Остров в огне

Бесстрашная юная парижанка все еще не могла понять, почему от выстрелов, которые стоили жизни Долорес, не погибли она сама и ее спутники. Капитан в нескольких словах объяснил, что произошло. Когда он заметил, что в девушку целятся, и как подобает истинному солдату понял: сейчас раздастся залп — он повалил Фрикет на землю. Мариус потянул за собой Кармен — та упала прямо на Пабло. Так все пятеро оказались лежащими на земле, когда на храм обрушился залп. Их спасло то, что они лежали.

Бессребреник вышел из отделения, где находился двигатель, как раз когда капитан завершал рассказ. Воздушный шар шел на средней высоте и медленно приближался к морю. Миссис Клавдия заметила: муж смотрит хмуро и явно озабочен.

— Что с вами, друг мой? Что нового? — спросила она с некоторым беспокойством.

— Пока ничего особенно серьезного. Но ветер гонит нас в открытое море, и мы не сможем приземлиться. Кроме того, мы летим над районами, занятыми испанскими войсками. Так что, хоть мы и вне досягаемости их пуль, но я опасаюсь стрельбы из пушек.

— Ну так давайте поднимемся выше!

— А вот этого-то мы сделать и не можем. Я с трудом удерживаю ту высоту, на какой мы находимся.

— Тогда давайте двигаться по ветру. Мы выйдем в открытое море, пересечем пролив и доберемся до островов Флорида-Кис.

— Прекрасная мысль! Мадемуазель и вы, капитан, не будете возражать, если мы на время покинем Остров в огне?

— Никоим образом. У нас всегда есть возможность вернуться сюда на одном из кораблей, прорывающих блокаду, и снова занять боевой пост.

Капитана прервал резкий звук. Обычно спокойный, Бессребреник вздрогнул. Через несколько секунд раздался взрыв.

— Тысяча чертей!.. Вроде пушка стреляет, — произнес до сих пор молчавший Мариус.

Роберто высунул голову в бортовой люк, оставленный открытым, когда до аэростата уже не могли долететь пули. Воздушный шар проходил сейчас над фортом, стоящим на береговой возвышенности. И тут же офицер заметил над крепостью три облачка дыма, что расплывались по небу. А затем характерный гул, какой никогда не забудет тот, кто хоть раз его слышал. В гондолу сильно ударило. Все попадали друг на друга. Бессребреник процедил:

— Черт побери! Эти недотепы сегодня стреляют с удивительной точностью.

Аэростат два или три раза встряхнуло, крутануло. Он закачался и остановился. Хотя ситуация становилась ужасающей, ни одна из женщин даже не вскрикнула.

Бессребреник пошел в моторное отделение к инженеру выяснить, что повреждено и как можно устранить поломку. Граф буквально взбесился, узнав, что механизм если и не выведен из строя, то очень серьезно поврежден. А тут еще он заметил, что воздушный шар явно стал снижаться.

Не теряя ни минуты, капитан с инженером выбросили за борт оставшийся балласт, все тяжелые предметы, в том числе несколько заряженных снарядов, оружие, боеприпасы. Аэростат подскочил и стремительно поднялся на высоту более тысячи метров. Там его подхватил поток воздуха и понес к открытому морю.

Непосредственная опасность миновала. Но пушечные выстрелы привлекли внимание крейсеров, охранявших побережье или же маневрировавших в этом районе. Они увидели воздушный шар. И там и сям появились дымки, расплывавшиеся над водой, гладь ее покрылась пенистыми дорожками от винтов. Тут же стоявшие под парами корабли пустились в погоню за аэростатом, а те суда, что крейсировали в кубинских водах, приготовились преградить ему путь.

Находившиеся поблизости корабли открыли огонь. Загремели, затрещали, загрохотали вращающиеся орудия крупного калибра, легкая артиллерия, пулеметы.

Аэростат мужественно сопротивлялся.

Подобно подстреленной птице, изо всех сил старающейся убежать, он устремился вперед, силясь удалиться от вражеского побережья, уйти в открытое море — лучше рухнуть в бездонную пучину, нежели сдаться.

Механизмы работали плохо. Через многочисленные дыры выходил газ, запасы его приближались к концу. Воздушный корабль медленно, но верно снижался. Вниз постоянно летели оставшиеся тяжелые предметы. Подгоняемый ветром аппарат продолжал двигаться.

