Страница 3 из 31
Казалось, Дон в эту минуту только отдыхает, но, если бы хоть один прибор или огонек на пульте вдруг забил тревогу, он реагировал бы немедля. В мыслях он уже вернулся на «Полосатик», где завтрак ждет не дождется его. Чтобы время шло скорее, Дон начал в уме составлять рапорт. Придется кое-кого удивить. Инженеры, которые ведают незримыми оградами из электричества и звука, разделившими могучий Тихий океан на удобные для управления участки, примутся искать брешь; биологи, которые клялись, что акулы не нападают на китов, будут искать оправданий. И те и другие, несомненно, преуспеют, и все опять войдет в свою колею, пока море не подстроит новой каверзы.
Впрочем, каверза уже подстерегала Дона, но ее устроили люди, и они не замышляли ничего дурного. Все началось с одного предложения, которое родилось в Комитете по делам космоса, а оттуда было передано во Всемирный секретариат. Проходя все более высокие инстанции, оно в конце концов попало во Всемирную ассамблею и было одобрено членами соответствующей комиссии, став предписанием, которое спустили через секретариат во Всемирную организацию продовольствия, из ВОП — в Морское управление, наконец, из управления — в Отдел китов. И свершилось это в невероятно короткий срок — в какие-нибудь четыре недели.
Дон, понятно, ничего не знал. Итог всей этой деятельности сложного механизма глобальной бюрократии вылился для него в слова, которыми встретил его капитан, когда он вошел в столовую «Полосатика», с вожделением думая о запоздалом завтраке.
— Привет, Дон. Начальство вызывает тебя в Брисбен, там приготовлено какое-то задание. Надеюсь, ненадолго. У нас и без того нехватка людей, сам знаешь.
— Какое еще задание? — насторожился Дон.
Он не забыл, как ему поручили быть гидом одного помощника министра, глуповатого, на его взгляд, малого, с которым он и обращался соответственно. А потом выяснилось, что этот помощник — голова (конечно, иначе он не занимал бы такую должность) и видел Дона насквозь.
— Они ничего не сказали, — ответил капитан. — Похоже, и сами толком не знают. Передай мой нежный привет Квинсленду и держись подальше от казино на Золотом Берегу.
— Казино, с моим-то жалованьем, — фыркнул Дон. — Последний раз меня чуть не раздели в «Серфере парадайз».
— Зато в первый раз ты унес несколько тысяч.
— Новичкам везет, а потом… От того выигрыша давно уже ничего не осталось. И пусть счет останется ничейным, я больше не игрок.
— Спорим? Ставлю пятерку!
— Спорим.
— Можешь платить — спор та же игра.
Ложка переработанного планктона застыла в воздухе; Дон лихорадочно искал выход.
— Черта с два ты с меня получишь, — сказал он. — Свидетелей нет, а я не джентльмен.
Быстро допив кофе, он отодвинулся от стола и встал.
— Что ж, пора собираться. Пока, капитан, до новой встречи.
И старший смотритель пулей вылетел из столовой, провожаемый взглядом командира «Полосатика». Словно ураган, пронесся по переходам судна, потом опять воцарилась относительная тишина.
— Держись, Брисбен, — буркнул себе под нос капитан и отправился на мостик, мысленно перестраивая график вахт; одновременно он сочинял неотразимый меморандум, в котором спрашивал начальство, как работать на судне, где тридцать процентов команды постоянно то в отпуске, то выполняют спецзадания.
Когда он вошел в свою каюту, только одно удерживало его от того, чтобы немедленно не подать заявление об уходе: при всем желании капитан не мог представить себе лучшей работы.
ГЛАВА 2
Уолтер Франклин пришел всего несколько минут назад, но уже нетерпеливо мерил шагами приемную. Скользнул равнодушным взглядом по развешанным на стенах глубоководным фотографиям, с минуту посидел на краешке стола, перелистывая журналы, обзоры, доклады, которые всегда копятся в таких местах. Журналы знакомы — последние недели он только и делал, что читал, — остальное тоже малоинтересно. А ведь кто-то обязан по долгу службы изучать все эти размноженные на электропринте отчеты ВОП; как только голова выдерживает этакую уйму цифр! Более привлекательно выглядел орган Морского управления «Нептун», но и он быстро наскучил Уолтеру, которому все эти дискуссии почти ничего не говорили. Даже самые популярные статьи были выше его разумения, так как пестрели незнакомыми терминами.
