Мужчины своих женщин

— Давай, бабка, продавай. Тебе все равно это не надо. А я хорошие деньги дам за твою развалюху.

— Это не развалюха, молодой человек, — робко возражала Вера, пытаясь соблюсти интеллигентность. — Мой покойный муж был…

— Все, нет его больше! — сердился мужик. — Был да сплыл! Продавай, бабка! Имей совесть!

Прибавлял он каждый раз сущие копейки, а делал вид, что это целое состояние. Жадничал. И когда она окончательно сказала ему «нет», страшно разозлился. На прощание бросил: «Ну, попомнишь ты меня!», хлопнул дверью. Вера испугалась, пожалела, что и затеяла все это дело с продажей, занервничала. Пришлось снова таблетки пить. Но ничего, все вроде обошлось; настырный покупатель о себе больше не напоминал.

А это был их деревенский сосед, о чем Вера, конечно, и знать не знала. Ее участок прилегал к его земле почти вплотную, их разделяла лишь узкая тропинка между заборами, которая, собственно, и была границей деревни и дачного кооператива. И вот кривоносый решил таким образом волшебно расширить свои владения. Отказ Веры порушил его грандиозные планы.

В тот год дачу у нее не купили. Соответственно, не оказалось денег на пальто и сапоги, и она ходила в старом, испытанном. Ничего, как-нибудь.

Глянув однажды на себя в зеркало попристальней, она увидела, что уже сильно постарела. Когда произошла с ней эта перемена, она не успела заметить, но вот место моложавой, статной женщины средних лет заняла довольно еще стройная и энергичная бабулька. А обратного хода нет.

Ну что ж, бабушка так бабушка. Много таких вокруг. Может, придется жить еще лет до девяноста, вот там действительно будет о чем подумать.

Однажды вечером в ее квартире раздался телефонный звонок.

— Теть Вера, — произнес незнакомый молодой мужской голос, — здравствуйте. Говорят, вы дачу продаете?

— А вы, собственно, кто такой? — удивилась она.

— Вы меня не узнали? Ну, богатым буду. Это я, Леонид.

— Ой, Леня, здравствуй, правда не узнала…

Родной племянник Павла. Она видела его раза, может, три. На школьном выпускном, на проводах в армию, потом на поминках Игоря, брата Павла. А после Леня женился, но на эту свадьбу они с Павлом не попали. Что-то тогда помешало. Кажется, Вера прихворнула, а может, ей и просто не хотелось идти.

И вот теперь звонит насчет дачи.

— Продаю, Леня.

— Не продали еще?

— Нет…

Сказано это было очень просто и деловито, словно речь шла о буханке хлеба.

— Так ты ж не видел ее еще!

— Вообще-то видел. Я к дяде Паше несколько раз приезжал туда, так что представляю.

В мое отсутствие приезжал, ревниво подумала Вера. А Павлуша и не говорил об этом. Чего это он с племянником своим так сошелся? Никогда особенно сердечными не были отношения двух братьев Силантьевых…

— Дядя Паша был хороший хозяин. Это как гарантия, знак качества. Так что беру. Сколько вы хотите, тетя Вера?

Вера поджала губы. Вот, не было ни полушки, да вдруг алтын.

А с родственника ведь много не спросишь.

— Ну, — сказала она неуверенно, — надо встретиться, все обговорить…

— Хорошо. Давайте тогда прямо там, на участке, и встретимся, посмотрим, все решим. Давайте завтра, вы свободны? Завтра суббота.

— Ладно, завтра. Часов в двенадцать я приеду.

— И мы с женой приедем. До свидания тогда, теть Вера!

— До свидания.

Леня за прошедшие несколько лет мало изменился, был все такой же быстрый, сжатый, целеустремленный; он говорил готовыми отточенными фразами, часто коротко всхохатывал и тут же обрывал сам себя, словно не желая тратить время на бесполезное занятие. Он каждую свою секунду экономил, чтоб не пропала зря, и больше всего не любил тех людей, которым нужно объяснять одно и то же несколько раз. «Тормозов» не любил. У него, наверное, имелась какая-то грандиозная цель в жизни, и к этой цели он собирался упорно двигаться много лет. Сумеет ли достичь того, к чему стремился, он, конечно, не знал, но готов был положить на этот алтарь любые усилия, заранее поняв своим быстрым умом, что движение к цели само по себе гораздо важнее, чем сбывшаяся мечта.

