Страница 17 из 56
Моя сестра была в бешенстве. Я слышал, как она ругалась с Алей по телефону, обвиняла ее в всевозможных извращениях, произнося слова, значения которых не знала. А я знал, и мне было неприятно это слышать. Катя думала, что Аля меня использует, вот только для чего - оставалось загадкой. Члены моей семьи часто забывали, что я был признан полностью дееспособным, в состоянии самостоятельно принимать решения. После одного из таких разговоров Аля заплакала, и у нее пошла кровь из носа, тогда я посоветовал больше не отвечать на звонки сестры.
Мне нравилось жить у нее дома, нравилось наблюдать за ней, нравилось прикасаться к ней, пользоваться ее мылом и ее шампунем. Мы жили вместе, но не были должны друг другу что-либо, мы, как и советовал Ошо, не требовали друг от друга любви, и это было ново для нас обоих. Мы строили идеальные отношения между мужчиной и женщиной, поступали только так, как нам нравится, и никогда не обижались.
Почему-то Аля была в восторге от моих изложений, которых за год накопилось пять блокнотов. Я начал писать, находясь еще в психбольнице, когда доктор, и, заметьте, без кавычек, посоветовал мне тренировать память таким образом. Каждый вечер, перед сном, я записывал все, что со мной случилось за день, плюс свои некоторые мысли и наблюдения по этому поводу. Из этого упражнения можно было извлечь много плюсов, например, утром, прочитав такой текст, я точно мог сказать, что случилось вчера, не боясь, что что-то забыл. Данное понимание придавало уверенности в себе. Прокручивая в голове события дня, я еще раз обдумывал свое поведение, пытался определить, лучше мне или хуже. Ну и, разумеется, тренировал память.
Каждый вечер, укладываясь в постель, Аля открывала один из моих, как она говорила, "дневников", и принималась читать, как развлекательную книжку. Я не понимал, что она находит в этом такого уж интересного - обычная жизнь обычного среднестатистического слабоумного, но она читала взахлеб, не отрываясь. Иногда смеялась, зачитывая что-то вслух, иногда мне казалось, что она вот-вот заплачет. В такие моменты я не хотел знать, что именно она читает. За месяц она проглядела все мои изложения, а затем, каждую ночь, ждала очередную запись и тоже читала ее, иногда что-то обсуждая со мной после. Практически всегда она спрашивала, не против ли я. Ей казалось, что она вторгается во что-то личное. У шизиков не может быть секретов, - отвечал я, - каждый секрет шизофреника может стать причиной обострения, рецидива.
Единственная информация, которой не было в "дневниках", заключалась в том, что я давно не принимаю нейролептики, транквилизаторы и прочую психотропную дрянь. Только натуральные снотворные и глицин. Причиной этого был страх, ибо никто в мире не должен был знать о моем самолечении. Иначе мне снова начнут колоть яд насильно.
Таким образом, Аля знала практически все о моей жизни. Ей казалось, что это очень трогательно, мне казалось, что это глупо. Я мог бы и так все рассказать, если бы кому-то в мире было интересно послушать.
Перед сном я всегда делал ей расслабляющий массаж. Начинал с головы, переходил на шею и плечи. Далее руки, очень тщательно, каждый пальчик. Потом спину, поясницу, ягодицы и ноги, заканчивая ступнями. Она говорила, что рождается заново, после моих массажей. Перед первым разом, я еще раз показал ей справку и напомнил о том, что у меня отобрали лицензию, лишив права, когда бы то ни было заниматься врачебной деятельностью. Я также объяснил, что целенаправленные внешние раздражения от прикосновений мои рук воспринимаются рецепторами кожи и мышц, рефлекторными точками, и передаются в центральную нервную систему. Что любой массаж оказывает некоторое влияние на человека, и при неумелых действиях массажиста, может закончиться печально, но она лишь нетерпеливо постучала ножками по кровати и попросила продолжать. Что я и сделал.
Ей нравилось думать, что от нее зависят наши отношения, а мне просто нравилось к ней прикасаться.
