Страница 40 из 46
— А вот можно по внешнему виду пули сказать, что она была выпущена с расстояния в восемьдесят метров и попала в голову человека?
— Н-не думаю, — ответил эксперт. — Вы эту пулю имеете в виду?
Он показал на пулю, которая была промаркирована как вещественное доказательство по факту убийства Нагорной М.И.
— Да.
— Знаете что? — сказал он после паузы. — Есть один замечательный дядька, который может вам ответить на ваши вопросы. Если хотите, я составлю вам протекцию.
— Хочу, — сказала я с энтузиазмом.
И эксперт, сняв трубку, договорился с каким-то Виктором Викторовичем об аудиенции. После чего запаковал мне пули, рассказал, как добираться до госпиталя имени Бурденко, где располагается военная экспертная лаборатория, и как там найти Виктора Викторовича.
— А кто он такой? — догадалась спросить я.
— Главный эксперт Министерства обороны.
— И вы с ним так запросто? — изумилась я. — Вы звоните, и я приезжаю? Без доклада и предварительных согласований? А меня пустят?
— Когда вы с ним познакомитесь, — напутствовал меня мой собеседник, — вы сами к нему будете запросто ездить, ходить и звонить. Вы на него так западете, что больше никуда уже обращаться не будете. Кому ж, как не военным медикам, разбираться в огнестрельном оружии?
До госпиталя Бурденко я добралась сравнительно быстро. Путь к главному военному эксперту лежал через морг, что я сочла добрым предзнаменованием — в моей жизни много хорошего было связано с судебно-медицинским моргом и его сотрудниками.
Найдя приемную, я заглянула туда, представилась миловидной молодой женщине в белом халате, под которым виднелись офицерская рубашка и китель, и она кивнула на дверь кабинета начальника:
— Вас ждут.
Я вошла в кабинет, хоть и заваленный бумагами, но опрятный по-военному, и из-за стола мне навстречу поднялся совершенно невероятный мужчина двухметрового роста, с наголо обритой крупной головой, рельефной и породистой, будто вышедшей из рук талантливого скульптора. На нем была полковничья военно-морская форма, удивительно ему шедшая. Он вышел ко мне, поцеловал руку, помог снять и повесить в шкаф куртку, усадил в красный угол, распорядился подать чаю с плюшками, сообщил, что он тоже из Питера, работал там в Военно-медицинской академии, куда я неоднократно назначала экспертизы, и мы оба сошлись на том, что есть некая странность судьбы в том, что мы до сих пор не встречались.
Через пять минут, когда мы за чаем склонились над пулями, выложенными из конвертиков на чистые листы бумаги, мне стало казаться, что мы встречались много раз и вообще знакомы всю жизнь.
В ответ на мой вопрос, можно ли, посмотрев на пулю, сказать, что она была выстрелена с такого-то расстояния в такую-то преграду, Виктор Викторович прочел мне маленькую, но, доходчивую лекцию.
— Когда пуля, выпущенная из оружия, встречается с плоской костью черепа, головная часть пули начинает плющиться в продольном направлении, и пуля деформируется таким образом, что от прежнего облика остается хвост и такая фибовидная хрень, шляпка. И на хвостовых отделах пули остаются следы от полей нарезов, по которым можно идентифицировать оружие.
— А при встрече с другой преградой?
— А какая вас интересует? Забор, дверной косяк, бронежилет, подушка? Насколько я понял, вы считаете, что одна из ваших пуль попала жертве в голову?
— Нуда.
— Так вот: эта пуля, — он взял крупными, но деликатными докторскими пальцами пулю, на которой была этикетка с надписью «М. И. Нагорная», — никому в голову не попадала. Она была выпущена в мягкую преграду, например в пуховую подушку. Видите, она чуть сплющена, но без всякой грибовидной деформации. Через кость она не проходила.
— А что, можно определить, проходила ли пуля через кость?
— Я могу. А кто еще может, не знаю. Дело в том, что на пуле в результате взаимодействия с костью появляются специфические следы, причем от разных костей — разные следы. След от прохождения через черепную кость — один, через ребро — другой.
