Страница 48 из 74
Что касается пищи туземцев, то в основном она состоит из оленины. Олени пасутся на островах архипелага весьма тучными стадами. Кроме того, в рацион островитян входят лоси, а главное, вяленая рыба, которой стараются запастись на всю зиму. Как видим, жители Новой Сибири не боятся голода.
В племени царствовал вождь. Его звали Чу-Чук, и он пользовался неограниченной властью над своими подданными. Подчиненные режиму абсолютной монархии, эти туземцы существенно отличались от эскимосов русской Америки, живших при разновидности республиканского равенства. Они являют полную противоположность племенам Аляски и с точки зрения благожелательности: на их дикие обычаи и негостеприимство частенько жалуются китобои. Да! С каким сожалением вспоминали наши герои славных жителей Порт-Кларенса!
Определенно, только с Каскабелями могла приключиться такая беда! После катастрофических событий в Беринговом проливе ступить на сушу Ляховских островов[158] и угодить в лапы столь дремучего племени — и правда, это переходило все границы невезения!
Господин Каскабель не скрывал своего разочарования и раздражения, попав в окружение сотни крикливых и отчаянно жестикулировавших туземцев; некоторые даже угрожали путешественникам, волей случая оказавшихся в их власти.
— Э! Что они хотят, эти обезьяны? — воскликнул он, оттолкнув самых назойливых.
— Они хотят нас, отец! — ответил Жан.
— Что за дурацкие манеры? Они всегда так принимают гостей? Может, они нас на мясо пустят?
— Нет, но весьма вероятно, что они собираются держать нас в плену на своем острове!
— В плену?
— Да! Именно так они поступили с двумя моряками, которые оказались здесь раньше нас!
Жану было недосуг давать более подробные объяснения. Дюжина здоровенных дикарей схватили господина Сержа и его спутников. Волей-неволей пришлось идти с ними в деревушку Туркев, так сказать, столицу архипелага.
В то же время еще два десятка туземцев отправились в сторону «Прекрасной Колесницы», которую, несмотря на сумерки, они обнаружили на востоке по дыму из трубы.
Четверть часа спустя пленников уже доставили в Туркев и бросили в просторную пещеру, вырытую под снегом.
— Надо думать, это — местная тюрьма! — заметил господин Каскабель, как только они остались одни подле очага, разведенного в центре конуры.
Но сначала Жан и Кайетта поведали о своих злоключениях. Кусок льда уносил их на запад, затерявшись среди бесчисленных дрейфующих айсбергов… Жан крепко обнял девушку, опасаясь, как бы она не упала в воду от какого-нибудь столкновения… Без продуктов, без крыши над головой, но зато они вместе! Завернувшись в одну шубу, они не чувствовали ни холода, ни голода… Настала ночь… Они не видели друг друга, зато прекрасно слышали. Время летело незаметно; они ворковали, несмотря на страх погибнуть в пучине… Первые проблески дня появились в тот самый момент, когда они натолкнулись на ледяное поле… Они пошли незнамо куда и на острове Котельный попали в руки туземцев.
— Так ты говоришь, Жан, — спросил господин Серж, — есть еще и другие пленники…
— Да, господин Серж, — ответил Жан.
— Вы их видели?
— Нет, господин Серж, — сказала Кайетта. — Но туземцы говорят по-русски, и, как я поняла, они упомянули о двух матросах, которых держат здесь, в деревне.
Действительно, язык народов северной Сибири — русский[159], и господин Серж смог бы объясниться с жителями Ляховских островов. Но как положиться на воров и отщепенцев, изгнанных из более населенных мест в устьях рек и поселившихся на этих Богом забытых островах, где им не страшна никакая власть?…
Тем временем господин Каскабель продолжал бушевать. Какого черта! Их лишили свободы! К тому же он не без оснований предполагал, что негодяи разграбили, а может, и разломали «Прекрасную Колесницу». Неужто стоило выйти сухими из ледохода в Беринговом проливе, чтобы попасть в лапы этих «полярных сволочей»!
— Ну что ты, Цезарь, — успокаивала его Корнелия, — уймись! К чему браниться! В конце концов, могло быть и хуже!
