Страница 71 из 83
— Каждый может распорядиться своей частью наследства так, как ему удобнее,— уклончиво ответил банкир.
Пьер-Серван-Мало взорвался.
— Дело совсем не в этом! — закричал он.— Догадываетесь ли вы, ваше преподобие, какова стоимость этих сокровищ?
— Не все ли мне равно!
— Сто миллионов франков!… Сто миллионов!… И третья часть — тридцать три миллиона — принадлежит вам…
Тиркомель пожал плечами.
— Знаете ли вы, ваше преподобие,— продолжал дядюшка Антифер,— что завещание обязывает вас сообщить сведения, которыми вы располагаете?
— Неужели?
— Знаете ли вы, что вы не имеете права оставлять сто миллионов без движения, точно так же как не имеете права их украсть?
— Я с этим не согласен.
— Знаете ли вы, что, если вы будете настаивать на вашем отказе,— зарычал дядюшка Антифер, доведенный до последней степени ярости,— мы не остановимся перед тем, чтобы обратиться к правосудию… возбудить против вас дело… объявить вас преступником!…
— Преступником!… — гневно, но не теряя самообладания, повторил Тиркомель.— Поистине ваша смелость, господа, равна вашей глупости! Неужели вы думаете, что я соглашусь разбросать эти сто миллионов по всей земле и дам возможность людям совершить грехов на сто миллионов больше? Вы полагаете, я изменю своему учению и дам основание верующим Свободной шотландской церкви, людям строгой нравственности, непоколебимой честности, бросить эти сто миллионов мне в лицо?
Надо сказать, его преподобие был просто великолепен, просто велик в своем взрыве красноречия. Жюэль не мог не восхищаться этим неистовым фанатиком, между тем как Антифер, одержимый приступом бешенства, готов был его задушить.
— Да или нет? — закричал он, сжав кулак.— Да или нет? Вы покажете письмо паши?
— Нет!
Малуинец дошел до исступления.
— Нет? — повторил он с пеной у рта.
— Нет!
— Ах ты, мошенник!… Я вырву у тебя это письмо!
Жюэль стал между ними, чтобы помешать дяде перейти от слов к действию, но тот резко его оттолкнул. Антифер хотел задушить проповедника, стоявшего перед ним так же бесстрастно, как и раньше. Малуинца разрывало желание обыскать эту комнату, этот шкаф, перерыть бумаги (надо сказать, что обыск был бы недолгим). Его остановили слова преподобного Тиркомеля, произнесенные кротко, но тоном, не допускающим возражений:
— Письмо искать бесполезно…
— Почему? — спросил банкир Замбуко.
— Потому что у меня его больше нет.
— Что же вы с ним сделали?
— Я его сжег.
— В огонь?… Он бросил его в огонь! — завопил дядюшка Антифер.— Негодяй!… Письмо, где тайна ста миллионов… тайна, которую нельзя теперь узнать!…
И это была истинная правда. Чтобы уберечься от соблазна и ни при каких обстоятельствах не воспользоваться сокровищами, что противоречило бы его убеждениям, преподобный Тиркомель действительно сжег письмо много лет назад.
— А теперь уходите,— сказал он, указывая посетителям на дверь.
Дядюшка был совершенно убит. Документ уничтожен… Никогда, никогда уже не определить местоположение острова!… Потрясен до глубины души был и банкир Замбуко. Он плакал, как ребенок, у которого отняли игрушку!…
Жюэль вытолкнул обоих сонаследников сперва на лестницу, затем — на улицу, и все трое отправились в «Королевский отель».
После их ухода преподобный Тиркомель воздел руки к небу и возблагодарил Бога за то, что Господь помог ему остановить лавину грехов, обрушившуюся на мир из-за этих ста миллионов!
Глава тринадцатая,
в которой исчезает второстепенное действующее лицо, иначе говоря — «злодей» этой трагикомической истории
Дядюшка Антифер не смог перенести все тревоги, мытарства, потрясения, бесконечную смену разочарований и надежд. Даже у капитана большого каботажа физические и моральные силы имеют предел, который не следует переступать. Как только Антифер добрался до гостиницы, он тут же слег. Его мучила лихорадка, нервная лихорадка с горячечным бредом, грозившая самыми тяжелыми последствиями. В его воспаленном мозгу проносились вереницы обманчивых видений: картины злополучного путешествия, прерванного у самой цели; несметные сокровища, погребенные в неизвестном месте; третий островок, затерянный в каких-то неведомых водах; письмо, брошенное в огонь ужасным проповедником; заветные цифры, которые пастор не выдаст даже под страхом смерти… Да! Были все основания опасаться, что потрясенный рассудок малуинца не выдержит такого удара. Врач, спешно вызванный к больному, подтвердил, что пациент близок к помешательству.
