Иная терра

Четвертая часть

IV. I

Было ли во сне, или наяву?

Было — или ветер листву качал?

Серые будни легко и радостно окрашиваются осенне-ярким кленовым цветом, когда жизнь, еще недавно тоскливая и каждый день одинаково тошная, внезапно делает резкий поворот. Уже почти забытое прошлое подходит на перекрестке, приветливо улыбается и предлагает сказку — современную, в которую можно поверить здесь и сейчас. Интересная, хоть и несколько неоднозначная, работа по специальности, достаточно высокооплачиваемая, чтобы можно было снять небольшую квартирку в общежитии и еще оставалось бы на жизнь. Привлекательный, умный, обеспеченный молодой человек, во взгляде которого читается не только дружеский и профессиональный интерес, но который при этом не позволяет себе ничего выходящего за рамки приличия. О чем еще может мечтать молодая девушка, не склонная влюбляться без памяти, решившая если и строить отношения с мужчиной, то исключительно серьезные и долгие? К встрече с Олегом Марина готовилась обстоятельно. Надела лучший — и, по правде сказать, единственный — строгий костюм с приталенным пиджаком и прямой юбкой до колена, серебристо-серую блузку из искусственного шелка, и даже разорилась на покупку новых туфель на невысоком каблуке. Заглянула к приятельнице-парикмахеру, за символические деньги сделавшей ей симпатичную стрижку. Почти час Марина посвятила макияжу, пытаясь максимально замаскировать собственную некрасивость. Выходя из дома, она бросила быстрый, но придирчивый взгляд в зеркало, и улыбнулась — пожалуй, так хорошо она выглядела разве что на собственное шестнадцатилетие, и то лишь потому, что семь лет назад девушка просто была привлекательнее. Когда Велагина подходила к отелю, в котором ей предстояло работать, позвонил Олег. Извинился, предупредил, что задержится минут на десять, и попросил подождать его в вестибюле. С первого взгляда отель Марине понравился. Сразу же бросалось в глаза, что здесь поработал талантливый дизайнер — изысканная и непошлая роскошь завораживала взгляд; чувствовался грамотный подбор кадров — все работники были естественны и приветливы, но без подобострастия и каждый был занят делом. Олег появился ровно через десять минут. Он не скрывал, что рад видеть девушку, хотя держался почему-то довольно отчужденно. Еще раз попросил прощения за опоздание, и предложил не тянуть с делом. Для начала показал Марине ее будущий кабинет. Это была небольшая, уютная комната с французским окном во всю стену, из которого открывался вид на Неву — при необходимости окно затягивала песочно-золотистая штора, сквозь которую почти не пробивался свет. У окна стоял стол с проекционным блоком компа, напротив него — удобное кресло, чуть дальше у примыкающей к окну стены — кушетка. Кабинет был оснащен великолепной стереосистемой, обеспечивающей объемный звук. Еще одна стена, за столом, была полностью закрыта разделенным на две части — для одежды и для документов и книг — шкафом. Мебель, ковер, стены — все оформлено в мягких песочных тонах, не раздражающих взгляд и успокаивающих сознание. Потом обсудили условия. Олег готов был платить начинающему психологу сразу же четыре тысячи в месяц, что составляло чуть больше двух зарплат на ее прежнем месте работы. График — тридцать и более часов в неделю, которые можно распределить по собственному выбору на четыре и более дня. Все «более» оставались полностью на усмотрение Марины, главное, соблюсти минимум. Испытательный срок — один месяц, который не пойдет в зачет в случае ее отрицательного решения по его истечении, но будет зачитан, если девушка согласится продолжить работу. Видя, что Велагина уже практически согласна, Олег познакомил ее с частью персонала — в первую очередь, с управляющим отеля, серьезным молодым человеком, просившим называть его просто Михаил, без отчества, Динарой, полной светловолосой женщиной лет сорока, заведовавшей «девочками», и шестидесятилетней Ириной Витальевной, старшей горничной. Пообщавшись с ними — о возможной работе, о