Еретик

Эндрю, и сам будучи семейным человеком и отцом, успел истосковаться по семейному очагу и уюту, так как покинул дом еще по весне, и потому с легкостью отложил поездку и сдался на милость этих обаятельных сорванцов, решив передохнуть денек в кругу семьи своего друга и подруги по детским забавам. Так что остаток дня прошел в праздном ничегонеделании, хотя это с какой стороны посмотреть: ребятки не дали расслабиться ни гостю, ни отцу, который, к сожалению, также не столь часто попадал в их плен.

Однако уже во время завтрака Эндрю вновь перешел в атаку, поинтересовавшись, когда же они направятся в Обрывистое. Возразить и предложить ему еще погостить Андрей не мог, так как в любой момент мог появиться гонец от маркграфа, а значит, времени было не так уж и много.

Перед отбытием Андрей отдал распоряжение, чтобы вызвали Жана со всеми его людьми с орочьей стороны. Его полусотня егерей посменно систематически пропадала на том берегу Яны, оттачивая свое мастерство лесных походов, выслеживая и уничтожая отдельные орочьи отряды. Иногда они осмеливались на нападения на орочьи поселения, вот только проделывали они это лишь на землях соседних племен, чтобы не провоцировать племя, находящееся напротив прохода. Этим доставалось только в том случае, если они осмеливались приближаться к Яне. За прошедшее время желающих прогуляться в эту сторону было все меньше. Ну и половину людей в таких отрядах, не больше десятка человек, всегда составляли воины из дружины Андрея, так как, по его мнению, навыки лесовиков и для них были необходимы.

В этот раз в поиск на орочью сторону отправился и сам Жан, но он был необходим здесь. Конечно, не доверять Робину, который, выйдя в отставку у сэра Свенсона, решил осесть в Кроусмарше, оснований у него не было, но когда здесь будут двое, оно как-то надежней.

Робин появился в Кроусмарше вскоре после памятного боя с орками, который вновь принес славу Андрею, только теперь в северных приделах королевства. Появился он не один: вместе с ним решил перебраться в баронство и непокорный Итен Одли. В свое время этот ветеран пытался встать в пику новому владетелю баронства, так как последний вышел из низов и воин считал для себя зазорным подчиняться выскочке из неблагородных.

Не воспользоваться тем, что к нему попал такой опытный ветеран, как Робин, Андрей попросту не мог. Ну не предлагать же старому вояке осесть на земле, если у него было совсем другое призвание. К тому же Тэд Шатун был теперь при деле – вскоре ему предстоял поход в степь во главе отряда дружинников, а детвора оставалась без наставника.

К удивлению Андрея, Одли пожелал остаться при друге. Андрей усомнился было в разумности решения принять на службу и его: одно дело – позволить бывалому воину поселиться на территории баронства как обычному арендатору, и совсем другое – поставить его в строй. В памяти Новака было слишком свежо воспоминание о непокорном характере ветерана. Но сомнения развеял сам Итен:

– Сэр, позвольте как равный с равным… В последний раз. – Было дело. Андрей пытался вразумить непокорного, но избрал неверную тактику, начав разговор как равный с равным, без чинов. Ошибка, стоившая ему авторитета в глазах воина. Он выполнял приказы и исправно нес службу, вот только не оттого, что зауважал Новака, а потому, что не хотел подводить своих старых боевых товарищей – Робина, командовавшего тогда людьми маркграфа, и Джефа, руководившего вассалами новоявленного барона.

– Ну что же, говори, Итен. В последний раз.

– От меня вы не будете иметь проблем.

– Ты хочешь сказать, что подчинишься мне безоговорочно?

– Да.

– И что же изменилось?

– Просто я убедился, что все, что о вас говорили до этого, истинная правда и что вам не нужно мне ничего доказывать.

– Тебя впечатлила битва с орками? – не скрывая иронии, проговорил Андрей.

– Нет. Меня впечатлило то, как вы обошлись с наемниками, – столь же иронично ответил ветеран, имея в виду то обстоятельство, что, когда наемники Вольфа попытались их бросить, своими действиями подставляя под удар крестьян и ремесленников, а также семьи его самого и его дружинников, Андрей со своей дружиной истребил отряд наемников. Всех, до последнего человека. Затем ветеран подобрался и, прижав правую руку к левой стороне груди в воинском приветствии, давая понять, что беседа принимает официальный характер, закончил: – Сэр, лучник Итен Одли готов служить вам верой и правдой.