Разумеется, дядюшке обеспечили самый лучший уход. Жильдас Трегомен и Жюэль не покидали его ни на минуту, и если он выздоровел, то только благодаря их заботам.
Возвратившись в гостиницу, Жюэль посвятил в курс дела Бен-Омара, тот, в свою очередь, рассказал Сауку о решительном отказе преподобного Тиркомеля сообщить широту третьего острова. Легко вообразить, как рассвирепел мнимый Назим! Но на этот раз он не сделал несчастного нотариуса козлом отпущения и внешне никак не проявил своей ярости. Саук замкнулся в себе, обдумывая, по-видимому, каким способом выведать тайну, ускользнувшую от Антифера, и использовать ее для себя одного. Надо полагать, он решил направить все свои усилия для достижения этой цели. Во всяком случае, ни в этот, ни в следующие дни в гостинице он не показывался.
Трегомен, узнав от Жюэля, как вел себя проповедник, ограничился таким замечанием:
— Я думаю, теперь на этом деле надо поставить крест… А ты как считаешь, мой мальчик?
— И мне так кажется, господин Трегомен. Переубедить такого упрямца невозможно…
— Какой же все-таки чудак этот проповедник! Ему приносят миллионы, а он от них отказывается!
— Приносят миллионы! — сказал молодой капитан с сомнением в голосе.
— Ты не веришь в них, Жюэль?… А не ошибаешься ли ты?…
— Как вы изменились, господин Трегомен!
— Еще бы! После того, как были найдены алмазы!… Разумеется, нельзя утверждать, что миллионы находятся именно на третьем острове, но, в конце концов, они могут там быть… К несчастью, мы никогда уже не узнаем, где находится остров, потому что этот проповедник ни о чем не хочет слышать.
— И все-таки, господин Трегомен, даже те два алмаза из Маюмбы не разуверили меня в том, что паша задумал сыграть с нами злую шутку…
— Как бы то ни было, это может дорого обойтись твоему бедному дяде, Жюэль. Самое важное сейчас — поставить его поскорее на ноги. Только бы выдержала его голова! Будем выхаживать беднягу, как сестры милосердия, и, когда он встанет с постели и у него хватит сил добраться до вагона, я думаю, он сам захочет вернуться во Францию… Опять зажить спокойно, как бывало…
— Ах, господин Трегомен, почему он уже не на улице От-Салль!
— А ты — возле нашей маленькой Эногат, мой мальчик!… Кстати, ты собираешься ей написать?…
— Сегодня же напишу и на этот раз думаю известить ее о нашем возвращении!
Прошло несколько дней. Состояние больного не ухудшилось. Лихорадка, вначале сильная, стала ослабевать. Но доктор по-прежнему опасался за рассудок больного. Положительно, дядюшка был не в своем уме. Правда, он узнавал Трегомена, племянника Жюэля, будущего шурина… Шурина?… Между нами, если некая представительница прекрасного пола и рисковала остаться навсегда в девушках, то это была, конечно, пятидесятилетняя мадемуазель Талисма Замбуко, нетерпеливо ожидавшая обещанного супруга в своей девичьей комнате на Мальте! Увы, нет сокровищ, нет и мужа, так как одно являлось дополнением к другому!
Ни Трегомен, ни Жюэль из гостиницы не выходили. Больной все время звал их, требовал, чтобы они день и ночь сидели в его комнате, выслушивая бесконечные жалобы, обвинения и угрозы по адресу гнусного проповедника. Дядюшка намеревался подать на Тиркомеля в суд, пожаловаться на него мировому судье[445] или шерифу[446], довести дело до Верховного уголовного суда, даже до министерства юстиции! Судьи быстро заставят его говорить. Тут уж не позволят молчать, если достаточно одного слова, чтобы бросить в обращение сто миллионов франков… Должны же существовать наказания за такие преступления! И если виселица не предназначена для подобных преступников, то кто же тогда заслуживает виселицы?! И так далее…
[445] Мировой судья — назначенный или выбранный дворянами данного небольшого административно-территориального района для рассмотрения мелких дел.
[446] Шериф — здесь: высшее (должностное и судебное) лицо на определенной территории в ряде государств.