Страница 4 из 69
И тут ее осенило: единственное, что можно украсть, — это сами жители деревни.
А вот это, она знала точно, очень даже возможно. Есть на свете места, где людей держат в рабстве. И есть безземельные бандиты-мужчины, желающие получить женщин в жены или наложницы.
А еще ходили слухи о леррах, требующих человеческих жертвоприношений. Нет-нет, не где-то поблизости, но рассказывали о существовании таких общин на южных равнинах и западных болотах. Говорили о поисковых группах из тех мест, шарящих повсюду и захватывающих путешественников, чтобы утащить их к себе и умертвить на кровавом алтаре.
Кто-то услал мужчин прочь, подсунув Дейну ложное предупреждение, а настоящие захватчики в любой момент могут обрушиться на деревню…
— Да в чем дело-то? — спросила Кожевница. — О чем ты так задумалась?
— Как кто-то мог дать ложное предупреждение? — вслух подумала Тала.
Предупреждение пришло с ветром, ответила ей земля.
— Да никак, — пожала плечами Кожевница. — Именно так жрец и узнал… Жрица, чем дело?
— Есть люди, способные дать ложное предупреждение, — сказал Тала.
— Но жреца предупредили духи, а не человек.
— А кто сказал духам?
Предупреждение пришло с ветром, повторил лерр.
Женщины переглянулись.
— Я не понимаю, — пожаловалась Рыжевласка.
— Единственные люди, способные приказывать леррам, — это жрецы и чародеи, — пояснила Кожевница.
— Вряд ли это жрец, — возразила Тала. — У нас нет врагов среди жрецов Долгой Долины. И я отродясь не слыхала о жрецах, способных приказывать ветру, свободно перелетающему с места на место, однако духи говорят мне, что предупреждение принес ветер.
Порыв ветра раздул рубахи и взметнул подолы юбок.
— О горящий огонь! — воскликнула Зеленоглазка. — Ты думаешь, что это нападение затеял чародей?
Все знали, что так же, как жрецов учат управлять леррами места, чародеев учат управлять не столь покладистыми духами — леррами огня и воздуха, жары и холода, перелетных птиц и кочующих животных. И если жрецы были по сути сердцем своих сообществ, то чародеи были бродягами, такими же не имеющими корней и ненадежными, как подвластные им лерры.
Ветер взметнул пыль и посыпал ею голову Талы, когда она объявила:
— Думаю, что как раз сейчас в деревню направляется злой чародей. А может, он уже здесь.
Среди вас чужак, поддержал ее дух земли. Он не касался меня, и поэтому я не знал, пока ты не сказала.
Гала воздела руки.
— Духи земли и воздуха, призываю вас, явите мне любого врага, что может быть тут!
Она ощутила вокруг себя некоторую волнение, когда лерры деревни приступили к выполнению поручения. Ветер усилился — краем глаза Тала заметила какой-то трепет и резко обернулась.
На площади словно таяла завеса, возле центрального святилища начала медленно проступать мужская фигура. Тала, развернувшись, оказалась с ним лицом к лицу.
Высокий, грудь крест-накрест перетянута кожаными ремнями поверх синей шелковой туники, в петлях ремней не меньше дюжины всяких талисманов и мешочков, а в карманах кожаных штанов — и того больше. Все пальцы в перстнях, и каждый наверняка представляет подвластный чародею дух. На голове небрежно надета синяя шапочка, прочно сидящая на месте, несмотря на резкий ветер. Незнакомец ехидно улыбался Тале.
А еще он висел в воздухе, в паре дюймов над родной землей деревни.
— Очень неплохо, жрица, — произнес он.
Рыжевласка взвизгнула и бросилась бежать. Зеленоглазка, всхлипнув, попятилась. Остальные ошарашенно замерли, захваченные врасплох этим явлением.
— Ветер был ключом, — кивнула Тала. — Это ты заставил дух ветра сказать о грозящей атаке.
Ухмылка чародея стала шире.
— Да, я. И теперь они все далеко, прочесывают территорию по ту сторону хребта в поисках несуществующего войска. А я тем временем заберу их женщин. — Он огляделся. — Тут как раз есть несколько подходящих.
