Роковая неверность

Москва встретила Привольнова неприветливо. Наверное, так же неприветливо встречает нового человека любой другой город на земле. Во всяком случае, так чужакам кажется. Нет, никто на Жорика не смотрел враждебно. Просто Привольнов чувствовал себя немного неуверенно, белой вороной, что ли. Чужая земля, чужой город, чужие люди.

Из аэропорта Домодедово Жорик добрался до города, там, на метро, до шоссе Энтузиастов. Еще три остановки на трамвае, и Привольнов у цели.

Нужный дом представлял собой длиннющую кирпичную девятиэтажку, стоявшую вдоль дороги. Застекленные силами жильцов, а потому кое-как и по-разному балконы и сушившиеся на них разноцветные тряпки портили внешний вид улицы, наводя на мысль, что в девятиэтажной коробке расселился цыганский табор.

Двести семьдесят вторая квартира находилась в седьмом подъезде. На двери был установлен кодовый замок, поэтому Привольнову пришлось подождать, когда в подъезд войдет кто-либо из жильцов. Проскользнув в дверь, Жорик поднялся на четвертый этаж, поставил у ног небольшую дорожную сумку и нажал на болтавшуюся на проводе кнопку звонка. В квартире долго никто не отзывался, и лишь после того, как Привольнов позвонил в третий раз, где-то в глубине квартиры щелкнул замок, потом загрохотала наружная дверь, и на площадку выглянула хозяйка. Ею оказалась лахудра лет тридцати, с крашенными в рыжий цвет свалявшимися волосами и бульдожьим лицом. Зубы у нее были золотые, в углу рта торчала сигарета. Одета в потертый халат, на бледных жилистых ногах с синими прожилками вен дырявые тапочки.

– Ну, чего раззвонился! – мимоходом глянув на дорожную сумку Жорика, с ходу заявила лахудра. – Не видишь, люди не хотят открывать. К кому пришел?

– Что, значит, к кому? – подивился Привольнов. – К кому позвонил, к тому и пришел.

Лахудра сделала затяжку и, скривив губы, выпустила дым в сторону.

– Здесь две квартиры, – заявила она презрительно. – Неужели непонятно? А коридор общий. Так кто тебе нужен?

– Мне в двести семьдесят вторую.

– Ну, я из нее. Слушаю. – Лахудра вытащила изо рта сигарету и щелчком отбросила ее в угол лестничной площадки.

– Да как вам объяснить, – замялся Жорик, соображая, с чего лучше начать. – Я муж Наташи Привольновой.

Молодая женщина шире открыла дверь, уперлась одной рукой в косяк, а другой – в крутой бок.

– А я жена Васьки Рыжего, – хохотнула она. – Ну и что? Объясни, кто такая?

Трудно было говорить о мертвой Наташе. Привольнов выдавил:

– Молодая женщина здесь жила. А потом ее убили.

С лахудрой вдруг произошла метаморфоза. Из нахальной и самоуверенной она превратилась в скромницу. Глазки у нее забегали, а сама она даже как-то уменьшилась в размерах.

– Ах, вот оно что! – пробормотала она. – Ну, жила здесь такая, а теперь я поселилась. Ты извини, мужик, но мне пора. Меня приятель ждет. – Женщина сделала шаг назад, взялась за дверь и попыталась закрыть ее.

Привольнов вовремя поставил ногу.

– Эй, эй, красавица, погоди! – воскликнул он. – Мне поговорить нужно.

– Я ничего не знаю, мужик. – Лахудра дернула дверь сильнее, однако Жорик удерживал ее ногой крепко. – Пусти, говорю.

– Так дело не пойдет! – возмутился Привольнов. – Я издалека приехал, разыскиваю сына Александра. Мне очень нужно его найти.

– Да не знаю я никакого Александра! – вдруг разозлилась лахудра. Ей не терпелось избавиться от назойливого гостя. – Я же объяснила тебе, мужик: переехала недавно, ни о чем знать не знаю, ведать не ведаю. – Женщина вдруг с неожиданной силой толкнула Привольнова в грудь, Жорик отлетел к стене, а она захлопнула дверь. Щелкнул замок и на двери в квартиру.

Жорик в сердцах сплюнул. Он вновь подошел к двери, однако, сколько ни звонил, из квартиры так никто и не вышел. Раздосадованный Привольнов, прихватив сумку, спустился на лифте на первый этаж и выскочил из подъезда.