Жена его, Наташа, была, наоборот, очень спокойным человеком; она словно гасила излишнюю скорость и активность своего мужа, да так, что он этого и не замечал. Разум у нее был светлый. Жизнь была ей понятна и не таила в себе никаких загадок; жизнь давалась ей легко, без напряжения, несла ее в своем течении плавно. Не то что другие — едва преодолеют одно препятствие, как на горизонте появляются два новых, своими же руками воздвигнутых. Никуда не торопясь, Наталья делала лишь необходимые дела, сходу отметая глупые мелочи, и потому не отставала от мужа на марафонской дистанции, которую он себе определил, а зачастую и поддерживала, когда это требовалось, или даже тащила его к далекой неведомой цели.

Но Вера пока ничего этого не знала. С первого взгляда Наташа ей не очень понравилась: толстая, корова коровой, стоит, глаза круглые пучит, улыбается глупо. Вера сразу взяла в отношении нее покровительственный, несколько недовольный тон.

— Ну, здравствуйте, здравствуйте, заходите в гости…

Отдала ключи Лене, он с трудом открыл дом. Внутри, конечно, был прежний развал и начавшаяся разруха. Но Леня ходил по дому и восхищался:

— Ай, красота какая! Ай, лепота! Ну, дядя Паша, молодец! Что развалилось немного без хозяина — так это поправимо. Все в наших руках…

Он осмотрел и участок, где что. И вдруг попросил познакомить его с соседом слева.

— Зачем тебе, Леня?

— Да так, вопрос один есть.

Ладно, пошли. Сосед как раз нес им навстречу полные ведра воды. Поставил на землю, заулыбался.

— Ох, жара. Здравствуй, Вера. Как здоровье-то?

— Здравствуй, Николай, — поздоровалась Вера. — У меня все нормально. Вот хозяин новый моего участка, знакомься: Леонид.

Мужики пожали друг другу руки.

— Дядь Коля, — Леня сразу взял быка за рога, — а чего это заборчик-то на нашу территорию шагнул?

— Заборчик-то? — переспросил Николай, закуривая. Предложил и Лене, но тот помотал головой. — Заборчик на месте стоит.

— На месте, да не на том, — твердо сказал Леня. — Почти целый метр оттяпали вы у нас. Я был здесь два года назад и отлично помню, что межа проходила вон по той старой яблоне.

— Это как так, Николай? — изумилась Вера. — Правда, что ли?

И сама пошла посмотреть. Точно, Леня не ошибся. Она внимания не обратила, да толком и не присматривалась никогда. Сосед передвинул забор на их территорию, выгадав для своего участка дополнительные двадцать пять квадратных метров земли. И не заметишь ведь сразу, среди травяных зарослей.

— Ну, Николай, не ожидала от тебя, — сказала Вера, вернувшись. Губы ее были поджаты. — Как не стыдно-то тебе, а?

— Да ты сама рассуди, Вера, — сказал сосед проникновенно. — Ты дачей не занимаешься, тебе все равно. Собиралась продавать. Придут чужие люди, так что, для них беречь? А я вот по-соседски, как бы взял попользоваться. Никто и не заметил. Да вот, видишь, какой пришел паренек — глазок-смотрок. Родственник твой, что ли?

— Пашин племянник.

— Ну тогда понятно, — кивнул Николай. — Родная кровь.

— Значит, договорились — заборчик двигаем обратно, и без обид, — подытожил Леня.

— Да двинуть его недолго, только видишь. Лень, я землю-то обработал, унавозил… Ты бы мне хоть бутылку за труды поставил, что ли.

— Дядь Коля, я вам бутылку с удовольствием поставлю, но не за навоз, а так, по-соседски. Навоз — это ваши проблемы. Договорились?

— Ну ладно, парень.

Они ударили по рукам и разошлись. Вера видела, что Николай, хоть и жалко ему земли, нисколько не обижен, а даже наоборот, доволен: у него толковый сосед появился. Потому что земля землей, а человек важнее.

Леня вел себя так, словно все уж у них насчет дачи было решено, хотя они с Верой еще и не говорили: сколько, чего, когда… Он попросил разрешения надеть рабочий комбинезон Павла, переоделся и куда-то направился быстрым шагом. Лицо его было хмурым и сосредоточенным.