Любовь в Техасе

Час спустя Рэнда Нельсона накормили и устроили в детской на отдых. Билли посидела с ним, пока он не закрыл глаза, а потом на цыпочках вышла из комнаты. Она думала, что Амелия вернется и побудет со своим сыном. Где же она?

Билли обнаружила свою золовку в затемненной комнате Джессики. Занавески были раздвинуты ровно настолько, чтобы пропускать лишь небольшой луч света.

— Амелия? Почему ты сидишь в темноте? Рэнд крепко спит.

— Он просто чудо, правда, Билли? Совсем как его отец. Мама его любила бы… — голос ее дрогнул в сдавленном рыдании, и она упала на край кровати Джессики.

— Ах, Амелия, мне так жаль, — сказала Билли, собираясь утешить молодую женщину. Но руки Амелии протестующе поднялись.

— Нет, нет, не трогай меня. Я этого не перенесла бы. Боюсь, я раскисну при первом же проявлении сочувствия. Знаешь, я такая плакса.

— Любой на твоем месте заплакал бы. Ты только что потеряла свою мать, а муж в Англии, сражается на войне… Ты имеешь право плакать, — тихо произнесла Билли.

— Джеффри сбили над Францией в прошлом месяце, — сказала Амелия сквозь рыдания. — Видели, как его самолет падал вниз, объятый пламенем… У него не было шанса.

Слова Амелии подействовали на Билли, как удар кулаком. Она ведь тоже замужем за летчиком, у нее тоже муж на войне.

Женщины плакали вместе, потом Амелия встала и пересекла комнату, держа Билли за похолодевшую руку.

— Не беспокойся о Моссе, с ним удача Коулмэнов. Он вернется к тебе живым и невредимым, вот увидишь.

— Ты тоже одна из Коулмэнов, а удача от тебя отвернулась. — Билли и раньше думала о смерти, об опасности полета, об аде войны, но всегда казалось, что это не коснется Мосса.

— Я не совсем Коулмэн, не такая, как Мосс. Пойдем спустимся вниз. Нам обеим нужен глоток спиртного. По крайней мере, мне. Бог с ней, с ванной. Сейчас мне нужно поговорить. Что ты на это скажешь?

— В нашем распоряжении кабинет: твой отец куда-то уехал. Он проводит здесь мало времени с тех пор, как умерла твоя мать. По-моему, это способ подавить горе.

— Ты и вправду так думаешь? — Амелия направилась вниз. — На мой взгляд, ты весьма великодушна, Билли. Уверена, старик не станет возражать, если мы накапаем немного его бурбона. Во всяком случае, не больше, чем возражает против всего, что я делаю. — Она выдавила из себя улыбку.

Амелия и Билли почти три часа просидели в прохладном кабинете Сета, беседуя и попивая напиток из высоких бокалов. Обе молодые женщины любили одних и тех же людей — Джессику и Мосса. Так они подружились.

— Я так любила его, моего Джеффа, — говорила Амелия. — Он стал для меня всем на свете: другом, любовником, мужем. Во многих отношениях он восполнил мою тоску по Моссу, подарил мне любовь и внимание, которых я никогда не видела от отца. Теперь он ушел, остались только Рэнд и я. Думаю, я полностью осознала, как Джефф любит меня, в тот день, когда он спросил, усыновлю ли я его сына. Этот мальчик — все для меня.

— В Англии у Джеффа остались близкие?

— О да, очень дружная семья, которая меня не очень хорошо приняла. Так что, естественно, я им всем теперь чужая, всем, за исключением Рэнда. Джефф был старшим сыном и унаследовал титул и владения, очень богатое поместье, даже по техасским стандартам. Теперь оно принадлежит Рэнду, — Амелия горько улыбнулась. — Можешь ты себе представить, что этот маленький мальчик официально известен как лорд Рэндольф Джемисон Нельсон, граф уикхэмский. Сумма состояния Рэнда даже моего отца заставила бы окосеть. Конечно, и это очень хорошо. Имение находится сейчас в руках семейных попечителей. Я без тени смущения признаюсь, что цифры у меня в голове не укладываются. Еще одно доказательство того, что я не настоящая Коулмэн.

— Тогда ты не сможешь остаться в Америке, да? Ведь Рэнд должен вернуться из-за титула и традиций.

