Страница 3 из 62
«Пожалуй, - подумал он, - самым благоразумным было бы потихоньку выбраться отсюда, забрать своих мулов (которых он привязал к деревьям неподалеку), а потом вместе с ними убираться из этого места во всю прыть, на которую способны их ноги». Но, как говорят мудрые люди, любопытство в человеке сильнее всего остального. Ибо лесоруб, рассеянно потирая шишку на макушке, понял, что ни за что не уйдет, пока не узнает, что такое множество ужасных людей делает в этой глухой лесной чаще.
Поэтому в надежде выведать, куда дальше направятся эти грубияны в черных одеждах, Али-Баба повернулся и увидел, что все сорок остановили своих коней на соседней полянке возле крутого горного склона. Спешившись, все они снимали вьюки со съестными припасами и бурдюки с водой, висевшие у каждого по одну сторону седла. Но затем, по знаку мужчины, возглавлявшего отряд (должно быть, их главаря, решил Али-Баба), остальные тридцать девять отстегнули переметные сумы по другую сторону седел. И по тому, как зазвенели эти мешки, ударившись о голую землю, и по усилию, с которым сорок мужчин подняли их, Али-Баба предположил, что эти вьюки, должно быть, набиты золотом и драгоценностями.
Некоторые из мужчин при этом повернулись, и Али-Баба во все глаза разглядывал их из своего укромного места, чтобы получше понять, что же это за люди, притащившие сюда столько золота. То, что он увидел, его вовсе не утешило, поскольку, как оказалось, все мужчины носили большущие бороды, разделенные надвое и завитые в разные стороны. Что в действительности придавало им свирепый вид, так это необыкновенная густота бород и то, что волосы доходили почти до самых глаз. Да и то Али-Баба не мог как следует эти глаза рассмотреть, потому что эти люди поглядывали искоса и так хмурили брови, словно нрав у каждого из них был еще менее приятный, чем у его братца.
Сомнений не оставалось. Золото, которое привезли эти люди, никак не могло быть заработано честным трудом. Следовательно, Али-Баба подсматривал за самыми что ни на есть разбойниками. И вновь дровосек решил, что не стал бы приглашать к себе на вечеринку никого из собравшихся здесь.
- Идите все сюда! - позвал их вожак на редкость скрипучим и некультурным голосом. - Мы должны быстро проскользнуть в наше укрытие!
И тут главарь направился к огромному валуну, лежавшему в конце полянки, камню в три человеческих роста в высоту и столько же в ширину. И, уставившись на этот камень, главарь разбойников произнес следующее:
- Сезам, откройся!
Сначала Али-Баба не слишком удивился этим странным словам, ибо голова его была занята мыслями о том, какая именно часть этой непролазной чащи служит бандитам укрытием. Но их целью был вообще не лес. Неожиданно для себя Али-Баба услышал ужасный скрежет и увидел, как громадный валун отъехал в сторону, явив скрывавшуюся позади него глубокую пещеру, уходящую внутрь горного склона.
Ни один из стоявших перед ним разбойников и словом не обмолвился насчет случившегося, будто бы огромные камни, передвигающиеся сами по себе, были делом таким же обычным, как плевок верблюда. Вместо этого они снова взялись за свои вьюки и потащили их в открывшуюся пещеру, кряхтя и ворча под тяжестью ноши и оскорбляя друг друга, что всецело свидетельствовало об их дурных манерах.
Столь изумлен был Али-Баба этим поразительным происшествием, что едва не выскочил из своего укрытия. Он высунулся так далеко, как только позволили ему заросли ежевики, и благодаря этому ему повезло расслышать очередные два слова, донесшиеся из глубины пещеры:
- Сезам, закройся!
И огромный валун быстро передвинулся на свое прежнее место, скрывая из виду пещеру.
Что же это за чудное колдовство, если здоровенные камни двигаются при простом упоминании сельскохозяйственного продукта?[1] Али-Баба был настолько потрясен, что до него не сразу дошло, насколько сильно он запутался в колючих кустах, и еще некоторое время понадобилось ему, чтобы запаниковать при мысли, что вдруг он не успеет выпутаться до того, как вновь появятся разбойники. Так что следующие несколько минут лесоруб провел, высвобождая свою опрятную, хотя и скромную одежду из колючего плена, одновременно пытаясь не думать о множестве виденных им острых кривых сабель, висевших на поясах у людей в черном.
