Страница 41 из 74
В некоторых случаях на рабочие места, созданные иностранной компанией, брали в основном женщин. Их труд дешевле, чем мужской, а также связан с такими дополнительными качествами, как большая ловкость рук при сборке деталей микроэлектроники или при резке и сшивании тканей. Разве удивительно, что местные мужчины во многих традиционных обществах против того, чтобы женщины получили большую экономическую независимость, а иногда и зарабатывали денег больше, чем остальные домочадцы? Однако для молодых женщин в городах Китая или даже Северной Мексики работа на заводе иностранной компании — это своего рода освобождение.
Точно также нельзя сразу осуждать использование детского труда в бедных странах. Западные потребители отказываются покупать футбольные мячи, сделанные детьми в Бангладеш и Пакистане, а это значит, что дети потеряют работу. Их родители отправят их не в школу, а на малооплачиваемую работу в других отраслях. Некоторые, в конце концов, начнут заниматься проституцией. Было крайне желательно запретить детский труд, но только после того, как найдется другой источник доходов для их семей и необходимое финансирование мест в школах.
Если доходы семьи вырастут, то родители перестанут, без сомнения, отправлять своих детей на заработки (или продавать их в рабство). В беднейших странах с доходом меньше 300 долл. на члена семьи, 10–12 % детей работают. Для сравнения: в странах со средним уровнем дохода в 5 тыс. долл. на человека работают лишь 2 % детей (и помните, мы ведь до сих пор считаем, что дети должны выполнять какую-нибудь работу, будь то уборка своих комнат за карманные деньги или доставка газет или работа в магазине субботними вечерами). Большинство детей работают в сельском хозяйстве, а не в промышленности, часто на небольших семейных фирмах. Взрослые, как правило, предпочитают места на заводах, потому что за них гораздо лучше платят.
Пробная схема Всемирного банка «питание в обмен на посещение школы», возможно, позволит на некоторое время уменьшить использование детского труда, однако лучшим выходом было бы повышение уровня доходов. А это означает экономический рост в беднейших странах. Лучший, а возможно, и единственный способ добиться роста экономики — производство и продажа на экспорт.
Все это не означает, что условия в многонациональных заводах, работающих на экспорт, великолепны. Существует множество исключений из общего правила о том, что условия лучше местной нормы, в основном в таких отраслях с традиционно ужасными условиями работы, как производство одежды и огранка драгоценных камней. Не удивительно, что местные рабочие требуют повышения заработной платы и улучшения условий труда, ведь так делают рабочие во многих развитых странах. По сути, чем скорее на заводах будут работать только роботы, тем лучше для человечества, потому что большая часть работ — тяжелые, повторяющиеся, жаркие, шумные и даже опасные. Тем не менее, рост иностранных инвестиций прошлого десятилетия, который привел к созданию базы обрабатывающей промышленности, является источником процветания для развивающихся стран. Богатые многонациональные компании, которые так активно сейчас критикуют, принесли с собой больше работы, больше денег, больше технологий, больше экспорта и больше процветания в развивающиеся страны. Они зачастую достигли гораздо большего, чем коррумпированные и неэффективные правительства этих стран.
Экономисты расходятся в оценке влияния заграничных инвестиций многонациональных компаний на их собственные страны. Ведь перевод производства в страны с дешевой рабочей силой приводит к сокращению рабочих мест в странах с дорогой рабочей силой. Одновременно с ростом экспорта товаров, произведенных в развивающихся странах, сократилась доля промышленности в экономике промышленно развитых стран. С трудом можно поверить, что глобализация производства не приведет к сокращению количества рабочих мест и заработной платы дома. Подобные опасения существовали и при подписании Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА). Считалось, что мексиканцы вытеснят американцев с их работы, хотя доказательств тому нет. Для американской промышленности 1990-е годы стали золотым десятилетием с точки зрения занятости.