Придется отправиться в ГУВД. Там-то уж наверняка должны знать об обстоятельствах гибели Наташи и о местонахождении Саши. Выспросил дорогу. Районный отдел внутренних дел находился через пару остановок. Жорик решил прогуляться пешком, поближе познакомиться с московскими улицами. Шел по шоссе Энтузиастов, пялясь то на раскинувшийся по одну сторону дороги Измайловский парк, то на ряд домов, тянувшийся по другую.

Минут через пятнадцать добрался до РОВД. Молодой сержант на проходной долго не мог взять в толк, чего от него хочет Привольнов. Потом куда-то позвонил, с кем-то поговорил, но, в конце концов, назвал номер кабинета и пропустил в РОВД. Жорик поскитался по зданию, отыскал нужную дверь, постучал и вошел.

В помещении стояли два стола, несколько стульев, шкаф и сейф. На одной стене рядом с раковиной висело полотенце, на другой – портрет президента. Плотные красного цвета шторы на окне с решеткой из толстых прутьев создавали в кабинете полумрак.

За столом спиной к окну сидел средних лет мужчина в гражданской одежде. В лице, фигуре и осанке его было нечто медвежье. Если бы было чуть темнее, то сослепу точно можно принять за бурого мишку, а то и за североамериканского его собрата гризли. Те же покатые плечи, руки-лапы, нос пуговкой, глазки-бусинки и оттопыренные ушки, почти на макушке. Мужчина указал глазами на стул.

– Садитесь. – Когда Привольнов устроился на стуле напротив него, потребовал: – Паспорт, пожалуйста.

Жорик достал документ, протянул милиционеру. Тот взял паспорт, со скучающим выражением на лице полистал страницы, удовлетворенно кивнул и бросил на край стола.

– Следователь Викулов Виктор Владимирович, – представился «гризли», откинулся на спинку стула и сложил руки-лапы на солидном, округлой формы брюшке. – Я веду дело об убийстве гражданки Привольновой Натальи Дмитриевны.

Жорик склонил голову:

– Понятно.

– Вы, гражданин Привольнов, кем доводились убитой? – Следователь буравил глазками-бусинками посетителя.

– Муж, – заявил Жорик, тут же поправился: – Бывший муж, – и сбивчиво стал объяснять: – Ну… мы уж года два как не жили вместе. Но официально не были разведены.

Викулов качнул своей медвежьей головой.

– Я понял. – Он подался вперед, положил локти на стол и, сцепив руки в замок, подпер ими подбородок. – Что вам сказать, Георгий Петрович, – изрек он соответствующим печальному событию грустным тоном. – Примите мои соболезнования. В настоящее время по факту убийства вашей бывшей супруги ведется расследование. К сожалению, пока никаких результатов по нему в интересах следствия сообщить не могу.

– Я понимаю, товарищ следователь, – кивнул Привольнов. – Но не могли бы вы хотя бы в общих чертах рассказать, что произошло? Я нездешний. В Москве знакомых у меня нет, а потому, кроме как в милиции, узнать о подробностях убийства Наташи мне не у кого.

Следователь потер подбородок, сложил руки на столе.

– Что вам рассказать-то, – произнес он раздумчиво. – Убили вашу бывшую жену зверски. Смаковать подробности убийства не буду, чтобы еще больше не травмировать вас. Скажу только, что убийца, которому хозяйка квартиры, по-видимому, сама открыла дверь, с ходу ударил женщину ножом в область груди. Затем нанес несколько ударов в шею. Потом преступник перевернул квартиру вверх дном, что-то разыскивая. После чего отмыл в ванной от крови руки и покинул квартиру. По горячим следам убийцу найти не удалось.

Как бы ни хотел не травмировать своим рассказом Жорика следователь, ему это не удалось. Привольнов живо представил себе истекающую кровью Наташу, ее молящий о пощаде взгляд, сдавленные крики о помощи и внутренне содрогнулся.

– Когда произошло убийство? – спросил он ставшим вдруг чужим голосом.

– Сейчас скажу точно. – Следователь пододвинул к себе лежавшую на краю стола папку, открыл ее и, полистав подшитые листы, сообщил: – Двадцать второго августа.

– Двадцать второго августа? Так давно? – удивился Привольнов. Он быстро сопоставил в уме числа и произнес: – Но ведь со дня смерти прошло уже двадцать два дня.