Фонтаны рая (сборник)

На дороге, ведущей в Эйрли, Элвин никого не встретил. Казалось странным сидеть внутри корабля, в то время как его поле зрения плавно перемещалось по знакомому пути, а в ушах звучал шорох леса. Он все еще не мог полностью отождествить себя с роботом, и для управления им требовалось немалое напряжение сил.

Уже почти стемнело, когда он достиг Эйрли; домики были ярко освещены. Держась в тени, Элвин почти добрался до дома Серанис, прежде чем его обнаружили. Неожиданно послышалось сердитое пронзительное жужжание, и перед ним возникли огромные, энергично машущие крылья. Он невольно попятился и только потом понял, что произошло. Криф терпеть не мог все, что летало без помощи крыльев, и раньше лишь присутствие Теона не позволяло ему нападать в подобных случаях на робота. Не желая причинить вред красивому, но глупому созданию, мальчик остановил машину, пытавшуюся выдержать град ударов. Хотя сам Элвин сидел в удобном кресле за километр от происходящего, он не мог сдержать нервной дрожи и очень обрадовался, когда наконец появился Теон.

13

КРИЗИС

При виде приближающегося хозяина Криф улетел, все еще продолжая злобно жужжать. Теон немного постоял в тишине, разглядывая робота, затем улыбнулся.

— Рад твоему возвращению. Или ты все еще в Диаспаре?

Элвин в очередной раз позавидовал Теону, поняв, насколько тот сообразительнее его самого.

— Нет, — ответил он, думая о том, сколь четко робот воспроизводит его голос. — Я в Эйрли, недалеко от тебя. Но пока что останусь здесь.

Теон от всей души рассмеялся.

— Может, оно и к лучшему, — сказал он. — Мама тебя простила, но Центральный Совет — нет. В доме сейчас идет заседание, меня туда не пустили.

— О чем говорят?

— Посторонним этого знать не положено, но мне задали про тебя кучу вопросов. Пришлось рассказать о том, что случилось в Шалмирейне.

— Это не столь уж и важно, — ответил Элвин, — С тех пор много чего успело случиться. Мне бы хотелось поговорить с этим вашим Центральным Советом.

— Ну, всего Совета здесь, естественно, нет. Но трое его членов постоянно меня допрашивали после того, как ты сбежал.

Элвин улыбнулся. В это поверить нетрудно — куда бы он ни отправлялся, за ним, похоже, тянулся внушающий страх след.

Уют и безопасность корабля придавали ему почти незнакомую прежде уверенность, и он ощущал себя полным хозяином положения, когда последовал за Теоном в дом. Дверь комнаты, где заседали члены Совета, была заперта, и нескоро Теону удалось привлечь их внимание. Затем створки будто с неохотой раздвинулись, и Элвин быстро провел робота в комнату.

Комната была ему знакома — та самая, где он в последний раз разговаривал с Серанис. Над головой мерцали звезды, словно в доме не было ни потолка, ни верхнего этажа, и Элвин снова подумал о том, каким образом удалось достичь подобной иллюзии. Трое советников застыли в своих креслах, когда он подплыл к ним, но на лице Серанис промелькнуло лишь легкое удивление.

— Добрый вечер, — вежливо сказал мальчик, словно появление вместо него робота было самым обычным делом на свете. — Я решил вернуться.

Их реакция превзошла все его ожидания. Первым пришел в себя один из советников, молодой, но с седыми прядями в волосах.

— Как ты сюда попал? — воскликнул он.

Элвин счел нужным уклониться от ответа; вопрос вызвал определенные подозрения — не выведена ли из строя подземная транспортная система.

— Так же, как и в прошлый раз, — солгал он.

Двое советников пристально посмотрели на третьего, тот беспомощно развел руками. Затем молодой человек снова обратился к роботу.

— У тебя не возникло никаких… проблем?

— Никаких, — заявил Элвин, намереваясь сбить их с толку еще больше, и понял, что это ему удалось. — Я вернулся по собственной юле, но, учитывая наши прежние разногласия, пока что предпочитаю держаться подальше. Если я прибуду сам, обещаете больше не мешать мне?

Некоторое время все молчали, и Элвин мог лишь догадываться, какими мыслями они обмениваются между собой. Затем заговорила Серанис.