Граница кубинских вод уже давно осталась позади. Однако воздухоплавателей по-прежнему преследовали испанские суда, они становились даже более агрессивными.

Мысль о том, что скоро воздушный шар захватят, возбуждающе действовала на всех, кто находился на борту крейсеров, из чьих перегретых машин через трубы валил густой черный дым.

Прошло полчаса. Пассажиры аэростата то впадали в отчаяние, то вновь обретали надежду. Увы! Несмотря на храбрость, стойкость, сноровку, несмотря на всю их изобретательность, катастрофа была неизбежна.

Дуга кораблей все больше сжималась. Вскоре аэронавтам предстояло выбрать: сдаться в плен или погибнуть в волнах моря.

Шар спустился еще ниже. Он вышел из несшего его воздушного потока. Скорость снизилась наполовину. Корабли приближались. Канонада усиливалась. Снаряд прорвал оболочку. Газ выходил с неимоверной скоростью. «Бессребреник» должен был вот-вот упасть. По-прежнему энергичный и хладнокровный Солиньяк крикнул:

— Выбирайтесь из гондолы!.. Хватайтесь за сетку… у нас еще есть тридцать секунд…

Женщины и мальчик молча уцепились за перепутанные снасти, висевшие над гондолой. Мариус и капитан, оставаясь еще в кабине, быстро привязали всех к стропам.

— Вы готовы? — спросил граф инженера.

— Да!.. Да!..

Вдвоем, держась за канат, они одной рукой отвинчивали стержни, крепившие гондолу. Она внезапно сорвалась, рухнула и ушла под воду, а облегченный шар еще раз подскочил и взмыл высоко в небо. Его подхватил новый воздушный поток и понес дальше в море. Полупустая оболочка превратилась в своего рода парашют, какое-то время удерживалась на высоте. А потом снова продолжилось головокружительное падение. Оставались считанные минуты. Ничто уже было не в состоянии спасти воздушный корабль от гибели. Он опускался все ниже и ниже. Концы снастей уже плескались в морской воде.

Испанцы, продолжая стрелять, приближались. Корабль, находившийся в левой части дуги, превосходил в скорости все остальные. Он мчался как экспресс, стреляя на ходу. Но — странная вещь — что-то не слышно было прерывистого стрекота орудий. Корабль нагонял беглецов с такой быстротой, что скоро оказался в полумиле от аэростата.

— Нас схватят!.. Нет, лучше умереть! — кричали Мариус и Роберто, охваченные яростью от бессилия, оттого, что не могут оказать сопротивления.

Вдруг Бессребреника, привязанного к свисающему канату, охватил смех. В этой обстановке он прозвучал так дико, что все решили: капитан внезапно сошел с ума.

— Вы что, не видите? Стреляющий холостыми зарядами корабль — это моя яхта!.. Мой смелый «Бессребреник», пытающийся спасти своего брата, корабль воздушный… Команда подняла испанский флаг и гонится за нами… Все остальные принимают его за зафрахтованный пакетбот… Ну, черт возьми, я с удовольствием дам сто тысяч франков вознаграждения помощнику капитана за такую блестящую мысль…

Наконец до терпящих бедствие в воздухе дошел смысл великолепного маневра смелого водителя судна. Они закричали от радости и облегчения. В ответ с яхты, что мчалась словно кит, донеслось громкое «ура!».

Воздушный шар — вернее, его останки — уцепился за мачты. Команда сняла всех, и беглецы — каким это ни кажется невероятным — оказались на своем, дружественном борту!

Спасены!.. Они спасены!

Со всех сторон раздавались слова благодарности, тянулись руки, глаза наполнялись слезами умиления. А судовладелец приказал увеличить скорость. Яхту подбросило на волне, и она унеслась в открытое море.

Крики победы, раздававшиеся на других судах, сменились проклятиями. Испанцы быстро сообразили, что их ловко обманули. Корабль, принятый ими за свой, — нарушитель блокады… сообщник мятежников… бунтарь!..

И снова после затишья во время операции по спасению воздушного шара они открыли огонь, и даже с еще большей силой. На этот раз они стреляли по яхте. «Бессребреник» еще находился в опасной зоне: он по-прежнему был в пределах досягаемости для пушек на крейсерах.