коллективе, в котором ей предстоит трудиться, о клиентах и сотрудниках, и, заодно, просто о жизни, Марина все-таки согласилась. Через полчаса они с Олегом подписали предварительный трудовой договор, и Велагина получила работу. Дальше последовали занявшие почти час подробные инструкции, от которых у девушки пошла голова кругом, и она мысленно сделала себе пометку — перечитать специальную литературу. А потом Олег, глубоко вдохнув и выдохнув, внезапно улыбнулся так, как улыбался при их предыдущей встрече — легко и искренне — и сказал: — Ну что же, с делами покончено. Могу я теперь пригласить тебя поужинать со мной? — Разумеется, можешь, — недоуменно посмотрела на него Марина. — Тогда я приглашаю, — Черканов улыбнулся уголками губ. В чешском ресторанчике на Адмиралтейской набережной оказалось очень уютно, хоть и несколько шумновато, но главное — шеф-поваром этого заведения уже десять лет был немолодой чех, до того долго работавший на той же должности в Праге. — Единственное в Петербурге место, где можно отведать настоящую чешскую кухню, — рассказывал Олег. — Есть еще очень неплохие рестораны, но там не то. Не знаю, как местным поварам это удается, но вкус блюд, что здесь подают, ничуть не отличается от аналогичных блюд, поданных в Праге. Это ресторан для настоящих ценителей чешской кухни. — А ты — настоящий ценитель? — лукаво уточнила Марина, аккуратно отрезая кусочек свиного окорока и утаскивая его с деревянной доски на тарелку. — Если честно, то не совсем. Мне больше по душе французская и итальянская кухня, но иногда их изыски надоедают, и я иду, к примеру, сюда. — А я не понимаю французской кухни. Эти лягушачьи лапки и гусиные печенки, крохотные кусочки еды в обрамлении тонких листьев салата на огромных тарелках… зачем это все? Зачем придумывать какие-то непонятные изыски и возводить в ранг национального блюда этих… лягушек? Главное, потом сами ведь обижаются, когда их лягушатниками называют. Олег рассмеялся, разлил по высоким кружкам темное пиво из пузатой глиняной бутыли. — В следующий раз пойдем во французский ресторан, если ты не против. Я покажу тебе, что такое настоящая французская кухня. — Следующий раз? Ты так уверен в том, что он будет? Черканов пригубил пенный напиток, поставил бокал на стол. Взгляд его стал серьезным. — Нет. Мы встречаемся с тобой всего лишь второй раз, и я уже начинаю бояться, что ты откажешь мне в следующем совместном ужине. Тем более, что у тебя на это есть целая куча причин, начиная с того, что я, наверное, слишком развязно себя веду, и заканчивая тем, что у тебя есть гордость, которая мешает тебе спокойно принимать мои подарки и ходить со мной в рестораны, к которым я привык, потому что это все по твоим меркам очень дорого. А я… я просто устал ужинать либо в одиночестве, либо с деловыми партнерами. Иногда хочется просто пообщаться с интересным и близким мне человеком, только и всего. При этом я избалован своим статусом, вернее — тем, чего требует этот статус, и совершенно не желаю портить хороший вечер дрянной кухней в дешевой забегаловке. — У меня складывается такое ощущение, что ты считаешь, будто бы хорошо и приятно отдыхать можно только за большие деньги, — покачала головой Марина. — Или же дома, — согласился Олег. — Но если я приглашу тебя к себе домой, ты это сможешь правильно понять? — У меня есть идея получше, — Велагина улыбнулась, пряча за этой улыбкой собственное смущение от осознания: если бы Олег позвал ее к себе домой, она согласилась бы, даже понимая это приглашение не правильно. — И потребует оно от тебя двух вещей: свободного дня и соответствующей одежды. — Любую нужную одежду я куплю, это не проблема, а вот свободный день… — он задумался. Потом достал плоский электронный ежедневник, около минуты листал его, ввел несколько команд. — Хорошо, свободный день тоже есть — следующий четверг. Насколько я помню, в этот день у тебя три пары, с одной из которых ты легко отпросишься, на второй не проверяют посещаемость, а на оставшуюся можно