Страница 8 из 46
Кораблев ждал меня в зале, и я удивилась, какой «Смарагд» небольшой ресторан. Мне показалось, что темноватый зальчик был размером не больше двадцати метров. Интерьер оформлен в псевдорусском стиле, деревянные столы оборудованы встроенным грилем — наверное, для блюд, которые готовятся при заказчике или самими едоками, а над столами на этот случай была предусмотрена вытяжка. Правда, я сразу не поняла, что это такое, необходимые разъяснения дал мне Кораблев. При входе в зал висела скромная табличка с именем модного дизайнера, исполнившего интерьерные работы. На стенах были развешаны оленьи и лосиные головы, охотничьи рожки, чучела фазанов и прочие атрибуты помещичьего досуга. Ленька из угла, из-под раскидистых рогов, призывно помахал мне рукой.
Как всегда, когда я бросала первый взгляд на Кораблева, меня пронзала острая жалость к нему. Я сразу отмечала поседевшие виски, заострившиеся скулы, тоскливый взгляд; но уже через пять минут, пообщавшись с Леней, переставала его жалеть и только соображала, чем его побольнее стукнуть за его занудство.
— Я вам заказал оладьев с икоркой на закуску, — сказал он мне вместо «здрасьте». — А с Горячим блюдом сами определитесь.
За моей спиной тут же, как из воздуха, материализовался официант и вложил мне в руки увесистое меню, я даже вздрогнула от неожиданности.
— Я вообще-то есть не хочу, — сказала я, даже не раскрывая кожаную папку меню, но официант склонился к моему плечу и прошептал:
— Сегодня дивная паровая стерлядь, очень рекомендую. Может, соблазнитесь?
Я отрицательно покачала головой, но официант настаивал:
— Тогда рябчики в сметане. Пальчики оближете! Нежнейшие! Наш шеф-повар сегодня очень постарался.
Приговаривая так, он снял со стоявшей передо мной сервировочной тарелки крахмальную салфетку и ловко расстелил ее у меня на коленях, чем невероятно меня смутил.
— Так что насчет рябчиков? — поинтересовался он интимно.
Я не сдавалась, и официант, перечислив еще пару блюд, перешел к теме напитков, от души — в этом я не сомневалась — советуя мне употребить лучшие вина Франции, Австралии или Южной Африки. Но и тут я стояла насмерть, и официант, вконец разочарованный, забрал меню и неслышно скрылся где-то за кулисами.
— Здравствуй, Ленечка, — сказала я тепло, торопясь, пока Кораблев не раскрыл рот и не вызвал у меня острого желания его стукнуть. — Как твое здоровье?
— Неужели кого-то интересует мое здоровье? — проговорил тот с интонациями ослика Иа.
— Тут подоспевший официант поставил на стол блюдо с дымящимися оладьями, а к ним — маленькую хрустальную икорницу с черной икрой, с воткнутой в икряную горку серебряной лопаточкой, и еще две хрустальные ладьи, одну со сметаной, вторую с мелко нарезанным зеленым луком. Следом за закусками на стол явилась морозная стопочка с водкой. Кораблев милостиво махнул официанту, и тот исчез. Ленька положил себе на тарелку пару оладий, щедро помазал их черной икрой, сверху полил сметаной и посыпал зеленым лучком; выдохнул и, зажмурившись, опрокинул в рот стопку, После чего виртуозно заглотил приготовленную закусь. Придя в себя от неземных ощущений, гамма которых пронеслась по его челу, он подвинул ко мне блюдо с оладьями и помахал над ними рукой.
— Вы ешьте, пока горячие.
И когда я уже понесла вилочку, чтобы наколоть оладью, продолжил:
— Да, кстати, Мария Сергеевна, у вас деньги-то есть? А то я на мели совсем. Полковник Кудасов нищ, — и он по-клоунски вывернул оба кармана, показав мне их из-под стола. Я поперхнулась, у меня с собой были деньги, но я совершенно не представляла себе, в какую сумму обойдется тут потребление водки, икры и рябчиков; следовательской зарплаты может не хватить. Что тогда делать? Из пустого зала дорогого ресторана не сбежишь, как в студенческие годы, не заплатив. Оставить им в залог часы или мобильный телефон?..