***
Я не предполагал, что наша связь может зайти далеко, с тех пор, как мою голову захватили бесы, я перестал строить планы на будущее, но в тот раз, когда она не пришла ночевать, я понял, что сгораю заживо.
Я прождал ее всю ночь, но она так и не появилась. Я добирался с работы до дома один, так как Аля собиралась ужинать с Сергеем, ее директором, потом написала мне смс: "не жди меня". Но я не мог не ждать. Я ходил из угла в угол, смотрел в окно, вертел в руках телефон и жутко нервничал.
Взглянув со стороны на свое поведение, я понял, что ревную.
Теория Ошо, разумеется, великолепная, она идеально правильная и честная, но... Он не подумал, что делать с мужскими инстинктами, такими как чувство собственничества, желание обладать женщиной, не позволять никому из других самцов прикасаться к ней.
Тут уже не думаешь ни о каких там: это ее выбор, я не имею права менять человека, я должен принимать ее такой, какая она есть... Тут хочется просто свернуть шеи, обоим!
А грудь изнутри сдавливается так, что хочется кричать. Или выть. Или сделать себе больно, чтобы перебить неприятные ощущения. Или отключиться.
Я достал из портмоне нейролептики, вытащил пару таблеток - знакомый щелчок упаковки, и несколько минут смотрел на них, неотрывно.
Здравствуй, рецидив.
На вкус они сладковатые, - какой-то придурок догадался добавить в дрянь аромотизатор, чтобы психи думали, что глотают конфетки. Ну, те, кто еще пока что-то ощущает. Запивать следует большим количеством воды. Через десять минут, после попадания внутрь, дрянь уже поступает в мозг, почки и печень. В другие органы тоже, но в меньших количествах. Меня интересует мозг. Практически мгновенная блокировка дофаминовых рецепторов. Другими словами, мозг частично отключается, мир воспринимается через мутную призму, тормозит. Агрессия, страх, нервозность действительно пропадают, но, увы, вместе с тем происходит нарушение способности мышления и моторных навыков. Превращение человека в овощ.
Зато нет никаких мыслей в голове. Нет, вру, есть одна. Словно тебе нужно сделать что-то важное, что-то срочное и жизненно необходимое, но ты забыл что именно. Ощущения, что мысль где-то рядом, что еще чуть-чуть, и ты поймаешь ее за хвост, поймаешь и поймешь, что тебе нужно сделать. Но бесполезно. Ты, подобно коту, прыгаешь на добычу, но маленькая серая сволочь каждый раз успевает выскользнуть из-под когтистых лап, как бы близко ты ни был, как бы тщательно не подкрадывался.
Я спустил таблетки в унитаз и лег на диван, более не имея желания спать рядом с ней. Наверное, я все больше превращаюсь в себя самого, раз начинаю испытывать подобную брезгливость.
Увиделись мы только на работе следующим днем. Она была в той же одежде, что и вчера, хотя я знаю, что она терпеть такого не может. Увидев меня, Аля опустила глаза, я тоже отвернулся. Больше в течение дня мы не общались.
Ужинали дома молча. Я не спрашивал, потому что не хотел знать подробностей, она не рассказывала, щадя мои чувства. Я написал свои изложения, взял подушку и пошел спать на диван. Свет в спальне горел еще некоторое время, потом она его погасила. И пришла ко мне.
Пару минут сидела рядом, наблюдала за тем, как я имитирую глубокий сон, с помощью медленного размеренного дыхания и расслабленного лица, прикрытых век, потом сказала:
- У меня с ним ничего не было. Мы попали в небольшую аварию и полночи сидели в ГИБДД, я не стала тебе писать, чтобы ты не переживал за меня.
Хорошо, что я шизофреник, иначе я бы испытал к себе отвращение, так как, услышав, что она попала в аварию, а не занималась сексом, почувствовал облегчение. Правда, на одно мгновение, потом резко сел. В коридоре горел свет, поэтому я мог видеть ее лицо, даже выражение глаз.
- Ты ударилась? Ты ездила в больницу? - выпалил я, хватая ее за скулы и вглядываясь в глаза.