просто забить. — Ты так хорошо знаешь мое расписание? — смеясь, спросила Марина. — Я знаю его наизусть, — совершенно серьезно ответил Олег, и поднял бокал. — Ну что ж, за твою идею, пусть я ее пока что и не знаю! Первый день на работе прошел неспокойно и непродуктивно — казалось, каждый из работников отеля считал своим долгом забежать к новому психологу, поболтать обо всем и ни о чем, рассказать что-нибудь о других сотрудниках… Впрочем, к чести работников отеля следует заметить, что рассказываемые ими сплетни были беззлобными, никто никого не пытался особенно очернять, и в целом все относились друг к другу действительно дружелюбно. Второй и третий дни оказались примерно такими же, как первый — горничные, охранники, повара работали по сменному графику. Четвертый день прошел скучно — зашли познакомиться двое из первой же смены, кто не успел придти в тот день, а вечером заглянула «попить чаю и поговорить» Динара. Опять поболтали ни о чем, потом мадам перешла к делу: рассказала о своих девочках, об их особенностях, о том, что стоило бы учитывать в разговоре с каждой из них, и посоветовала быть очень осторожной с работающими здесь дамами среднего возраста — каждая вторая наверняка пожелает по возможности загрузить штатного психолога своими собственными проблемами, не имеющими ничего общего с работой. А на пятый день пришла первая «клиентка» — как раз из девочек Динары. Велагиной пришлось призвать на помощь все свое самообладание, пока коротко стриженая брюнетка рассказывала все перипетии взаимоотношений с терроризирующим ее своей влюбленностью клиентом. После полуторачасового разговора успокоившаяся и, кажется, даже что-то для себя решившая «девочка» ушла, а Марина устало откинулась на спинку кресла. Она надеялась только, что такое будет не каждый день. Собравшись, девушка поехала домой. Еще многое нужно сделать, а времени осталось совсем чуть-чуть. Послезавтра — четверг, и к нему требовалось подготовиться. — Может, ты хоть теперь скажешь, куда и зачем мы собираемся? — едва поздоровавшись, спросил Олег. Марина отошла на шаг, окинула молодого человека придирчивым взглядом, с трудом подавила усмешку при виде миниатюрного блока проекционного компа, закрепленного на поясе — неужели этот трудоголик считает, что она позволит ему работать? Впрочем, если не считать комп и мобил, Черканов выглядел небезнадежным. Прочный джинсовый костюм с кожаными нашивками на коленях, локтях и задних карманах, из-под воротника выглядывает капюшон обшитой снаружи водоотталкивающей тканью толстовки. За спиной легкий, но вместительный рюкзак, на ногах — прочные и непромокаемые кожаные кроссовки. — Куда — скажу, а зачем — ты и так знаешь, — она ослабила лямки, сбросила ношу на пол. — Оставь рюкзак и сходи за билетами, пожалуйста. Только на обычный поезд, а не на аэро. — Почему не на аэро? — искренне удивился Олег. — Он же быстрее и удобнее. — Потому что ты сегодня — простой бедный студент, который отдыхает доступными бедному студенту средствами. А бедные студенты, поверь, на аэро не ездят, довольствуясь обычными «стрелками». — Да, извини, постоянно забываю, — покаялся Черканов, и пошел к автокассам. Марина, посмеиваясь, смотрела ему вслед, не забывая переупаковывать рюкзаки. Он сообразил, только отстояв пол-очереди. — До какой станции билеты брать? — До ближайшей, — не сдержала смех девушка. — В смысле? — В прямом! Взгляни по схеме любую ближайшую станцию, и бери до нее билет! Так ничего и не поняв, Олег все же послушался. Вернулся через две минуты с билетами, ухватил свой рюкзак за лямку, дернул — и резко переменился в лице. — Мой весит ровно столько же, — в сторону сказала Марина, подтягивая ремни, чтобы удобный анатомический каркас сел идеально по спине. — Одень, он не покажется таким тяжелым, когда затянешь все. С помощью Велагиной он сумел более-менее нормально запаковаться в лямки, но любому было видно, что парень чуть не в первый раз в жизни поднял что-то тяжелее компа. Обшарпанную, темно-зеленую в серых полосах «стрелку» Олег разглядывал с тем видом, с каким посетители железнодорожного музея смотрят на паровоз, доставивший Ленина в Петербург, не понимая, как это вообще могло ездить? Заняв места в середине вагона, Марина поставила рюкзак на пол перед собой. Олег хотел было поднять свой на багажную полку, но девушка удержала его. — Доставать долго. — Как скажешь, — растерянно отозвался Черканов. Судя по выражению его лица, он смирился с загадочной неизвестностью, и решил передать, наконец, бразды правления поездкой в руки подруги. Велагину это устраивало целиком и полностью — по крайней мере, на первый раз. — Скажи мне только две вещи, — попросил он, когда поезд тронулся. — Первое — что за кирпичи мы везем. Второе — почему нельзя было поехать на флаере? — Не кирпичи, а всего лишь топор, кое-чего из необходимой посуды, немного продуктов, вода — в общем, всего понемногу, — неопределенно отозвалась Марина. — А твой флаер… Все равно его пришлось бы бросить довольно далеко от точки назначения. Он просто не прошел бы по тамошней дороге. — У меня в автопарке есть машина, переделка армейского внедорожника, — пожал плечами Олег. — Он почти везде пройдет. — И ты с ним управишься на размокшей осенней дороге, на следующий день после сильнейшего ливня? — саркастически поинтересовалась Велагина, однако сарказм ее пропал втуне. — Зачем мне с ним управляться? — удивление Черканова было совершенно искренним. — Есть же водитель. — Я вообще-то еду на пикник с тобой, а не с твоим водителем заодно. — Он бы отъехал на машине куда-нибудь, чтобы не мешать. — Олег, иногда мне кажется, что ты безнадежен, — Марина тяжело вздохнула. — Ты никогда не думал о том, что твои охранники, водители, и все прочие слуги — тоже люди? — Почему же, я прекрасно это понимаю. Только у меня они — на работе. За которую я плачу хорошие деньги. Ты же не стесняешься принять заказ в кафе у официантки? Ты отдыхаешь, она работает. В другой раз может быть наоборот — ты будешь работать, а она отдыхать. И это нормально. — Хорошо, давай сойдемся на том, что мне просто не осознать размаха твоей жизни. И вообще, мы сегодня играем в бедных студентов. А бедным студентам не положено иметь армейский внедорожник, шикарный флаер, и что там у тебя еще в парке стоит… нет-нет, не надо! Еще раз говорю, мы — бедные студенты! — Я стараюсь к этому привыкнуть, — покорно согласился Олег. — Просто пока еще не могу увидеть глубинный смысл твоей затеи. — Контра, — вдруг произнесла Марина, глядя молодому человеку за спину. — Давай-ка быстро к выходу. — А в чем дело? — Контролеры. У нас же нет билетов! — Я предлагал купить. — Это неспортивно! Поняв, что спорить бессмысленно, Черканов потащился в тамбур. — Значит, так: — принялась инструктировать его девушка. — Как только двери открываются — быстро выпрыгиваем на платформу и бежим два вагона вдоль «стрелки». Главное, успеть запрыгнуть, пока двери не закрылись. Потом — быстрым ходом дальше, в самый последний вагон. Все понятно? — Все, кроме того, зачем нам это делать. — Потому что я так хочу! — прибегла Марина к предпоследнему женскому аргументу. — Тебе так сложно выполнить мое желание? Отвыкший от общения с противоположным полом, и в то же время испытывавший определенную симпатию к конкретно этой его представительнице, Черканов сдался. — Конечно, нет. Ну что, побежали? «Стрелка» остановилась, со скрипом разъехались старые двери — через мгновение Велагина была уже на платформе. Она с места бросилась бежать, Олег только видел, как мелькает впереди яркое пятно ее рюкзака. Они едва успели вскочить в вагон в тот момент, когда двери уже закрывались. — Не тормози, — только и сказала девушка, врываясь в вагон. — Ну и что это было? — спросил Черканов, отдышавшись. Они сидели в последнем вагоне, Марина то и дело бросала тревожные взгляды на дверь тамбура. — Я же говорю, контролеры. Если бы поймали — потребовали бы денег, или штраф. Или высадили бы вообще. — А чем деньги отличаются от штрафа? — Тем, что деньги — это лично им в