Только мы

Первым, что насторожило аэнбешника, был взгляд Джека. Очень ясный и пронизывающий, словно он видел человека насквозь. Мальчишка плевать хотел на внимание к себе, продолжая заниматься своими делами. Халед не раз наблюдал за его играми с бумажными корабликами и быстро понял, что Джек управляет ими мысленно. Потом, уже в лаборатории, выяснили, что на самом деле он управлял ветром, заставляя его дуть в нужном направлении.

Решившись поговорить с отцом мальчика, Халед был приятно удивлен пониманием мистера Полански. Как выяснилось, Джек давно вызывал у того настороженность своим поведением. Да о чем речь? Он просто вызывал страх, казался абсолютно чуждым и самому Полански, и его второй жене. А сводные братья убегали от Джека, только завидев его, и устраивали истерики, лишь бы не оставаться в одном с ним помещении. Узнав о том, что его старший сын – экстрасенс, мистер Полански охотно передал опеку над ним спецлаборатории АНБ, сказав, что в их семье экстрасенсов не было и не будет, должно быть, его первая жена ходила на сторону, и Джек – не его сын.

Как ни странно, мальчик не стал спорить и как-либо проявлять недовольство. Он пожал плечами, собрался и уехал вместе с сотрудником АНБ в пустыню Мохав, где располагался подземный исследовательский комплекс. Там он позволял аэнбешникам делать с собой все, а в свободное время медитировал. Точнее, ученые назвали его времяпрепровождение медитацией, не зная, как назвать иначе. Именно во время «медитаций» приборы фиксировали совершенно невероятные вещи, причем разные – бумаги сами собой летали по комнате, компьютеры включались и выключались, резко возрастала и падала до нуля напряженность магнитного поля. И еще многое другое. Казалось, в действиях Джека был какой-то странный смысл, но ученые никак не могли его уловить, а он что-либо объяснять отказывался.

По прошествии полугода из Далласа пришло новое письмо от учителя физики из школы, где раньше учился Джек. Он сообщил, что еще несколько детей стали вести себя подобным образом, общаясь при этом только друг с другом. Халед снова отправился в Даллас. Учитель оказался прав – ясные взгляды трех мальчиков и трех девочек нельзя было спутать ни с чем. Они смотрели как бы сквозь координатора, присутствовавшего на уроке. Так смотрел на всех окружающих Джек. Когда прозвенел звонок, шестеро детей молча вышли во двор и обняли со всех сторон старый тополь, задрав головы к небу. Очень странное поведение. Другие дети сторонились их, а на вопрос «почему» отвечали, что эти – «больные». А одна девочка добавила: «И страшные…».

Буквально на глазах Халеда в школе появились еще несколько ясноглазых. Один пример запомнился ему больше всех. Вихрастый черноволосый хулиганистый мальчишка, сын мэра города, перебрасывался мячом с приятелями. Он поймал брошенный ему мяч и вдруг замер на месте, пошатнувшись, словно на него упало что-то тяжелое. Затем спокойно посмотрел на мяч в своих руках и отбросил его, как что-то ненужное. Обвел ясным взглядом окружающее пространство – Халеда от этого взгляда передернуло – и отошел к группе других ясноглазых, молча стоявших кружком в сторонке. В этот день Халед напился. Он пил, пока рассудок не отключился, надеясь сгладить тягостное впечатление, но ничего не вышло.

После этого ясноглазые начали появляться один за другим. Еще вчера обычный ребенок внезапно становился загадочным существом. Нескольких ясноглазых обнаружились также в других школах Далласа, на сей раз – школах для бедных, где почти ничему не учили. Они очень быстро нашли друг друга невзирая на принадлежность к разным социальным слоям.

После докладной Халеда руководству АНБ, организация встревожилась, поскольку ситуация на глазах выходила из-под контроля. Были обследованы все до единой школы США и Канады, но, к счастью, ясноглазых там не было. Однако вскоре стало известно, что в одной из детских йешив[1] Иерусалима происходит нечто непонятное. Халед в тот же день вылетел в Израиль. Как только он увидел пронзительно ясные глаза маленьких евреев, то сразу понял, в чем дело. Ясноглазые, будь они прокляты! И здесь они!

Халеду удалось заразить своей тревогой кое-кого из руководства Моссада и Шабака, поэтому израильтяне быстро сформировали следственную группу, подчинив ее американцам. Однако расследование там шло ни шатко, ни валко, до израильских следователей почему-то не доходило, что ясноглазые крайне опасны, что это уже не человеческие дети, а нечто другое.