Секретарша посматривала на него. Конечно, отметила нетерпение посетителя и, наверно, уразумела, что за этим кроется нервозность и душевный разлад. Франклин с трудом заставил себя сесть и сосредоточиться на вчерашнем номере брисбенского «Курьера». Он почти увлекся статьей, в которой редакция отпевала австралийский крикет (только что закончились отборочные соревнования), когда молодая особа, охранявшая кабинет начальника отдела, мило улыбнулась ему и сказала:
— Пожалуйста, мистер Франклин, входите.
Он надеялся, что начальник примет его один; секретари не в счет. Но плечистый молодой человек, занимающий второе кресло для посетителей, выглядел чужим в этом строгом кабинете и смотрел на него скорее с любопытством, чем с дружелюбием. Понятно, они говорили о нем; Франклин тотчас насторожился и ощетинился.
Начальник отдела Кери разбирался в людях почти так же хорошо, как в морских млекопитающих. Он сразу заметил, что посетитель не в своей тарелке, и постарался его ободрить.
— Входите, Франклин, садитесь, — сказал он с преувеличенной сердечностью. — Ну как вам у нас живется? Хорошо устроились?
Франклин был избавлен от необходимости отвечать, потому что директор тут же продолжил:
— Прошу вас, познакомьтесь с Доном Берли. Дон — старший смотритель на «Полосатике», один из наших лучших работников. Он займется вами. Дон, это Уолтер Франклин.
Они обменялись легким рукопожатием, испытующе глядя друг на друга. Наконец Дон через силу улыбнулся улыбкой человека, которому поручили неприятное дело, но он полон решимости добросовестно выполнить его.
— Очень рад, — сказал Дон. — Приветствую нового сторожа наяд.
Франклин попытался улыбнуться. Итог был неутешительным. Он понимал, что обязан этим людям, которые изо всех сил стараются помочь ему. Понимал умом, но не сердцем и не мог заставить себя пойти им навстречу. Боязнь оказаться предметом жалости и назойливое подозрение, что они тут, вопреки всему обещанному, перемывали его косточки, начисто отбивали у него всякую охоту быть с ними на дружеской ноге.
Дон Берли ни о чем не догадывался. Он знал только, что кабинет начальника не самое подходящее место, чтобы знакомиться с новым коллегой, и не успел Франклин опомниться, как они уже вышли на улицу, протиснулись сквозь толпу на Джордж-стрит и нырнули в маленький бар напротив нового почтамта.
Здесь было тихо, хотя сквозь цветное стекло стен Франклин видел снующие силуэты прохожих. Воздух в баре казался особенно прохладным после знойной улицы; власти до сих пор не решили, быть или не быть Брисбену кондиционированным городом и кому передать выгодный подряд, а пока горожане каждое лето изнемогали от жары.
Дон Берли подождал, пока Франклин управится с первой кружкой пива, и заказал вторую. Тут явно кроется какая-то тайна; ему не терпелось поскорее разгадать ее. Это затея какого-нибудь высокого чина в управлении, если не во Всемирном секретариате. Старшего смотрителя не оторвут от работы, чтобы приставить нянькой к первому попавшемуся новичку, который к тому же намного старше обычных курсантов. Ему, должно быть, тридцать с хвостиком; Дон еще никогда не слышал, чтобы кто-нибудь в этом возрасте проводил спецобучение на смотрителя.
Одно было очевидно, и это лишь усугубляло загадочность истории: Франклин космонавт, их за милю узнаешь. А что, вот и зацепка. Но тут же Дон вспомнил слова начальника отдела: «Не расспрашивайте Франклина. Я не знаю, что у него было, но нас особо просили не касаться прошлого в разговорах с ним».
Это, конечно, неспроста. Можно представить себе, что Франклин был пилотом и его списали на Землю за какую- нибудь грубую ошибку — скажем, он по рассеянности вместо Марса прилетел на Венеру.