карман, а штраф — он официальный, и в четыре раза больше. Понимаешь? — Примерно. Странно только, что так легко их избежать, этих контролеров. — Дело в том, что «стрелки» — очень непопулярный транспорт. За городом у нас кто живет? Либо богачи, рассекающие на личных флаерах… извини, я не про тебя, либо, наоборот, бедняки, которым в Питер таскаться незачем. Таким образом, пассажиров в «стрелках» мало, в основном — люди немолодые, которые так побегать не могут. И контролеров, раз в десяток перегонов проверяющих вагоны, вполне достаточно. Летом и в выходные они чаще ходят, иногда — по несколько человек, но это когда много народу едет за город просто отдохнуть. А сейчас их нет почти. — Угу, — просто сказал Олег. — Но я все равно не понимаю… — Может, еще поймешь, — со вздохом перебила его Марина. — А сейчас просто доверься мне. Через полчаса они вышли из «стрелки». Олег огляделся и подавил тяжелый вздох: возле станции красовалось покосившееся здание вокзала, чуть поодаль виднелась площадка-остановка местного транспорта, за ней — узкое шоссе, покрытие которого последний раз менялось еще до того, как Черканов родился, а за шоссе стояли небольшие домики. Молодой человек тут же сделал себе мысленную пометку не приближаться к ним: мало ли — чихнешь, а домик рухнет. И ладно, если просто рухнет, а если на голову? — О, автобус! — радостно сказала Марина. — Пойдем скорее, а то уйдет. — Автобус? — недоуменно повторил Олег, и осекся, разглядев это чудо техники начала века. Когда-то ярко-желтая, а теперь обшарпанно-серая округлая гусеница на колесах стояла как-то криво, и сначала Черканову показалось, что часть шин просто спущена, но, к счастью, одна из сторон автобуса просто находилась вне покрытия. Одного стекла не хватало, и местные «умельцы» закрыли пустой проем старым пластиком. Через другое окно, пересеченное змеящейся трещиной, можно было разглядеть внутренности автобуса: серые поручни, несколько пластиковых же сидений… и люди. Человек пятьдесят, не меньше. — Мы туда не влезем, — категорично заявил Олег, останавливаясь. Марина взяла его за руку, настойчиво потянула за собой. — Или влезать, или идти двадцать километров пешком. Что тебе больше по душе? Черканов в очередной раз вздохнул, и полез в автобус. Последующие двадцать пять минут он старался никогда больше не вспоминать. Давка, тряска, давно не мывшиеся люди, естественная грубость общественного транспорта, от которой Олег давно успел отвыкнуть, оттягивающий плечи рюкзак, ругань двух алкоголиков, к одному из которых он оказался прижат вплотную, впившийся под ребра дверной поручень… Когда Марина что-то крикнула, автобус остановился, и девушка почти выпихнула молодого человека на улицу, Черканов почувствовал себя почти что на небесах. — Ты в порядке? — спросила Велагина, с сомнением оглядывая легкую прозелень на щеках друга. — Если меня не стошнило в автобусе от этой вони, то теперь тем более не стошнит, — ответил Олег, пытаясь взять себя в руки. Окончательно терять лицо перед Мариной ему не хотелось. — Тогда пойдем. Первые минут пятнадцать он угрюмо отмалчивался, жалея, что согласился на эту дурацкую затею. Потом молчать и смотреть безотрывно под ноги надоело, и Черканов поднял голову. Вокруг высились сосны, их ровные стволы, подсвеченные утренним солнцем, отливали червленым золотом. Чуть ниже яркими пятнами выделялись желто-зеленые осины, белели березовые стволы в черных отметинах, шелестел чуть поблекшей листвой ольшаник. В десяти шагах раскинулся огромный величественный клен, наряженный осенью в багрянец и медь. Олег остановился: смотреть на все это походя, скользящим взглядом, казалось ему сейчас почти что преступлением. — Как же здесь… красиво… — Стоило оно поездки в автобусе? — насмешливо, но не зло спросила Марина, протягивая ему огромный кленовый лист, расцвеченный алым с золотыми прожилками. — Да, — пришлось признать Олегу. — Пожалуй, стоило. Кроме того… общеизвестно, что после долгого пребывания в городе начинаешь ценить свежий воздух