Страница 34 из 34
– До свиданья, милый капитан Прунамель! – крикнула Лидка. – Желаю вам счастливо ошвартоваться!
– Все в порядке, – улыбнулся капитан. – Старина «Диоген» еще потрудится.
Капитан нежно погладил желтое дерево штурвального колеса и громко скомандовал:
– Грота-шкоты на правую!
«Диоген» двинулся к устью реки. Мы провожали его взглядом, пока тугие паруса не скрылись в сумерках.
А потом мы остались вдвоем, и я почувствовал, что мы стоим на границе двух миров, ушедшие из одного и еще не вступившие в другой. Нище нас сейчас не ждали, никому мы не были нужны, и поэтому мы сейчас существовали одни на всем свете. Не замечая нас, плескалось у наших ног сонное море. Ветерок пролетал мимо с обидным равнодушием. Гордые сосны встряхивали ветвями и не обращали на нас никакого внимания. Мы никого не интересовали, потому что мы были ничьи. А в небе одна за другой зажигались звезды, они хотели светить кому-то, но только не нам.
Лидка оперлась на мое плечо, и мы молча пошли к поселку.
Ветерок кружился, забегал, он дул то в щеку, то прямо в лицо, то в затылок. Кружились, провожая нас, пустынные темные улицы. Одна, вторая, третья… Мы завернули в переулок и остановились у Лидкиного дома. Лидка оперлась на забор. Она молчала и смотрела себе под ноги. Я тоже смотрел вниз, катая тапочкой круглый камень.
Лидка сказала:
– Я попросила у волшебника карманный фонарик на батарейках. Хотела подарить тебе, а то ты ходил в лесу без фонарика… Не успела взять. Наверное, он лежит сейчас в пещере… Как ты думаешь, волшебник дал фонарик?
– Конечно, дал, – сказал я. – Что ему стоит?
– Странно будет прийти сейчас домой, – прошептала Лидка. – Странно все увидеть… Говорить с тетей… Я и хочу, и боюсь. Пойдем походим еще.
Мы пошли, избегая света фонарей и сторонясь, когда встречались люди, чтобы они нас не узнали.
– Я привыкла быть с тобой вместе, – сказала Лидка. – А теперь будем встречаться редко, случайно, на улице…
– И в школе, – добавил я.
– Ты остался таким же толстокожим, как и был, – тихо сказала Лидка. – Всегда забываешь, что касается меня. Даже обидно. Ведь я поступаю в балетную школу!
– Я не забываю. Просто мне хочется учиться с тобой в одной школе. И на что тебе балет?
– Я хочу! – сказала Лидка.
Я понял, что Лидка сильная девочка и она сделает все, что хочет. Человек должен добиваться всего, чего он хочет. Если он умеет добиваться, – значит, ему ничего не страшно. Значит, он настоящий человек.
М-да… А как же быть, если мне очень хочется учиться с Лидкой в одной школе? Если от одной мысли, что мы будем далеко друг от друга, становится холодно на сердце?..
Мы еще погуляли по улицам, вернулись к морю. У самого края воды Лидка остановилась и сказала:
– Думаешь, мне не хочется учиться с тобой в одной школе?
– Хочется – это совсем другое! – вдруг понял я. – Ты права. Непременно иди в балетную.
– Но если тебе станет трудно, ты растеряешься и не будешь знать, как поступить в жизни, – ты позови меня. Я брошу все на свете и прибегу. Помнишь, я обещала? Это неизменно, как положение Полярной звезды на небесной сфере!.. Чудесный человек капитан Прунамель.
– Да, прекрасный человек капитан Прунамель, – сказал я.
– А для чего волшебникам нужны желтые муравьи?
– Волшебникам не нужны желтые муравьи.
– Ну, не будем об этом говорить.
– Не будем.
Под ноги нам подкатывались волны. Они светились и шуршали. Ветер обдувал прохладой мои щеки, а то бы они загорелись пламенем.