– Итен, я всегда готов выслушать мнение своих воинов, но я не потерплю неповиновения. Ни в какой форме. Ты это понимаешь?

– Да, сэр.

– Джеф.

– Да, милорд.

– Определи нового воина.

– Есть, милорд.

Вот так и вышло, что обучением мальцов на территории приюта занимался Робин, а Итен ему в этом помогал. Правда, перед этим они оба прошли новый курс обучения и прогулялись в степь, где пробыли ровно год. К моменту их возвращения как раз заработал приют, и они обосновались при нем. Сейчас они вместе со своими воспитанниками были в Кроусмарше.

Дорога до Обрывистого была не столь уж и долгой, так что уже через три часа они были в селе. Вернее, они не стали заворачивать в само село, а, миновав его, направились прямиком на промзону. Однако Эндрю не смог удержаться, чтобы не высказать своего мнения об этом населенном пункте:

– Вот смотрю я на твои села – и глаз радуется. До чего все они у тебя ладные и пригожие.

– Мне тоже нравится.

– А отчего ты проявляешь такую заботу о людях? Мне думается, что, живи они в таких же условиях, как жили и раньше, да при таких же заработках, они были бы не менее довольны.

– Возможно. Но мне кажется, что если сделать их быт гораздо лучше, то это возвысит их в своих глазах, а потом, как бы сыто ни жили люди, без внешнего проявления довольства мнение о себе у людей останется на прежнем уровне. Я даю им возможность в первую очередь подняться в своих глазах. Я даю им шанс, а они уже сами решают, подняться им или упасть. Знаешь, пока я не встретил среди них тех, кто захотел бы опуститься хоть на ступеньку ниже, чем есть сейчас. Ты посмотри на их дома: ведь большинство не удовлетворяется тем, что дома добротные и просторные, кто-то делает пристройки, кто-то достраивает хозяйственные блоки, в общем, вносят что-то свое, чтобы выделиться.

– Возможно, это происходит оттого, что к тебе переселяются те, кто хочет что-то изменить в своей жизни, те, кого что-то не устраивало там, где они жили раньше. А потом, ты им предоставляешь возможность жить более обеспеченной жизнью, чем они жили раньше. Я наслышан о том, что ты берешь только пятую часть от их урожая.

– Не только урожая, но и от их доходов по части ремесел.

– Но у них остается весьма немало.

– Конечно. Я вообще считаю, что если бы бароны уменьшили аренду, то на круг они получили бы больше.

– Это как?

– А вот так. У баронов крестьяне предпочитают обрабатывать небольшие клочки, так как если увеличится надел, то сразу увеличится и арендная плата, и у крестьян опять фактически останется только на прокорм, поэтому им и невыгодно возделывать большие участки. Зачем, если практически все попадет в закрома барона, причем вне зависимости от того, урожайный год или нет? У меня ситуация другая. Хочешь возделывать один надел – ради бога, возделывай, отдай пятую часть – и остальное тебе на прокорм. Хочешь больше? Нет проблем, вот тебе больший надел, ты опять отдашь пятую часть, и не больше. Год урожайный – ты отдашь больше. Не уродила земля – меньше. За этим строго следят старосты. Попался на обмане – не обессудь.

– Как-то легко все у тебя.

– Ну не так уж и легко. Одна только затея с банями и введением в обиход мыла едва не подвигла людей на бунт. Спасибо падре и его единомышленникам: вразумили народ.

– А стоило ли заставлять людей еженедельно мыться в бане, да еще постоянно пользоваться мылом? Оно как-никак денег стоит. Ну не хотят, так пусть ходят грязными.

– Твоя ошибка в том, что ты считаешь, что во мне все еще сидит та брезгливость к грязи, которую я принес из прошлой жизни. А ведь это не так. Грязь – это болезни, язвы, коросты, кровавый понос, наконец. Знаешь, ведь у меня на землях от болезней умирает гораздо меньше людей, чем в других местах. Благодаря чистоте, буквально насажденной им, смертность среди детей очень низкая. А ведь в других местах чуть не половина детей умирает во младенчестве. Конечно, в этом немалую роль играет и то, что я правдами и неправдами тащу сюда лекарей, которые здесь становятся уважаемыми людьми. – Поймав ироничный взгляд купца, Андрей нехотя поправился: – Хорошо, отношение к ним здесь пока мало чем отличается от того, как к ним относятся в других землях, но отличается, и в лучшую сторону, а это уже немало. Главное, что процесс пошел и священники трудятся в этом направлении. Ладно, мы прибыли.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.