По прошествии еще трех месяцев группы ясноглазых были обнаружены еще в двух странах – Новой Зеландии и России. В Новой Зеландии удалось инициировать расследование быстро – там к мнению Вашингтона прислушивались. К сожалению, Халед не имел достаточного числа компетентных людей в своем отделе, поэтому пришлось отдать расследование на откуп местным спецслужбам, в чьем профессионализме он сильно сомневался.

С Россией все оказалось значительно сложнее. Никто из русских чиновников не хотел ни за что отвечать, поэтому ничего и не делал. Пришлось выходить на уровень президентской администрации, чтобы дело сдвинулось с места. Однако русские ограничились посылкой в школу, где учились ясноглазые, двух инспекторов, которым те просто подтерли память – Халед уже знал, что ясноглазые на это вполне способны.

Он как раз сочинял докладную на имя директора АНБ с просьбой воздействовать на русских, когда один из агентов, внедренных в далласскую школу под видом учителя, принес крайне интересную информацию. Ясноглазые долго обсуждали между собой некого русского по имени Николас Солнцефф. Причем говорили, что он почти готов, что ему остался один шаг до понимания, и неплохо бы помочь ему этот шаг сделать. Заинтересовавшись этим человеком, Халед приказал собрать о нем информацию и был крайне удивлен, узнав, что Солнцефф служит в прокуратуре Санкт-Петербурга. Еще через некоторое время удалось выяснить, что русский прокурор в прошлом являлся неформалом и, скорее всего, остался им до сих пор, только тщательно это скрывает. Данный факт натолкнул Халеда на догадку. До сих пор никому не приходило в голову подвести к ясноглазым неформала и посмотреть на их реакцию. Была разработана операция по вводу в расследование Солнцева. Через неделю он должен прибыть в Даллас, и Халед ждал его с нетерпением.

За жажду сделать мир чуть-чуть счастливым -

Жизнь в нищете и нищая могила…

Здесь сильный быть не может справедливым,

А справедливый не добьется силы.

Оказавшись на улице, прокурор медленно побрел к метро, размышляя о случившемся. Ничего подобного он не ожидал и ожидать не мог. Видимо, произошло что-то очень серьезное, иначе власть имущие не обеспокоились бы так. Но чем их могли обеспокоить дети? «Ясноглазые»? Что, интересно, под этим подразумевается? Черт, рано пока рассуждать, он ничего еще не знает. А значит, не стоит преумножать сущностей. Старая добрая «Бритва Оккама[2]» подводила его редко.

Усилием воли заставив себя отвлечься от случившегося, Николай Иванович достал было свою старенькую «Моторолу», чтобы позвонить приятелю, к которому намеревался сегодня завалиться в гости, но вспомнил, что тот не встает раньше двух дня, и спрятал телефон. Часа четыре еще придется где-то бродить. В кафе каком-то посидеть, что ли? Он достал кошелек и пересчитал свои скудные средства. Немногим больше пяти тысяч. Ну что ж, тысчонку можно и потратить.

На глаза попалась вывеска железнодорожных и авиакасс, и Николай Иванович вспомнил, что Татищев потребовал поменять билет на более раннее время. Сдав старый билет, он купил новый на шестичасовой поезд. Чтобы успеть вовремя на Ленинградский вокзал, придется вставать часа в четыре. Похоже, лучше вообще не ложиться, впрочем, с Баффой это не проблема. Скорее всего, до утра и просидят на кухне за пивом или чем покрепче.

Немного подумав, Николай Иванович решил просто погулять по старой Москве. По дороге какое-нибудь приятное кафе и попадется, уж этого добра в столице хватает. Он не спеша двинулся по улицам куда глаза глядят, всматриваясь в лица встречных людей. Почти все они были озабочены чем-то своим, куда-то спешили, и мало кто улыбался. Что ж, нынешняя жизнь не располагает к улыбкам, все силы приходится отдавать ради выживания, ни на что другое их уже не хватает. Осталась только ностальгия по прежним временам. Николай Иванович видел ее в старых разлапистых деревьях, которых еще сохранились, видел в глухих переулках и немногих еще оставшихся человеческими лицах. На лица других смотреть не хотелось.

1

Йешива – еврейское религиозное учебное заведение. Они бывают как для взрослых, так и для детей.

2

Бритва Оккама – методологический принцип, созданный средневековым монахом Уильямом Оккамом. В упрощенном варианте звучит как: «Не следует множить сущее без необходимости». Иначе говоря – это принцип достаточного основания. Или: «То, что можно объяснить посредством меньшего, не следует выражать посредством большего».