Пленительные объятия

Некоторое время соперники пристально смотрели в глаза друг другу. Сирену вдруг озарило. Она осознала весь ужас своих поступков и буквально задрожала от стыда. Калеб протянул к ней руки, крепко обнял ее и прижал к себе.

— Прости меня, — пробормотал он, — за то, что я так сильно похож на своего отца.

Стремясь унять обильные потоки слез, Сирена задрожала еще сильнее. Ее гордо посаженная голова стыдливо поникла. Бедняжка не хотела принимать никакого утешения в том, что она чуть не натворила. Не доверяя своему голосу, она молча повернулась и медленно побрела через палубу к каюте.

Фрау Хольц и члены команды проследили взглядами, как их капитана скрылась внутри и тихо закрыла за собой дверь, словно бы отгородившись от мира и желая страдать в одиночестве.

Следующие три дня Сирена провела, не выходя из каюты, отказываясь открыть дверь даже старой доброй домоправительнице. К оставляемой у порога пище явно не притрагивалась. И когда Фрау Хольц прикладывала ухо к мощным дубовым филенкам, ни единого звука не доносилось изнутри. Только тонкая полоска света под дверью давала возможность экономке вздохнуть с некоторым облегчением.

Несколько раз старушка упрашивала Калеба выломать эту дверь.

— Я бы все сделал для вас, фрау Хольц, — мягко отвечал юноша, — все, но только не это. Я знаю Сирену. Сейчас нельзя вмешиваться, она должна побыть одна.

Стоило пробормотать что-нибудь в таком духе, как зоркая экономка примечала сочувственное выражение у него в глазах. Мысли Калеба были вполне очевидны. Он придерживался мнения, что Сирена заперлась только потому, что не может выносить больше его, Калеба, вида.

— Понимаю, понимаю, о чем ты, — кивала фрау Хольц и утешающе добавляла: — А все-таки ты не прав. Сирена любит тебя.

— Нет, это все в прошлом. Теперь, когда она на меня смотрит, она видит моего отца и приходит в ярость. Честное слово, я выбросился бы за борт и дело с концом, если бы был уверен, что это хоть немного ее утешит.

— Никогда так не говори, — прижимала к себе парня фрау Хольц. — Сирена без тебя погибнет. Просто ей нужно время, чтобы привести в порядок свои мысли.

— Я знаю, — похлопывал старушку по руке Калеб, — вы, конечно, правы. У меня нет сомнений, что рано или поздно бедняжка смирится с разводом. Но пока этого не произошло, она вынуждена ежедневно видеть меня и бороться с теми воспоминаниями, которые я в ней вызываю. Но, конечно, Сирена с этим справится, я в нее верю.

Фрау Хольц не выпускала парня из своих объятий и не опровергала того, что он ей говорил.

На четвертый день экономка, надавив на дверь Сирены, очень удивилась: каюта была не заперта. Удерживая на бедре поднос с завтраком, фрау Хольц распахнула дверь и вошла. Зоркие глаза мигом прочесали каюту. Сирена сидела на койке с растрепанными волосами и в измятой, неопрятной одежде. Комната осталась в точности такой, какой ее в последний раз видела экономка, еще до поединка госпожи с Калебом. Похоже, все три дня Сирена провела, не вставая с койки и пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах. Судя по выражению ее лица, усталому, но примиренному, она наконец-то смогла преодолеть разлад в собственной душе.

Аромат кофе мгновенно привлек к себе внимание Сирены.

— Мне скоро понадобится ванна, фрау Хольц. Вы позаботитесь об этом?

— Да, я позабочусь, — бодрым голосом ответила старушка, намазывая медом печенье и подавая его своей госпоже.

Сирена жадно набросилась на еду и очень скоро уничтожила все до последнего глотка кофе, пока фрау Хольц ходила к Якобу, чтобы попросить его согреть немного воды для уютной медной ванны, в которой госпожа обычно совершала омовения. Ян и Виллем вбежали в каюту с тяжелыми ведрами, неся их так легко и непринужденно, словно те были невесомыми. Ребята бойко приветствовали своего капитана, и Сирена, поговорив с ними пару минут о широте и долготе, отправила их обратно.

Фрау Хольц с удовольствием наблюдала, какие чудеса творит горячая вода с ароматическими добавками. Сирена воспрянула духом. В ее изумрудно-зеленых глазах появился знакомый блеск, на щеках заиграл румянец.

Когда Сирена, выкупавшись, стала натягивать свой знаменитый морской костюм, фрау Хольц с невинным выражением лица спросила:

— Приятно снова видеть вас такой, как обычно, госпожа, но должна ли я понимать это как признак вашего примирения с судьбой и с тем, что сделал менеер ван дер Рис?