Тала некоторое время молча взирала на него, а остальные женщины медленно пятились. Она яростно размышляла, отчаянно пытаясь отыскать способ прогнать врага и защитить своих.
Лук на плече не пойдет — тетива не натянута. Пока Тала будет ее натягивать, выдергивать стрелу из колчана за спиной, накладывать ее, целиться и стрелять, чародей успеет обрушить дюжину заклинаний. Совершенно ясно, что ему подвластны несколько духов ветра и вероятнее всего дух огня. Ветер может вырвать лук из рук, а огонь спалить его в пепел до того, как она успеет выстрелить.
Конечно, она может передать через лерров деревни весточку, чтоб мужчины возвращались домой. Но даже если они будут бежать всю дорогу, четверти часа чародею за глаза хватит, чтобы наложить заклятия на выбранных им женщин. За это время он может даже попросту схватить нескольких и утащить с собой.
А женщины… Ну что ж, они в принципе могли оказать существенное сопротивление, в этом Тала не сомневалась, но сколько при этом пострадает от ветра, огня и другой магии? И какой урон будет нанесен домам и посевам?
Что же до местных духов — то что они могут? Чародей без труда уклонится от любой предпринятой ими атаки.
Драться с ним — не выход.
Что же тогда? Тала никак не могла позволить ему изнасиловать и поработить своих односельчанок. Даже Фелри, нещадно изводившая Талу в детстве, пока лерры пару раз не учинили ей трепку, не заслуживает такой участи.
Необходимо что-то предпринять. Защищать деревню — ее работа, ее долг, то, ради чего она рождена. Это бремя, которому Тала далеко не всегда радовалась, но всегда несла достойно. Даже когда ей до смерти надоедали постоянные требования лерров, и она начинала тихо мечтать покинуть деревню и отправиться куда-нибудь туда, где она станет самой обыкновенной молодой женщиной, у нее и в мыслях не было попытаться осуществить эту мечту до тех пор, пока не родится новый жрец или жрица.
Но сейчас она не видела способа выполнить свой долг.
Кроме одного-единственного.
— Я пойду. Забери меня, — сказала она.
На деревню обрушилась тишина. Тала поняла, что привлекала пристальное внимание всех окрестных лерров.
Ухмылку чародея смыло.
— Что?!
— Забери меня, — повторила Тала. — Увези из этой деревни.
Чародей склонил голову набок, сжимая рукой деревянный талисман в форме огонька свечи.
— Зачем? Я не ищу жену или ученицу, женщина. Мне всего лишь нужна шлюха, чтобы согревала постель и скребла полы в доме.
— Ну да, рабыня. А здесь я кто, по-твоему? — воскликнула Тала. — Я дни напролет выполняю приказы лерров, потакаю их капризам, чтобы они позволили всем остальным жить спокойно. Я не замужем. Думаешь, по своей воле? Лерры запрещают мне спать с мужчиной! Ни мужчин, ни детей, даже земли собственной у меня нет, и времени ни на что другое, кроме беготни туда-сюда по указке духов! Да я последние три ночи спала в лесу, а не в собственной постели, по указке этих духов! Уж лучше у тебя полы скрести, чародей.
Тишина содрогнулась. Ты лжешь! — хором вскричали тысячи бестелесных голосов. Ты лжешь!
Тала, развернувшись, прокричала, глядя на землю:
— Да что ты в этом понимаешь?! Откуда тебе знать, что у человека на сердце?! Уж лучше человек-чародей, чем жизнь с вами!
— Но, жрица… — начала было Кожевница.
Тала резко оборвала ее.
— Даже не начинай, тетя! Ты в этом разбираешься не лучше лерров!
Она снова повернулась к чародею:
— Забери меня отсюда! Я так устала от всего этого! И пусть жрец сам борется с болезнью!
Снова повисла тишина, хотя Тала чувствовала, что земля, камни, трава и даже воздух слушают очень внимательно.
— С болезнью? — переспросил чародей.
Тала буквально ощутила, как лерры вторят ему, и понадеялась, что чародей их не слышит.
— Не переживай, — беспечно отмахнулась она. — Сама-то я не больна, даю слово. Клянусь всеми присутствующими здесь духами, у меня чумы нет!
Взгляд чародея метался с Кожевницы на Зеленоглазку с Болтушкой и обратно.