– Миша… – шепнула Лидка.
– Бедный Петька. Он влюблен в тебя по уши, – сказал я, не зная, что сказать.
– Не по уши, а до глубины души, – поправила Лидка со своей обычной скромностью. – Петька хороший.
Я спросил, не зная, что спросить:
– А я какой?
Ветер задул сильнее. Волна захлестнула мне ноги.
– Какой ты?.. Ты упрямый, черствый и толстокожий. Ты бесчувственный чурбан, ты эгоист, честолюбец и шляпа…
– Хватит, – сказал я уныло и косо взглянул на Лидку.
Лидка смеялась. Она положила на мои щеки холодные ладошки…
Вот и кончилось наше путешествие в Мурлындию, страну мудрецов. Здесь я ставлю точку, потому что писать стихами не умею. Да и не стану учиться – печальный пример доктора Клизмана у меня перед глазами.
Может быть, мой рассказ получился не совсем связным и не очень понятным. Многое я упустил, кое-что было просто неохота записывать. И, конечно, этот рассказ покажется странным тому, кто думает только о вещах, которые видит вокруг себя. Можете мне поверить, что это еще не весь мир. Мир много больше, интереснее и богаче.
Но все равно надо спуститься вниз, брать в сарае лопату и расчищать дорожку. Ужасно сколько снегу навалило за ночь.
Была уже глубокая ночь. За окном дребезжал дождик, а на моем столе лежала стопка тетрадей. Эти тетради открыли мне еще одну удивительную историю человеческих стремлений, забот и любви. И человеческих ошибок, от которых никак не убережешься в жизни, которые исправляются с большим трудом, но непременно исправляются, если человек понял, чего он хочет. Это самое главное – понять, чего ты хочешь. Это самое трудное. Все остальное уже легче.
Мартын успел выспаться, пока я читал. Он поднялся на четыре лапы, потянулся сперва передними, потом задними, громко чихнул и спрыгнул с дивана. Он подошел и стал пристально смотреть мне в глаза, стараясь понять, о чем я думаю, и не перепадет ли ему какого-нибудь леденца… Я все еще думал о прочитанном, и про леденцы в моих глазах никаких намеков не было.
Мартын разочарованно зевнул и принялся гоняться за мухами.
Я закурил, взял остывший чайник и пошел на кухню, чтобы подогреть его. Старушка, моя хозяйка, занималась вареньем. Над большой кастрюлей клокотали сиреневые пенки. Старушка снимала их деревянной ложкой и складывала в миску. Я поставил чайник на плиту, посмотрел на старушку и задал ей прицельный вопрос:
– Для внука варенье?
– Дождешься его, как же… – проворчала старушка. – Который год по свету мотается, неприкаянный.
– А сейчас в каких краях странствует?
– В далеких, – сказала старушка. – В Арктике, что ли… Или наоборот. Для меня все едино – конец обитаемого света.
– А пишет вам?
– Писать он любитель, – сказала старушка. – Часто пишет. Да что с его писем толку? Хоть бы о своем здоровье раз написал, а то все выдумки. Выдумщик он у меня несусветный! То у него рыба по воздуху летает и на корабль падает, то птица под водой плавает, то сочинит, что от кита молоко пил… А то вообще невесть что придумает, чего человеческий разум представить себе не в состоянии. Без родителей рос, оной понятно… Озорник был, не дай господи. А тебе что не спится, милый человек?
– Тоже выдумки спать не дают, – пошутил я.
– Ложись-ка спи, – велела старушка. – Кончается непогода. Кости мои говорят, что завтра ясный день будет. Вот, возьми варенья к своему чаю.
Она положила мне полную вазочку горячего варенья. Я взял с огня чайник и пошел в свою комнату.
Мартын стоял на столе и совал нос в сахарницу. Для него все в жизни было понятно, просто и несомненно.
А назавтра и в самом деле был ясный день.