— Полагаю, в этом нет особого смысла. Диаспар наверняка уже все о нас знает.

Элвин слегка смутился, услышав упрек в ее голосе.

— Да, Диаспар знает, — ответил он. — И Диаспар не желает иметь ничего общего с низшей культурой.

С немалым удовольствием он наблюдал за поведением советников. Даже Серанис слегка покраснела. Элвин полагал, что если удастся вызвать неприязнь между Люсом и Диаспаром, его проблема будет решена более чем наполовину. Сам того не осознавая, он продолжал учиться забытому искусству политики.

— Но я не хочу оставаться здесь на всю ночь, — продолжал он. — Так вы обещаете?

Серанис вздохнула, и на ее губах появилась легкая улыбка.

— Да, — сказала она. — Мы тебе больше не помешаем. Хотя не думаю, что раньше нам это удавалось.

Дождавшись возвращения робота, Элвин дал машине все необходимые распоряжения и заставил их повторить. Затем вышел из корабля, и шлюз беззвучно закрылся у него за спиной.

Кроме легкого шума ветра, не слышалось никаких звуков. На мгновение звезды затмила тень, и корабль исчез. Только теперь Элвин осознал свою ошибку. Он забыл, что чувства робота сильно отличаются от его собственных, и ночь оказалась намного темнее, чем он ожидал. Порой он сбивался с пути, а несколько раз едва не налетел на дерево. Темнее всего было в лесу, а однажды рядом с ним в зарослях возникло какое-то крупное существо. Едва слышно хрустнули ветки, и на Элвина уставились два изумрудных глаза, примерно на уровне его пояса. В ответ на негромкий возглас мальчика его руки коснулся длинный шершавый язык. Мгновение спустя могучее тело дружески потерлось об него и беззвучно исчезло. Он так и не понял, кто это был.

Вскоре среди деревьев появились огни поселка, но Элвин уже не нуждался в них, поскольку тропинка под его ногами превратилась в тускло светящуюся голубую реку. Мох, по которому он шел, фосфоресцировал, и ноги оставляли на нем темные пятна, медленно исчезавшие позади. Зрелище было прекрасным, захватывающим, и когда Элвин наклонился, чтобы сорвать пучок удивительного мха, тот еще несколько минут сиял в его ладонях.

Теон ждал рядом с домом, и мальчика во второй раз представили троим членам Совета. С некоторой досадой Элвин отметил едва скрываемое удивление на их лицах; он не любил, когда ему напоминали о юном возрасте, несмотря на все его преимущества.

Пока он подкреплялся, правители Люса почти ничего не говорили, и Элвину снова подумалось: интересно, какими мнениями они безмолвно обмениваются. Сам он старался гнать прочь любые мысли, пока не покончил с едой, а затем заговорил так, как не говорил никогда прежде.

Темой его речи был Диаспар. Он живописал город таким, каким видел его в последний раз, — спящим на груди пустыни, в окружении светящихся всеми цветами радуги на фоне неба башен. Из сокровищниц своей памяти он извлекал песни, сложенные поэтами древности во славу Диаспара, и рассказывал о миллионах и миллионах людей, положивших свои жизни на алтарь его красоты. Никто не смог бы познать и сотой части всех сокровищ города, сколько бы он ни прожил. Элвин описывал чудеса и диковины, созданные жителями Диаспара, и пытался в меру своих сил описать восхитительные творения Шервейна и Перилдора. И еще он рассказывал о Лоренеи, чью фамилию носил и чья музыка, возможно, была последней, которую слышали звезды и другие планеты.

Ему внимали, не перебивая и не задавая вопросов. Закончил он далеко за полночь, едва держась на ногах от усталости. Сказались напряжение и возбуждение долгого дня, и он сам не заметил, как заснул.

Элвин все еще чувствовал усталость, когда вскоре после рассвета в сопровождении Теона вышел из поселка. Несмотря на раннее утро, они оказались не первыми. Возле озера мальчики нагнали троих советников, с которыми обменялись смущенными взглядами. Элвин прекрасно знал, куда направляется комитет по расследованию, и решил: эти люди заслуживают того, чтобы избавить их от лишних проблем. Когда дошли до подножия холма, он остановился и повернулся к спутникам.