убавить яркость своих зрительных датчиков.
— Ну, как прошло воссоединение? — спросила она, когда снова смогла смотреть на него.
— Да там не все были, человек шесть всего, — сказал ей Алекс, пересекая рубку и направляясь к своей каюте. Он бросил сумки на койку и добавил: — Мы чуть-чуть разминулись с Хрией. Но все равно было весело!
— Я думала, ты вернешься в жутком похмелье.
Алекс удивленно расширил глаза.
— Да что ты, как можно! Я ведь наш официальный шофер — по крайней мере, в мои обязанности входит проследить, чтобы никто не ошибся шаттлом. Сам я никогда не пью — ну, почти никогда. Это портит реакцию.
Тии почему-то приятно было это слышать.
— Ну что, ты по мне скучала? Я по тебе скучал. Тебе было чем заняться?
Он плюхнулся в свое кресло и задрал ноги на приборную панель.
— Надеюсь, ты не все это время читала институтские доклады?
— Нет, — небрежно отозвалась Тия, — я нашла себе кое-какие другие занятия…
Включилась связь. Алекс вел себя паинькой и одет был в свежую, разве что чуть-чуть помявшуюся форму. Он смирно сидел в кресле — просто образец уравновешенного выпускника Академии и добросовестного пилота Курьерской службы.
Тия порадовалась, что уговорила его облачиться в форму. На связи были профессор Бартон Глазов-Верона-Грас, глава Института археологии, и седовласый мужчина в темном костюме, которого профессор представил как администратора сектора Центральных Миров Джошуа Эллиота Синьора. Очень, очень высокопоставленное лицо. И сейчас это лицо было чем-то чрезвычайно озабочено, хотя тщательно это скрывало. Увидев его на экране, Алекс сразу выпрямился, демонстрируя, что он весь внимание.
— Александр, Гипатия, мы сейчас отправим вам большое сообщение со снимками и голограммами, — начал профессор Бартон. — Но пока что нашу проблему будет представлять предмет, который вы видите у меня на столе.
«Предмет» был не чем иным, как красивой вазочкой. Изящной и стильной: асимметричной, с чувственно-резкими очертаниями, как будто автору вздумалось смешать арт-нуво с Сальвадором Дали. Казалось — насколько Тия могла судить на основании того, что видела на экране, — вазочка изготовлена из многослойного полупрозрачного стекла или керамики.
При этом она была покрыта налетом, который приобретают только вещи, много веков пролежавшие в земле.
«Или специально обработанные для того, чтобы искусственно состарить предмет». Но разве стал бы профессор лично связываться с ними из-за каких-то подделок? Вряд ли.
Единственная проблема с этой вазой — если она была подлинным артефактом — состояла в том, что ее стиль не походил ни на что из того, что имелось в базах данных Тии.
— Как вам известно, контрабандисты, грабители и «черные археологи» всегда представляли для нас серьезную проблему, — продолжал профессор Бартон. — Очень неприятно прибыть на место раскопок и обнаружить, что все уже разграблено. Но в данном случае ситуация неприятная вдвойне. Потому что — как уже, по-видимому, догадалась Гипатия — стиль этой вещи не соответствует ни одной из известных цивилизаций.
— Несколько недель тому назад, — мягко вставил Синьор, — черный рынок оказался наводнен сотнями подобных артефактов. Анализ показал, что они весьма древние — вот эта вазочка, к примеру, была изготовлена в те времена, когда в Египте правил Рамзес Второй.
Профессор не то чтобы ломал руки, но заметно было, что он в отчаянии.
— И таких предметов — сотни! — воскликнул он. — Все, что угодно: от чаш до жертвенных сосудов, от украшений до статуй! А нам не только неизвестно, откуда они взялись, — мы даже не знаем ничего о том, какой народ их изготовил!
— Разумеется, большинство предметов сохранилось не настолько хорошо, как этот, — продолжал Синьор, восседавший в кресле с той немыслимой неподвижностью, которая доступна только профессиональным политикам или актерам. — Но, помимо того, что они невероятно ценные и, таким образом, торговля ими приносит немалые доходы преступным сообществам, эти артефакты отличаются еще одним неприятным свойством.
Тия поняла, что он имеет в виду, сразу, как только он заговорил об этом. Снова какая-то зараза!