Страница 23 из 74
Данные по аукционам на получение права вещания на радиочастотах неоднозначны по всему миру, а иногда и противоречивы. Одним правительствам удалось собрать удивительно большие суммы, другим — удивительно малые. По результатам одних аукционов сформировался конкурентный рынок; по результатам других возникли монополии, ущемляющие интересы потребителей. Государства всегда предпочитают проводить аукционы первого вида, компании — второго. Столкновение интересов неизбежно, потому что на торги выставляется право, известное как экономическая рента, т. е. право присвоения дохода, получаемого в результате обладания редким активом. По своей сути, это похоже на доход, который владельцы земли получают от арендаторов.
Одни из самых противоречивых за последнее время торгов были проведены в марте-апреле 2000 г. британским правительством. На продажу выставлялись права на использование радиочастот для так называемых мобильных услуг третьего поколения (third generation-3G). В тот год все европейские торги, так или иначе, затрагивали стандарт третьего поколения мобильной связи UMTS, так как правительства многих стран, помня об успехе предыдущих поколений мобильной связи, хотели воспользоваться всеми техническими преимуществами единого на всем континенте стандарта.
С точки зрения британских налогоплательщиков продажа пяти лицензий была огромным успехом, ведь это позволило получить 22,5 млрд. фунтов стерлингов, т. е. более 5 % от годовых расходов на государственные нужды. Этих средств хватило бы на строительство 400 новых больниц. О двух профессорах, руководивших проведением тендера, писали все газеты. Для экономистов это головокружительный успех.
Торги проводились на пике экономического воодушевления, когда курсы акций технологических компаний занимали высокие позиции, но задолго до того, как все эти компании осознали, что слишком много потратили на приобретение лицензий, и теперь у них нет средств для дальнейшего вложения в услуги. Даже наследникам Риоэя Сайте (Ryoei Saito), японского магната, купившего картину Ван Гога в разгар предыдущего инвестиционного бума, пришлось после его смерти продать ее по более низкой цене. Телекоммуникационные компании предупреждали о том, что если лицензии будут дорогими, то цены на мобильные услуги повысятся. Хуже того, некоторые аналитики предупреждали о возможных ошибках в стандартах третьего поколения и предсказывали, что прежде чем в отрасли создадут необходимую для них инфраструктуру, их место займут более совершенные технологии. Один из аналитиков (долгое время работавший на British Telecom, крупнейшую в Великобритании телефонную компанию, в прошлом бывшую государственной монополией), назвал тендер «примером настоящего безумия». Ведь компании потратили так много денег. Но их жалобы не надо воспринимать буквально. Возможно, они были правы в своих предсказаниях о том, что мобильные телефоны третьего поколения никогда не окупятся, но виной тому технологии, а не экономисты. Чтобы понять, почему, давайте взглянем на теорию торгов.
Если правительство хочет распределить лицензии, оно может попросить компании предоставить предложения и бизнес-планы и выбрать наиболее подходящую из них, работа которой в ближайшее время будет устраивать потребителей. Иногда это называют «конкурсом красоты». И понятно, почему. Правительство может провести аукцион, чтобы воспользоваться преимуществом торгов, которые позволяют понять, как соперники оценивают данный бизнес, и выбрать лучшую компанию для ведения этого бизнеса. Политикам больше нравятся «конкурсы красоты», потому что у них остается большая свобода действий, но именно по этой причине вечно сомневающиеся экономисты предпочитают проводить аукционы.
Существует множество вариантов проведения аукционов, два из которых считаются классическими. Аукционы произведений искусства — это аукционы прямого типа (участники постепенно поднимают ставки), они проводятся в несколько раундов, при этом участники знают о том, какие ставки были сделаны ранее. Аукционы по продаже 3G-лицензий, проведенные в Великобритании, относятся именно к этому варианту. Другой вариант — приватный аукцион, заявки на который подаются в запечатанных конвертах, и участники которого не знают о предложениях соперников. Но есть множество других вариантов. На одних все участники платят минимальную цену, на других — ту, которую каждый из них назначил. На многих аукционах по продаже долгосрочных казначейских обязательств выигравшие участники выплачивают те суммы, которые они предложили за определенное количество ценных бумаг (дискриминационный аукцион). По другим правилам участники платят единую минимальную из выигравших цен (аукцион единой цены, или голландский аукцион). Этот вариант часто используется в ситуации, когда на торги выставляются несколько единиц стандартного товара, например электричества.
У всех видов аукционов есть свои «за» и «против». Аукцион с несколькими раундами позволяет участникам договориться между собой. В ходе первых раундов они могут обозначить свои намерения. Так, например, в 1997 г. в США аукцион по продаже лицензий на радиочастоты принес вместо ожидавшихся 1,8 млрд. долл. лишь 14 млн. долл. Отчасти это можно объяснить тем, что участники этого аукциона использовали последние три цифры своих многомиллионных предложений, чтобы указать количество областей, на работу в которых они хотели бы получить лицензии. Подобные «переговоры» невозможны в условиях приватных аукционов.
У прямых аукционов с несколькими раундами тоже есть свои недостатки. Слова о том, что аукцион выигрывает компания, которой больше всего нужна победа, не верны. На самом деле, происходит совершенно обратное, и прямые аукционы приносят высокий доход государству (если не составляются заговоры) и способствуют повышению эффективности производства. Однако они менее привлекательны с точки зрения других участников аукциона. Прямой аукцион может стать неинтересным даже для компании, которая могла бы его выиграть, так как в случае победы у этой компании может возникнуть подозрение, что она отдала слишком большую сумму за то, что никто и не ценит больше ее. А вдруг она ошиблась в оценке предполагаемой прибыли? Это называется «муками победителя».
На практике мук победителя не бывает, и это правильно. Ведь все участники аукциона знают о возможности развития такого сценария. А значит, опасность «мук победителя» заставит участников осторожнее торговаться, в результате чего цена будет ниже. Это особенно верно в ситуации, когда участники аукциона знают, что у одного из них есть большое преимущество. Так, например, в торгах 1995 г. З получение лицензии на работу мобильной связи в Лос-Анджелесе участвовала компания Pacific Telephone, хорошо известная в этом регионе и обладавшая потребительской базой благодаря своим услугам стационарной телефонии. Были и другие участники, но торги быстро закончились, и цена была довольно низкой. Все знали, что лицензия должна принадлежать компании Pacific.
«Муки победителя» характерны и для приватных аукционов. Однако в данном случае дополнительные сомнения означают, что у слабых участников аукциона — небольших компаний, фирм, не занимающих солидного положения в отрасли, зарубежных компаний — появляется больше шансов на победу. Поэтому в аукционе смогут принять участие больше компаний, что важно в ситуации, когда правительство старается усилить конкуренцию в отрасли.
Таким образом, получается, что прямые аукционы позволяют собрать больше средств, и лот отходит к тому участнику, который отдал за него больше денег. С одной стороны, их участники чаще заключают между собой соглашения, поэтому аукционы менее привлекательны для новых участников. Приватные аукционы являются полной противоположностью. Аукционы, объединяющие в себе лучшие принципы обоих видов, известны как «англо-голландские аукционы». Они проводятся в несколько раундов (по модели прямого аукциона), пока не останется только два участника. Они делают закрытые предложения, причем суммы не должны быть ниже последней ставки предыдущих раундов. Это позволяет получить высокую прибыль и подстегивает конкурентов, которые знают, что благодаря такой системе «решающей встречи» (play-off) один из них имеет шанс перебить ставку лидера торгов.