Страница 9 из 104
— Терпение, моряк, не следует торопиться. Мы ведь не знаем, каковы нравы здешних туземцев. Как бы нам не угодить в руки уважаемых «людоедов», любящих жаркое из путников.
— Ба!.. Это вполне возможно.
— С другой стороны, если я не ошибаюсь, здесь проходит очень сильное течение, и, если судить по тому, как плывет этот пустой бочонок, оно может вынести нас в открытое море. И можно поручиться, что там нас не ждет стол, накрытый на семьдесят два куверта[50].
— Так что же ты предлагаешь?
— Надо добраться до берега, а поскольку на корабле не осталось ни одной лодки, нам сперва следует построить плот, на что понадобится не больше часа.
— Твой план мне нравится. Мы без труда выберем из этого нагромождения обломков все необходимое. За работу, дружище…
И наши друзья принялись за работу. Вооружившись топором и пилой, Пьер Легаль распиливал, подбирал, подгонял нужные им доски, да и Фрике, болтая за четверых, работал за десятерых. Впрочем, старый моряк не уступал ему ни в остроумии, ни в работе.
— Гляди-ка, сынок, плот у нас будет на загляденье, не хуже, чем если бы его сделали на верфи. Раз уж так получилось, что мы не можем поймать на крючок этих подлецов, и раз все пошло прахом, не стоит вешать нос, тут ничего не поделаешь. Мы сделали все, что могли. Будем надеяться на лучшее. Нам еще подует попутный ветер.
— Конечно, старина, ты прав.
— Вот и прекрасно! Будь что будет, да здравствует удача! Ну, а деньги наших друзей мы как-нибудь вернем. Нам и не в таких переделках приходилось бывать!
— Да, конечно.
— Подумаешь, кораблекрушение! Если я когда-нибудь снова попаду на военный корабль, то будет что рассказать молодым морякам. А сейчас надо работать. Послушай, сынок, ты пока собери все, что нам может понадобиться: ружья, патроны к ним, топоры, ножи, провизию, пилу, смену одежды… Карта тоже была бы не лишней. Так что принимайся за дело. А я сейчас сооружу короткую мачту. Вот и все. Останется натянуть кусок холста, и парус будет готов. Мы сможем пуститься в плавание, как на быстроходном трехмачтовом баркасе.
— Я все собрал, Пьер, — отрапортовал в скором времени Фрике. — Этого, наверное, будет достаточно? Мы не собираемся пускаться в дальнее плавание. А еще я нашел в одном из ящиков французский флаг.
— Узнаю тебя, моряк, — ответил Пьер Легаль, суровое лицо которого осветила довольная улыбка, он был явно взволнован. — Ты не представляешь, как мне приятно снова его увидеть.
Затем просто и в то же время с достоинством старый боцман, сняв фуражку, спустил фал[51] и поднял флаг. Фрике также обнажил голову. Оба друга молча пожали друг другу руки. Теперь лишь толстый канат связывал плот с севшим на риф кораблем. Пьер, орудуя длинным веслом, которое было установлено на корме и должно было служить рулем, подал знак Фрике. Тот поднял топор и одним ударом перерубил канат.
— В добрый час! — воскликнул бретонец громовым голосом.
— Да здравствует Франция! — ответил Фрике.
Плот медленно отошел, уносимый волной. Боцман, ловко орудуя веслом, делал все, чтобы не сесть на стремительно приближавшуюся мель. По его указанию Фрике, не выпуская из рук шкот[52], дабы иметь возможность воспользоваться первым бризом, отдал парус. Плот, подгоняемый течением и легким ветром, обогнул риф и вошел в узкий фарватер, как бы образующий вход в бухту. Перед глазами наших друзей возникла восхитительная картина. Темные и тяжелые волны океана затихали прямо у входа в гавань, где вода была совершенно спокойной и настолько прозрачной, что сквозь нее было видно белое, гладкое, словно атласное, дно. Лишь у подводных рифов, расположенных полукругом внутри бухты, пенились легкие волны. Снаружи бухту ограждали от разбушевавшейся стихии невысокие коралловые скалы, которым были не страшны удары бушующего океана.
До берега оставалось метров пятьсот, не более. Быстро преодолев это расстояние, друзья высадились наконец на маленьком острове, затерянном в огромном водном пространстве.
— Ну что ж, — беззаботно бросил Фрике, — я уже в четвертый раз оказываюсь в роли робинзона, а как ты, Пьер?
— О, я давно не веду счет пережитым мною кораблекрушениям.
