Страница 8 из 46
Минут пять она лежала без движения, затем очнулась, как от кошмарного сна, и почувствовала, что ее пробирает озноб. Маленький кореец, выносливый как большинство азиатов, постепенно приходил в себя. Видя, что малыш оживает, Фрикет воскликнула:
— Отделался легким испугом… просто замечательно! Однако как холодно! Так недолго и насморк подхватить.
— Апчхи! апчхи! — оглушительно чихнул мальчуган.
— Так я и знала!
И она прибавила:
— Чуть не забыла сказать, мой любезный, что мы, видимо, вне опасности.
Тот ответил длинной и, естественно, непонятной фразой. Едва передвигая свои слабые ножки, ребенок подошел и стал дергать ее за мокрую юбку, как бы говоря: «Пошли отсюда скорее!»
— Конечно, но только… куда? Ты же местный, показывай дорогу.
Девушка рассмеялась, но не слишком весело, напрасно она призывала на помощь все свое мужество. Ее по-прежнему пробирала дрожь, зубы стучали от холода, а мальчик не переставая тянул ее куда-то.
— Ну, хорошо, пойдем… по крайней мере, не будет так холодно.
И они отправились куда глаза глядят, спотыкаясь на каждом шагу, натыкаясь на сухие ветки и корни, обходя ямы и рытвины.
Им удивительно повезло: они ни разу не встретили никого из своих врагов. Китайский отряд, вероятно, остался на той стороне реки, чтобы обеспечить отступление своей армии. Между тем вскоре к страданиям беглецов от холода и усталости добавились еще и муки голода. Маленький кореец уже давно ничего не ел, и ему становилось все хуже и хуже. Фрикет тоже чувствовала себя неважно, так как перед сражением только чуть-чуть перекусила, и с тех пор у нее во рту не было ни крошки. Так они долго бродили, валясь с ног от изнеможения, но не решаясь даже присесть из опасения, что недостанет сил подняться.
Наконец стало светать. Фрикет, думавшая, что пройден немалый путь, с изумлением обнаружила, что они все время сворачивали в одну сторону и в результате сделали полукруг. Река по-прежнему была рядом, метрах в пятистах. Несмотря на серьезность положения, девушка звонко рассмеялась:
— Совсем как в моих любимых книжках, в которых я впервые прочитала о необыкновенных приключениях и далеких странах. Когда ночью или в тумане путешественники сбиваются с дороги, они двигаются, отклоняясь от прямого пути в левую сторону. Да, наверное, я слишком хорошо это помнила!
Глядя на Фрикет, развеселился и мальчик, и его жалкое сморщенное личико сразу преобразилось от радости. Девушка еще раз подивилась его безобразию, но это не могло уменьшить ее привязанности к малышу: ведь столько пришлось пережить вместе!
Поднималось солнце, заливая золотистым светом верхушки деревьев, и тут француженку словно осенило.
— Слушай, а как тебя зовут?
Ребенок не понял, он попытался повторить за ней незнакомые слова, выговаривая их по-китайски.
— Нет, нет, мы с тобой не на уроке французского!
— Фалансуского, — невозмутимо твердил малыш.
— С ума сойти можно!
Ей никак не удавалось объяснить, пришлось действовать иначе: настойчиво показывать на себя пальцем и повторять:
— Фрикет…
Она проделала так несколько раз, чтобы ясно показать, что это ее имя. Мальчик заулыбался и повторил:
— Фалликет!
— Да нет же, совсем не Фалликет! Фрикет! Фрикет!
— Фалликет!
— Перестань, прямо наказание какое-то! Хватит коверкать мое имя, я не могу это слушать! Оказывается, здесь, в Китае, очень странно произносят «р».
Она снова принялась объяснять с помощью жестов. Наконец мальчик сообразил, о чем идет речь. Он потыкал себя в живот грязным пальчиком с таким видом, как будто хотел сказать:
— Это я!
Фрикет кивнула головой в знак согласия, и малыш ответил:
— Ли!
— Значит, тебя зовут Ли! Жаль, что ты раньше мне не сказал. Я назвала бы свое настоящее имя — Лили, и мне не пришлось бы слушать, как ты коверкаешь мое прозвище.
Мальчик, радостно улыбаясь, повторял:
— Фалликет! Лили!