природы. Но после такого автобуса этот самый свежий воздух начинаешь ценить еще сильнее. — Пожалуй, ты прав. Помоги мне собрать листья, только бери те, которые большие и на длинных черенках. На этот раз Черканов даже не стал спрашивать, зачем. Набрав две огромные охапки резных осколков осени, они пошли дальше. Марина, не особо деликатничая, сложила листву в пакет, пакет прицепила к поясу, и принялась на ходу что-то мастерить. Сначала Олег пытался понять, что именно, потом решил, что когда придет время, девушка сама скажет. Чем дальше, тем гуще становился лес по обе стороны узкой дороги-колеи. В какой-то момент стало даже несколько не по себе, и Олег решился все же задать давно мучавший его вопрос: — А куда мы вообще идем? — К озеру, — отозвалась Марина, извлекая из пакета очередной кусочек золота в форме листа. — В этом районе вообще много озер, но в основном они куплены, вокруг построены богатые виллы, подведены дороги, лишний лес вырублен, ну и так далее. Уцелело на данный момент всего лишь несколько. И, за исключением того, к которому мы идем, они все совсем в чаще, к ним сложно добраться даже пешком, не говоря уже о том, чтобы ехать на машине или, тем более, флаере. — А почему цело это озеро? — Понятия не имею, — честно призналась Велагина. — Я что-то слышала, что здесь пытались и дорогу прокладывать, и лес вырубать, но что-то каждый раз не ладилось — то деньги в самый неподходящий момент заканчивались у компании-подрядчика, то убийство какое-то произошло, из-за которого пришлось всю деятельность свернуть, то ли еще что-то. Местные говорят, дух озера хранит его. Я не очень в это верю, но если так, то духу можно только сказать спасибо — к другим озерам практически не попасть. — А далеко еще идти? — Километра два. Мы уже прошли полпути. Спустя полчаса Марина вдруг свернула с дороги на едва заметную тропинку, а еще через пять минут они вышли к зеркалу, раскинувшемуся у подножия вековых сосен. В идеально ровной глади его отражались зеленые, алые и золотые листья, медные стволы, голубое небо и белые облака, а подойдя совсем близко, Олег взглянул в глаза собственному отражению. Велагина бросила быстрый взгляд на завороженного зрелищем живой, почти нетронутой природы Черканова, улыбнулась, и принялась распаковывать рюкзак. Костерок пылал жарко и ярко, не бледнея даже при свете усталого осеннего солнца, пронизывающего радужные кроны. В двух шагах истекало соком зажаривающееся на углях мясо, в металлических стаканчиках плескалось красное и белое вино, воздух пах дымом, лесом, водой, травой, осенью и солнечными лучами. Олег сидел, прислонившись спиной к ровному стволу, смотрел на озерную гладь, вдыхал аромат природы, и ощущал себя идиотски счастливым. Расслабленность, охватившая его тело, и умиротворение, подчинившее себе разум, напоминали о четырнадцати днях лета, проведенных вдали от цивилизации — как же давно это было… в семьдесят первом. Всего лишь четыре года назад. Неужели?.. Марина, ступая почти неслышно, подошла со спины, но шелест палой листвы под ногами все равно выдал ее приближение. Она легко, невесомо провела ладонью по волосам молодого человека, тихо щелкнула заколка, черные пряди рассыпались по плечам. Через несколько секунд Олега накрыл ворох золота и багрянца. Марина опустилась рядом, села прямо на листья, которые они специально сгребали в кучу — на ее темных волосах красовался такой же огромный венок, пестрящий оттенками желтого, алого и зеленого. Не думая ровным счетом ни о чем, Олег протянул руку, обнимая девушку за плечи. Она не сделала попытки отстраниться, но и прижиматься не стала, только чуть запрокинула голову, ловя взглядом взгляд. «Да катись оно все к черту». Он наклонился — медленно, словно даже воздух изо всех сил сопротивлялся его движению, но и воздух не мог сейчас ему противостоять. Взгляды, искавшие друг друга много лет, встретились, ждавшие друг друга губы соприкоснулись. У нее был вкус осени, озера и алого вина. У него был вкус облаков, хвои и белого вина.