Но пальцы Али-Бабы были ловкими, как у любого, кто зарабатывает себе на хлеб честным и тяжким трудом, и дровосек сумел высвободиться еще до того, как валун у склона горы издаст новый шум. Однако не успел он решить, что ему делать с мулами, или обдумать множество других аспектов этой все более усложняющейся ситуации, как земля вокруг него вновь задрожала, поскольку огромный камень отъехал в сторону от убежища разбойников.
- Живо! - скомандовал главарь остальным грабителям. - Мы должны докончить дело и вернуться на караванный путь за новым золотом! - Он хлопнул в ладоши, подгоняя замешкавшихся. - Сезам, закройся!
Пожалуй, главарь немножко поспешил, торопясь к своей цели, ибо на этот раз движение валуна сопровождалось громким и ужасно неприятным воплем.
- Что-то случилось! - рявкнул главарь разбойников.
- О нет, - поспешили заверить его остальные. - Ничего особенного.
Главарь ткнул пальцем в каждого из членов своей шайки по очереди, быстро, но беззвучно шевеля губами.
- Не вижу, чтобы здесь были все тридцать девять!
- Ну вообще-то так и есть, о храбрейший из разбойников, - признал один из грабителей.
- По-моему, это был Номер Двадцать Восемь, - рискнул предположить другой.
- Номер Двадцать Восемь? - задумчиво повторил третий. - Он всегда был немного тугодумом. Удивительно, что он так долго протянул.
- Двадцать Восемь? - переспросил главарь. - Он что, остался в пещере?
- Нет, - пояснил кто-то, - он остался в проходе.
- По крайней мере, - добавил другой, - большая его часть.
- О чем это вы? - сердито спросил главарь. - Мы что, потерялиНомер Двадцать Восемь?
- Ну, не то чтобы совсем потеряли… - поспешно отозвался еще кто-то.
- Нет, - объяснил очередной разбойник. - Он просто теперь намного шире и тоньше, чем был раньше.
- И еще, - добавил один из уже говоривших до этого, - куда мертвее.
Тут предводитель головорезов, спотыкаясь, попятился туда, где поляну еще украшало последнее маленькое пятнышко света, и запрокинул голову к небесам, ловя глазами лучи заходящего солнца. Лицо его помертвело от ужаса. Когда он заговорил вновь, голос его дрожал:
- Значит, теперь мы - лишь тридцать девять разбойников?
Что же такое могло приключиться ужасное, недоумевал Али-Баба, чтобы заставить столь жуткого человека познать страх?
Компания разбойников не нашла, что ответить на этот вопрос, и весь лес, казалось, умолк вместе с ними. Но этой неестественной тишине не суждено было продлиться долго, ибо тут главарь их ужасно разволновался.
- О горе! - вскричал он самым что ни на есть жалобным голосом, выхватил саблю и принялся совершенно безрассудно размахивать ею. - Головы с плеч! Кишки наружу! Руки-ноги долой!
Остальные тридцать восемь головорезов нервно переглядывались и, казалось, были всецело поглощены тем, что переминались с ноги на ногу и прочищали горло. Их вожак прямо-таки подпрыгивал на месте, издавая звуки, которые, не будь он так расстроен, видимо, должны были быть словами.
- Прошу прощения, о наипервейший среди воров, - наконец осмелился произнести один храбрый злодей. - Но у нас есть другой вариант.
- Другой вариант? - Главарь махнул саблей в сторону говорившего. - Да я должен был бы разрубить тебя надвое за одну подобную мысль! Вспомни, когда ты дал согласие присоединиться к нашей шайке, тебе говорили, что наказание здесь лишь одно - смерть! Но, - продолжал предводитель разбойников, заметно бледнея, - тогда нас стало бы всего тридцать восемь. - Главарь горько рассмеялся, опуская саблю. - Вы же знаете, как отворачивается удача, когда нас становится меньше сорока.
Тут Али- Баба услышал далекий раскат грома. Но ведь всего несколько мгновений назад на небе не было ни облачка…