— Хуже? Корнелия, о чем ты?
— Как о чем, Цезарь! А вдруг мы не встретили бы Жана и Кайетту? И вот они оба, в целости и сохранности! И мы живы и здоровы! Подумай об опасностях, угрожавших нам и от которых мы едва-едва ускользнули… да это же чудо! Нужно не ругаться, а благодарить Провидение!
— А я что делаю, Корнелия? Я благодарю его от всей души! Но меж тем полагаю, мне дозволено проклинать дьявола, загнавшего нас в когти этих мордоворотов! Они смахивают скорее на животных, чем на человеческие существа!
Господин Каскабель был, несомненно, прав, но и замечание Корнелии тоже справедливо. Весь экипаж «Прекрасной Колесницы» остался цел и невредим. Он прибыл в деревню Туркев в том же составе, что покинул Порт-Кларенс.
— Ага! Прибыл! В крысиную нору! — продолжал ворчать господин Каскабель. — Да в этой канаве ни один уважающий себя медведь не захочет устроить себе берлогу!
— Эй! А как же Клу? — спросил вдруг Сандр.
Действительно, где наш славный малый? Его оставили у «Прекрасной Колесницы». А вдруг он с риском для жизни стал защищать хозяйское добро? И теперь тоже во власти дикарей?
После того как Сандр напомнил о Гвоздичке, Корнелия встрепенулась:
— А Жако?
— А Джон Булль? — сказала Наполеона.
— А собаки? — добавил Жан.
Разумеется, все тревожились в основном о Клу. Об обезьянке, попугае, Ваграме и Маренго вспомнили лишь во вторую очередь.
Снаружи донесся шум — суматошный лай собак и отборная ругань на четырех языках. Почти тут же через дыру, служившую входом и выходом в пещеру, ворвались Ваграм и Маренго, и только после них явился сам Клу-де-Жирофль.
— Я здесь, господин хозяин, — доложил детина, — если только это вообще я… Так как я уж и не знаю, где кто…
— Ты как раз там, где все, — ответил господин Каскабель, пожимая руку Клу.
— А где наша «Колесница»? — заинтересованно спросила Корнелия.
— «Колесница»? — переспросил Клу. — Так вот, эти джентльмены нашли ее в снегах, откопали, впряглись в нее как ишаки и приволокли в свою сволочную деревню!
— А Жако? — продолжала Корнелия.
— Жако на месте.
— А Джон Булль? — пропищала Наполеона.
— Тоже!
В конце концов, раз уж семейство Каскабель задержалось волей-неволей в Туркеве, то хорошо, что их дом на колесах тоже здесь, хотя скорее всего его разграбят.
Тем временем желудки напомнили о себе, но туземцы, похоже, вовсе не собирались кормить своих пленников. К великому удовольствию проголодавшихся, провидец Клу набил карманы всякой всячиной; он вытащил несколько банок консервов, которых вполне хватило для скромного перекуса. Затем, закутавшись в меха, потерпевшие улеглись, слабо надеясь, что удастся заснуть в дымной и душной атмосфере, которую создавал очаг.
На следующее утро — пятого декабря — господина Сержа и семейство Каскабель вывели из снежного каземата; они облегченно вдохнули свежий студеный воздух.
Их отвели под конвоем к вождю.
Вождь оказался малопривлекательным типом с хитрой физиономией; он обитал в подобии подземного дворца, более просторном и удобном, нежели жилища его подданных. Так называемая резиденция находилась у подножия высокой скалы, заваленной сугробами, как капюшоном; ее вершина один к одному смахивала на медвежью голову.
Выглядел Чу-Чук лет на пятьдесят. Безбородое лицо с горящими, как угли, маленькими глазками, озверялось, если можно так выразиться, острыми клыками, торчавшими из-под верхней губы. Разодетый в оленьи шкуры, в сапогах из тюленьей кожи и капюшоне из драгоценной пушнины, он восседал на груде мехов и презрительно покачивал головой.
[158] Автор ошибочно относит о. Котельный к Ляховским островам.
[159] Это утверждение автора неверно, хотя коренные обитатели сибирского Севера в той или иной степени и были знакомы с русским языком.