— Прекрасно, значит, у тебя большой опыт, и ты знаешь, как поступать в таких случаях. Давай в первую очередь обследуем, если ты, конечно, не против, часть наших владений и приготовим себе обед. Я бы охотно подкрепился.
— Думаю, ты прав. Тем более что вот уже три дня, как мы не получали довольствия.
— В книгах все робинзоны разжигают огонь с помощью кусков дерева, трут изо всех сил один о другой. Надо сказать, не очень удобный способ. Я только раз видел, как таким образом удалось разжечь костер, это было в Африке, на экваторе, а исполнителем был маленький чернокожий принц. Сегодня я могу предложить кое-что получше. Кремни, огниво и несколько метров фитиля. Эти стебли древовидного папоротника загорятся не хуже спичек… Вот… Все в порядке… А теперь подумаем о жарком.
Сухой треск кустарника прервал речь Фрике, парижанин тут же схватил топор и приготовился к обороне. Треск повторился, казалось, кто-то в лесу перемалывает битый фарфор. Молодой человек сделал несколько осторожных шагов в сторону леса и остановился. У гигантских кокосовых пальм он увидел огромного краба, расправляющегося весьма оригинальным способом с волокнистой оболочкой, опутывающей орех. Не отрывая глаз от этого любопытного зрелища, Фрике бросился к крабу и, не обращая внимания на обе клешни, ловко оглушил его сильным ударом топора.
— Попался, мой милый! — воскликнул охотник радостно.
Затем, схватив длинную лиану, парижанин в мгновение ока связал добычу и вернулся к Пьеру Легалю.
— А вот, Пьер, и необходимое нам жаркое…
— Бог ты мой! Сегодня нам, кажется, повезло. Атлантический краб, и какой огромный! Его бы с луком да под белым соусом, пальчики оближешь!
— Восхитительно! Но у нас нет ни масла, ни лука, и мы съедим его просто испеченным.
— Это тоже очень вкусно.
— Господин Пьер Легаль, с каким чувством вы говорите сегодня о еде, я не знал, что вы такой гурман.
— Сынок, — наставительным тоном ответил старый боцман, — после стольких кораблекрушений начинаешь ценить простые радости жизни. Видишь ли, моряк на берегу должен гулять на славу. Сегодня мы наконец вырвались на свободу, это надо отпраздновать.
— Полностью с тобой согласен, дружище. Вот увидишь, когда наш краб будет отварен и съеден, я угощу тебя изысканными блюдами. Мы приготовим себе великолепное пальмовое вино, и ты позабудешь о всех других напитках. Мне ведь не впервой оказываться в таком положении. Сколько воды утекло с тех пор, когда я впервые познакомился с жизнью робинзонов…
— Пока ты будешь готовить рагу из краба, думаю, неплохо было бы сходить за галетами и водкой, у нас есть небольшой запас на плоту. Надеюсь, ты не против?
— Конечно нет. Однако подожди минуту. Хоть мы в каких-то ста пятидесяти метрах от берега, надо прихватить с собой ружье. Нам не известно, обитаемый это остров или нет. А люди, живущие в этих широтах, как я уже говорил, слишком любят человеческое мясо… Если бы у нас от голода не подвело животы, следовало бы сперва обследовать этот остров, но ты же знаешь пословицу соловья…
— …баснями не кормят. А сам болтаешь без умолку. Все! Беру ружье и…
— Смотри-ка, что я говорил.
— Вот это да, негритос.
Высокий, абсолютной голый туземец, вооруженный копьем, бежал к ним, привлеченный, видимо, запахом поджаривающегося в своем панцире краба.
Увидев двух европейцев, он, испуганно выпучив глаза, остановился как вкопанный, затем огляделся по сторонам и растянул в улыбке рот, обнажив словно сделанные из черного дерева зубы.
— Тысяча чертей, до чего же он безобразен, — не выдержал Пьер.
— Извольте войти, — произнес Фрике самым любезным тоном. — Однако вы могли бы оставить свою алебарду[53] в прихожей.
50
Куверт — прибор, сервировка для одного человека за парадным обеденным столом.
51
Фал — снасть, при помощи которой поднимают на судах паруса, реи, флаги, сигналы и проч. (Примеч. перев.)
52
Шкот — снасть, идущая от нижнего угла паруса и служащая для растягивания и управления им. (Примеч. перев.)
53
Алебарда — старинное холодное оружие в виде топоровидного лезвия, насаженного на длинное древко с копьем на конце.