Прямые иностранные инвестиции и внешняя торговля, возможно, повлияли на общее сокращение количества рабочих мест в промышленно развитых странах, но сложно поверить в то, что глобализация является единственным объяснением масштабов сокращений в обрабатывающей промышленности и снижения заработной платы работников заводов. Доля обрабатывающей промышленности в экономике США и Великобритании достигла своего пика в 1960-е годы, а в более промышленно развитых странах, таких как Германия, — в начале 1970-х годов. Это произошло задолго до появления значительных объемов экспорта промышленных товаров из развивающихся стран. Даже таким азиатским тиграм, как Корея и Малайзия, являющимся сейчас основными экспортерами промышленных товаров, до 1990-х годов, принадлежала лишь небольшая доля международной торговли этими товарами. Как сказал Пол Кругман в своей знаменитой статье (повторно опубликованной в книге Paul Krugman «Pop Internationalism»), импорт из стран с низким уровнем заработной платы в 1990 г. составлял 2,8 % от ВВП Америки — по сравнению с 2,2 % в 1960 г. Как мог рост в размере всего лишь половины процентного пункта от ВВП вызвать снижение на 10 пунктов в доле продукции обрабатывающей промышленности в экономике (с 29 % до 19 % ВВП)? Многие другие исследования подтверждают его выводы о том, что торговля с развивающимися странами слишком невелика, чтобы быть причиной такого масштабного изменения в экономиках промышленно развитых стран. Большинство экономистов, таким образом, считает, что даже если прямые иностранные инвестиции и играют в настоящий момент значительную роль, появление новых информационных технологий больше повлияло на переход от производства в современной экономике. По сути, перевод производства в другие страны больше похож на симптом экономических перемен, чем на их причину.
Однако, симптом это или причина, эксплуататоры они или нет, но многонациональные компании играют важную роль в жизни каждого. Где бы вы ни жили, сейчас вероятность того, что вы покупаете товар, сделанный одной из Иностранных компаний или по ее заказу, гораздо больше, чем 10 или 20 лет назад. Благодаря глобализации экономики, зарубежные корпорации вытеснили не правительства, а местные корпорации.
Однако в одном глобализация повлияла и на правительство. Она привела к установлению ограничений на некоторые аспекты государственной политики. Как мы видели, она сократила долю государства в экономике. У Швеции, где примерно 60 % национального производства принадлежит Государству, нет проблем с привлечением инвестиций или заимствованием средств на финансовых рынках. Однако необходимость убедить иностранных инвесторов, более скептичных, чем местные, все-таки накладывает ограничения на размеры государственного бюджетного дефицита. Любой стране с высокой инфляцией, большим бюджетным дефицитом и большим дефицитом торгового баланса займы у иностранных государств и привлечение прямых инвесторов обойдутся дороже. В крайних случаях страна со слаборазвитой макроэкономикой окажется в финансовом кризисе, при котором все, кто могут изъять деньги, внутри страны или за ее пределами, сделают это. Как недавно поняла на собственном опыте Аргентина, глобализация исключает плохую макроэкономическую политику.
Азиатский кризис 1997–1998 гг. показал, что глобализация начала исключать и действительно плохую микроэкономическую политику. Хотя это утверждение более спорно. Иностранных инвесторов в этом случае скорее беспокоила шаткость банковской системы и неизвестная степень коррупции, чем чрезмерная инфляция или государственные займы. Когда иностранные инвесторы обладают правом вето по отношению к конкретной экономической политике или даже местному стилю ведения бизнеса, то может показаться, что многонациональные компании пытаются присвоить себе роль государства (хотя нельзя сказать, что в странах, которых затронул этот кризис, демократические права были на первом месте). Поскольку лично я не слишком верю тому, что политики и чиновники хорошо разбираются в проблеме, меня вполне устроит, если здравый экономический смысл не позволит правительствам проводить в жизнь неразумные политические меры. И вам не надо быть приверженцем свободного рынка, чтобы поверить в это: я совершенно не против того, чтобы правительства предпринимали какие-либо меры, но предпочла бы, чтобы эти меры были разумными.