— Да, фрау Хольц, можно сказать и так. Я теперь точно знаю, кто я и чего стою. Но могу вам сказать, что мне это ни капельки не нравится!

Движения Сирены, натягивающей хромовые сапоги, сделались немножко нервными, отражая испытываемые ею чувства.

— Дать мне развод! Каково, а? — пробормотала она. — Отстранить меня от дел, притом без тени сомнения! Да, Риган — слишком утонченный мужчина, чтобы задумываться о таком неприглядном явлении, как обнищавшая, голодающая женщина. И уж конечно, он брезгует задумываться о том, что мне придется промышлять пиратством, чтобы хоть как-то выжить. Нет, нет, он позаботится о том, чтобы я получила приличную долю. Риган чрезвычайно щедр!

Сирена накинула на плечи свою переливчатую, набивного шелка, блузу и тугим узлом завязала ее под высокой грудью.

— Нет, ну надо же! Выбросить меня, как какой-нибудь старый ботинок! Похитить мое наследство!.. Ублюдок, он еще пожалеет о том дне, когда уехал с Явы!

Фрау Хольц была ошеломлена подобными угрозами.

— Но как вы собираетесь вернуть свои деньги? — спросила она осторожно.

— Вы меня слышали?! Я верну их все, даже с лихвой, — вскричала Сирена, — тем или иным способом, но верну! А с ними и самого Ригана. Или он думает, что, дав мне развод и похитив все мои богатства, сможет так просто от меня отделаться?

— Но, госпожа, — заметила фрау Хольц, — закон говорит, что именно муж обладает всеми правами на капиталы жены. Выйдя замуж, вы тем самым отказались от своего наследства в пользу Ригана, так что его поступок едва ли можно назвать кражей.

Сирену словно подменили, она в одно мгновение стала совсем другой женщиной.

— Можно или нельзя, но только я называю это воровством! Послушайте, фрау Хольц, пока я была женой Ригана, ему действительно принадлежало все, притом с моего благословения. Пока я знала, что он любит меня, я отдавала ему и всю себя, и вообще все, что имела. Я знала, что он будет заботиться о моих дарах, сберегать их. Я доверяла ему всем сердцем. Ну а он предал меня. О, мне известно о тех мужчинах, которым надоели жены и которые ищут развлечений на стороне. Но большинство несчастных жен надеются, что их супруги грешат осторожно, в меру, оставляя своим благоверным хотя бы частичку попранного достоинства, чтобы можно было укрыться от насмешек света. Риган лишил меня даже этого, даже этой смиренной надежды. Он отнял у меня все, видимо полагая, что я буду жить на его милостыню, питаться его подачками. Конечно, я уже говорила вам, что Тео Эстеван, вполне возможно, сохранил для меня богатства моей матушки, но существа дела это не меняет. Риган сделал из меня просто презренную женщину!

— Нет, я не верю, — запротестовала фрау Хольц. — Тут, должно быть, какая-то ошибка, недопонимание чего-то. Мне никогда еще не приходилось видеть двух людей, которые бы так сильно любили друг друга, которые… которым было бы так хорошо вместе, как менееру ван дер…

— Ваш менеер — дурак! — резко оборвала экономку Сирена. — Ему следовало бы хорошенько подумать, прежде чем так поступить со мной. Неужто он полагает, что я буду сидеть сложа ручки, пока он волочится тут за каждой юбкой и тратит мои денежки? А, он уверен, что я все еще торчу на Яве! Ему кажется, что он в безопасности и волен делать все, что пожелает… с моими деньгами!!! О, я почти вижу его физиономию, напыщенную и самодовольную. Послушайте меня хорошенько, фрау Хольц. Я верну все, все до единого пенни. Он собирается жить в Англии?! Ха, пожалуйста! Если только он по-прежнему сможет называть это жизнью, когда я доберусь до него. Я возьму все, что принадлежит мне. А если он будет настолько удачлив, что сохранит за собой один-два фунта стерлингов, я с удовольствием затолкаю их ему в глотку! Риган может озолотиться, продав все то, чем владеет в Батавии. Так пускай едет туда и выкапывает эти ужасные ореховые деревья, сажая которые я чуть не надорвалась. Мускатный орех! Все для него старалась… Да и вы тоже, фрау Хольц. Помните, как много времени мы убили на то, чтобы после извержения вулкана восстановить плантацию? Там ничего, кроме пепла, не оставалось, нам все пришлось делать заново. А кто собирал урожай? Риган! И теперь он что делает? Забирает все, ради чего я так усердно трудилась, чтобы, кстати, отдать ему же, и бежит в Испанию, где намеревается забрать еще и то, за что боролась моя семья: мое наследство, корабли — словом, все!