— До чего хорош, просто удивительно! Мы уже понимаем друг друга, а скоро и разговаривать начнем! Но вот интересно, необыкновенное совпадение: Ли и Лили!
Между тем Ли, казалось, придумал нечто замечательное. Под ногами у них был речной песок, который доходил до самой воды. Кое-где на нем виднелись островки, покрытые высокой травой и бамбуком, а вокруг — огромные странные следы перепончатых лап. Фрикет присмотрелась внимательнее:
— Похоже на отпечатки какого-то чудовища! Чей же это след? Придется воспользоваться случаем и пополнить мои знания о диких животных.
В песке попадались небольшие холмики, напоминавшие горки, которые оставляют кроты. Ли подошел к одному из возвышений, опустился на колени и, быстро-быстро перебирая руками, принялся рыть песок.
«Что это он делает? — подумала девушка. — Ли двигается, как картонный заяц, играющий на барабане».
Если бы не чувство голода, то можно было бы забыть о прочих злоключениях, которые выпали ей на долю: встреча с тигром, плен, побег. А о том, что она чуть не утонула, напоминала ее мокрая одежда.
И все же о плохом думать не хотелось: светило солнце, пели птицы, гудели пчелы, распускались цветы, и Фрикет наслаждалась красотой природы. На душе у нее было радостно еще и потому, что осуществилось то, о чем она когда-то мечтала, сидя дома, в Париже: она попала в сплошной поток приключений, и ее подхватило как щепку. В калейдоскопе событий она не помышляла ни о пище, ни о крове, ни даже о жизни, она чувствовала себя в родной стихии. Многим ее нынешнее положение показалось бы ужасным, тогда как наша героиня представляла себе его иначе:
— Боже, до чего же все интересно!
В это время Ли выкопал два огромных яйца величиной с два кулака. Он взял одно из них и постучал им по острому камню. Разбив скорлупу, он приложился губами к отверстию, втянул в себя жидкость и, смакуя, выпил ее целиком.
— Вот лучший способ потребления сырых яиц, — сказала Фрикет. — Но что-то они не внушают доверия, может, они несвежие?
Покончив с первым яйцом, которое явно предназначалось для показа Фрикет, Ли взялся за второе, разбил его точно так же и протянул девушке, приглашая последовать собственному примеру. Она не удержалась и понюхала и тотчас же выпустила яйцо из рук: в нос ударил тяжелый запах сероводорода.
— Там зрелый зародыш! Он сейчас вылупится! Фу, какой ужас!
Скорлупа раскололась, и француженка с отвращением увидела… крошечного крокодильчика, перебирающего лапками… Поняв, что его спутница отказалась от лакомства, Ли схватил зародыш, открыл рот и с очевидным удовольствием проглотил рептилию, словно креветку. Знаете таких больших красных креветок, которых еще прозвали букетами? Ли причмокнул языком и, не сходя с места, приступил к дегустации[27] следующего яйца. Фрикет с восхищением наблюдала за действиями мальчугана и думала: «Да, видимо, жители Востока привыкли к очень необычным деликатесам! Ласточкины гнезда, акульи плавники, личинки бабочек, собачье мясо, тухлые яйца… и так далее. Нет, мне больше нравится наша кухня».
Мадемуазель явно упустила из виду, что любой китаец мог бы сказать в качестве встречного аргумента примерно следующее: «А вы разве не едите испорченного молока? Отличие прекрасного белого сыра, свежего и нежного, от рокфора или ливаро[28], издающих удручающие запахи, не больше, чем разница между самым свежим яйцом всмятку и яйцом, насиженным заботливой наседкой. Еще неизвестно, что хуже».
На самом деле разговор этот не состоялся, так как в области гастрономии у Фрикет еще были предрассудки, а Ли не знал французского языка и не мог ничего ей возразить. Поданный им пример делал честь его желудку, однако француженка не решилась ему последовать. Итак, она осталась без завтрака, в то время как ее спутник наелся и облизывался, весело потирая живот.
Девушка раскрыла записную книжку, и на мокрых страницах появились такие строчки: «Моего нового друга зовут Ли. На завтрак он съел маленького крокодила всмятку, ну а я на голодном пайке. Что с нами будет дальше?»
27
Дегустация — проба на вкус качества какого-либо продукта (вина, чая, сыра и т. п.).
28
Рокфор, ливаро — французские сыры, мягкие, обладающие острым вкусом и специфическим сильным запахом.