Он посмотрел на меня, проверяя, дошла ли до меня эта простая истина. Я слушала, затаив дыхание. Он убедился, что смысл я улавливаю, и продолжил:
— Из чего, вы сказали, стреляли в голову?
— Из «Марголина».
— С расстояния восемьдесят метров? Не смешите меня. Будете экспертизу назначать?
— Вам?
— Конечно. А зачем же вы приехали? Чайку попить?
— А компьютер и УПК дадите?
Он посадил меня за свой компьютер, выдал мне комментированный Уголовно-процессуальный кодекс с дарственной надписью одного из авторов комментария и продиктовал, какие вопросы поставить.
— А когда будет готова экспертиза? — спросила я, пока компьютер распечатывал постановление.
— А когда вы хотите?
— Сегодня к вечеру, я на «Стреле» уезжаю.
Виктор Викторович расхохотался.
— Люблю конкретных женщин. Но мы xaлтуру не гоним, экспертизу сделаем вам через неделю. А пока, чтобы вы во мне не разочаровались, я приглашу своего сотрудника, он даст вам заключение специалиста.
Я благодарно взглянула на него, но он уже нажимал кнопку внутренней связи.
— Дежурная по лаборатории майор Стрельцова, — откликнулся нежный женский голос.
— Антонина Ивановна, зайдите ко мне, — распорядился он.
Через минуту в кабинет вошла совершенно юная на вид кудрявая фея в белом халате.
— Антонина Ивановна, — сказал главный военный эксперт. — Это следователь из Петербурга, она назначает нам экспертизу, а до получения заключения нуждается в консультации; специалиста. Посмотрите на эти пули, согласуйте вопросы.
Фея приветливо мне улыбнулась и своим нежным голоском произнесла:
— Неужели вы следователь? Никогда бы не подумала. Пули вот эти?
Она присела к столу, вытащила из кармана халата лупу, рассмотрела оба объекта и повторила мне практически то же самое, что и главный эксперт.
— Вот этой пулей, — она потрясла пулю, которая проходила под маркировкой «М. Н. Нагорная», — в голову не стреляли. Пулеулавливатель? Кевлар? Подушка? — она посмотрела на начальника, и тот удовлетворенно кивнул. — Напишите мне вопросы и дайте два часа времени, — обратилась она уже ко мне.
После того, как майор Стрельцова ушла, Виктор Викторович прошелся по кабинету.
— Какие у вас планы на «скоротать вечерок»? — спросил он.
— Никаких. Дождаться заключения.
— Понятно. Может быть, легкий шоппинг? Я пожала плечами.
— В «Охотном ряду» были? Нет? Стоит прогуляться, хотя бы в познавательных целях.
Я не стала сообщать ему, что денег у меня хватит только на смешные сувениры. В конце концов, до вечера я совершенно свободна, идти мне некуда, а с нынешним столичным товарно-денежным великолепием, действительно, стоит ознакомиться.
Уловив, что я согласна, Виктор Викторович снова нажал на кнопочку своего телефонно-переговорного аппарата, и через три минуты моему взору явился очередной майор, тоже военно-морской. Ростом он был под стать своему начальнику, но если тот был жизнерадостен, активен и улыбчив, то майор поражал своим сходством с древне-скандинавским во ином: усы подковой, нависшие брови, квадратный подбородок и полная, абсолютная мрачность.
— Сергей Алексеич, это следователь из Петербурга, Мария Сергеевна. Она будет ждать заключения нашего специалиста. Чтобы ей тут не торчать и не маяться, отвезите ее в «Охотный ряд», покажите магазины, пусть что-нибудь купит. Покормите в кафе, а вечером сюда, она приглашена к нам на ужин.
— Что вы, спасибо, — застеснялась я. — Я заберу заключение и на вокзал…
— Во сколько привезти Марию Сергеевну? — не обращая на меня никакого внимания, поинтересовался угрюмый майор.
— До восьми вам времени хватит? — обратился ко мне Виктор Викторович.
Я пожала плечами, совершенно не представляя себе «Охотного ряда», и Виктор Викторович счел вопрос исчерпанным.
— Значит, к половине девятого везите ее ко мне домой. Я живу тут же, на территории госпиталя.
— Мне неудобно, — попробовала я еще поотнекиваться. — Вряд ли ваша жена будет в восторге…