— Благодарение Богу, да. Мы вернемся в Англию через несколько недель, если позволит война. В каком аду добирались мы сюда, страшно вспомнить. Бог знает, как и когда мы попадем домой, но попадем. — Ее голубые глаза блеснули, выражая уверенность, совсем как глаза Мосса.

— Когда я услышала, что ты возвращаешься в Санбридж, то подумала, что ты хочешь оплакать твою мать там, где воспоминания о ней сильнее всего.

— Ты права лишь отчасти, — спокойно заметила Амелия, прежде чем осушить бокал. — На самом деле я приехала, чтобы сделать аборт.

Билли не поверила своим ушам.

— А… аборт? Я… я не понимаю. Зачем, если ты только что рассказала мне, как сильно любила Джеффри? Как ты можешь думать о том, чтобы уничтожить его ребенка?

— Есть только одно объяснение. Я должна принимать во внимание Рэнда. Билли, я несу большую ответственность за его воспитание. Рэнд — ребенок Джеффри, он мне его доверил, и если я хочу сберечь его, мне придется драться изо всех сил. Семья Джеффри с помощью юристов предпринимает шаги, чтобы получить опеку над Рэндом. Я не могу допустить, чтобы это произошло. Рэнд мой сын, еще не вполне законно, но там, где деньги и связи играют роль, я не упущу ни малейшего шанса. Это небольшой урок, который я усвоила рядом с отцом. Выигрывают те, кто все это имеет. Кто не имеет, тот проигрывает. Я не могу быть сильной и обрушиваться на стервятников, если на меня станет давить беременность, а потом еще один ребенок. Я окажусь слишком уязвима, слишком слаба. Джефф любил меня, доверил мне Рэнда, и я не могу предать это доверие.

Она подняла глаза и взглянула на Билли. — Ты молчишь, Билли, я тебя шокирую, да? С тобой все в порядке? Ты что-то побледнела.

— Нет, нет, все нормально… по крайней мере, я так думаю. Амелия, — неожиданно проговорила она, — я тоже беременна, и доктор хочет, чтобы я прервала беременность. — Билли в нескольких словах рассказала о своем последнем визите к Адаму Уорду.

— Ты ведь ничего не сказала папе? Ты, я думаю, уже поняла, что для него солнце всходит и заходит ради Мосса. Мне неприятно говорить это, Билли, но мой отец с радостью рискнул бы твоим здоровьем и жизнью, лишь бы заполучить внука. Он только об этом и говорит с тех пор, как Мосс стал достаточно взрослым, чтобы жениться.

— Я знаю. Даже маленькая Мэгги не идет в счет.

— Это мне хорошо знакомо. И, полагаю, он много всего наговорил насчет моего приезда домой с Рэндом. — Билли смущенно вспыхнула, и Амелия поняла все, что ей нужно было знать. — Ты уже решила, как поступишь?

— Нет. Мне кажется, я чувствую себя виноватой, потому что не хочу снова переносить тяготы беременности — не сейчас, во всяком случае. Но доктор также сказал, что я могу потерять этого ребенка, даже ничего не предпринимая. — Билли не скрывала своей печали. — Если что-нибудь случится с Моссом, а я прерву беременность, я себе этого никогда не прощу. Не знаю, что и делать.

На этот раз Амелия утешила Билли, прижала ее к себе, обняла за плечи.

— Делай, что должна делать, Билли. Подумай как следует и прими решение, и это будет твоим решением. Я буду рядом, чтобы помочь тебе, но, обещаю, не стану пытаться свернуть тебя на тот или иной путь.

Неожиданно сердитый голос Сета заполнил комнату:

— Так вы, девочки, устроили слезливую встречу в моем кабинете? Да еще и помогаете себе моим лучшим виски, как я погляжу. В вашем распоряжении целый дом, но эта комната под запретом!

— Привет, папа. Так приятно сознавать, что ты рад видеть меня. Все тот же любящий человек, насколько я понимаю.

— Не вредничай, дочка. Твоей матери нет поблизости, чтобы защитить тебя, — проворчал он. — Налей-ка мне тоже. Долго собираешься пробыть здесь?

— Столько, сколько понадобится, папа, — ответила Амелия, поднимая повыше бутылку. — На три пальца или на четыре?

— Три для начала. Господи, ты выглядишь, как драная кошка. Только не говори мне, что это последняя лондонская мода.

— Ах, ты имеешь в виду мою одежду. Нет, это не последняя мода, но вдовий наряд шьется практичным, а не модным.

Сет выпил, прошел к своему столу и тяжело опустился на стул.