Словно услышав мои панические мысли, в арке, отделяющей зал от чилл-аута, ненавязчиво нарисовалась мускулистая фигура местного вышибалы. Он задумчиво смотрел в пространство, загораживая своими бицепсами и трицепсами все пути к отступлению.
— Они бы раньше такими бдительными были. Полгода назад, когда у них из-под носа мужика с бабой свистнули, правда, Мария Сергеевна? — Кораблев заговорщицки подмигнул мне, кивнув в сторону вышибалы. У меня в глазах потемнело от злости.
— Ну, Ленька!
— Чего? — Кораблев сделал невинный вид. — Вы чего, испугались? Правда, что ли, подумали, что я без денег? Шутка.
— Убила бы, — тихо сказала я. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, поскольку устроить скандал Кораблеву под ласковым взором вышибалы я не могла, а просто подняться и уйти было бы нерационально, я ведь пришла не оладьи есть, а делом заниматься. Пока я переводила спертое в зобу дыхание, Ленька продолжал что-то гундосить про полную неспособность женщин сконцентрироваться на главном, про отсутствие у них же чувства юмора и про присутствие жлобства, выражающегося в том, что им жалко пары рубликов на поправку здоровья коллеги-инвалида.
— Ну ладно, ладно вам, — наконец сказал он, — ну бывает, я ведь в семинариях не обучался. Ну, простите, Мария Сергеевна, я дурак.
— К этому моменту я уже перестала драматизировать ситуацию, трезво осознав, что имела полное право не озабочиваться мыслями о том, как Кораблев будет расплачиваться за трапезу, я же дама все-таки. Попутно я осознала, что так болезненно восприняла глупую Ленькину шутку только потому, что в течение многих лет являлась основной кормилицей всех родных и близких, в связи с чем обязанность где-либо расплачиваться считаю своей по умолчанию. К тому же возле нас снова материализовался официант, препираться при котором было неприлично. Официант пришел с подносом, с которого снял и поставил на стол блюдо, прикрытое серебряной полусферой. Бросив взгляд на Леньку, он артистичным, Совершенно копперфильдовским движением эту серебряную крышку поднял и явил нашим взорам двух жалких птичек, политых каким-то серым соусом.
— Рябчики в сметане, вуаля! — объявил он вполголоса, бросил крышку на поднос и удалился.
Кораблев принюхался к рябчикам и вздохнул.
— Каким тут все-таки дерьмом кормят, — поделился он со мной. — А эта их стерлядь паровая — гадость редкостная, хуже мойвы. А икра носками воняет. За что только деньги дерут!
— А зачем ты эту гадость ешь? — не удержалась я.
Кораблев перегнулся ко мне через стол.
— Из оперативных соображений, — веско сказал он. — Конспирация.
— Понятно, — я уже улыбалась.
— Ну так что, прощаете меня?
— Прощаю, но в последний раз.
— Ну и ладно.
Кораблев облегченно вздохнул, обратился взором к рябчикам, закатил глаза и, отщипнув крылышко, стал жевать его с видом разведчика, раскусывающего ампулу с цианидом. Прожевав, он поднял на меня глаза и спросил:
— Чего думаете про дядьку Нагорного?
— Думаю, что убили его, — помолчав, ответила я. — Но вообще-то я тебя хотела спросить о том же самом.
— И я думаю, что убили. А что еще можно думать?
— Лень, я дело еще не очень хорошо знаю, поэтому думать могу все, что угодно.
— Например?
— Например, что он действительно скрылся, зная, что скоро сядет.
— А как же жена?
— Согласна, жена в эту схему не очень вписывается. Если он собирался рвать когти, то зачем жену убивать?
— Чтобы не сболтнула лишнего.
— Да? — я задумалась. — Но это можно допустить, если он супругу тихо ненавидел. Если они жили как кошка с собакой. А так, на первый взгляд, вроде у них была идиллия: вместе обедали, он целый час выкроил из своих деловых встреч.
— На самом деле у меня тоже нет данных, что он с какими-то бабами путался, наоборот, все в дом. Ну, а еще версии, Мария Сергеевна?
— Больше нет версий. Основная версия — его похитили и убили.
— Зачем?
— Об этом я тебя хотела спросить.
— Правильно.
Ленька обсосал крохотную птичью косточку и скривился:
— А соус сметанный у них прокисший. Придется в «Колобок» заезжать, хоть поем по-человечески.