Страница 53 из 75
— Теперь они мне уже не страшны, — гордо заявил мистер Паттерсон, — кстати, я здесь же отдам мой трофей какому-нибудь умельцу, чтобы мне сделали чучело.
— Вы абсолютно правы!… — подхватил Тони Рено, с трудом сохраняя серьезное выражение лица.
Поэтому на следующий день мистер Фолкс распорядился отнести рептилию к одному из натуралистов, которому Тони Рено заранее объяснил ситуацию. Змея была убита давно, очень давно, и тогда же из нее было сделано чучело… Просто никто не хотел ничего говорить мистеру Паттерсону… Нужно, чтобы накануне отплытия натуралист доставил чучело на борт «Стремительного».
В тот же вечер, прежде чем отойти ко сну, мистер Паттерсон взялся за второе послание миссис Паттерсон. Сколько цитат из Горация, Вергилия и Овидия вылилось из-под его пера на бумагу — и не передать, но к этому его очаровательная супруга уже привыкла. В письме, которое уйдет на следующий день с курьером в Европу, содержался подробнейший отчет обо всех деталях чудесного путешествия. Более точный, чем в первом письме, мистер Паттерсон описывал самые незначительные происшествия и случаи, сопровождая их сугубо личными замечаниями. Он рассказывал, как счастливо прошло плавание из Великобритании в Вест-Индию, как он сумел побороть морскую болезнь, какое употребление он нашел вишневым косточкам, которыми столь предусмотрительно снабдила его миссис Паттерсон. Он описывал, какой прием оказали путешественникам на Сент-Томасе, Санта-Крусе, Сен-Мартене, Антигуа, Гваделупе, Доминике, Мартинике, Сент-Люсии, и высказывал предположения относительно приема, который их ожидает у великодушной и фантастически щедрой миссис Кетлин Сеймур на Барбадосе. Он предполагал, что и обратный путь пройдет без всяких осложнений и при самых благоприятных условиях. Нет-нет! Ни о каких столкновениях или кораблекрушениях и речи быть не может!… Атлантический океан будет по-прежнему благоволить к пассажирам «Стремительного», и боги уберегут их от страшного дыхания ураганных ветров!… Миссис Паттерсон не придется, к счастью, ознакомиться с завещанием, которое ее дальновидный супруг позаботился составить перед отъездом, равно как и воспользоваться другими распоряжениями, сделанными мистером Паттерсоном в преддверии вечной разлуки… Какими же?… Об этом было известно лишь этой оригинальной чете…
Далее мистер Паттерсон живописал большую экскурсию на Мартиникский перешеек, появление ужасной рептилии между ветвями дерева, страшный удар, нанесенный им чудовищу, monstrum horrendum, ingens[232], покушавшемуся на его жизнь!… И теперь вот оно, набитое соломой, с горящими глазами, открытой пастью, высунутым раздвоенным языком, лежит перед ним совсем безобидное!… А какой эффект произведет появление этой уникальной рептилии на почетном месте в библиотеке Антильской школы!
Следует заметить мимоходом, что подноготная этой истории так и осталась тайной за семью печатями. Она сохранялась свято даже балагуром Тони Рено, хотя его не раз так и подмывало рассказать всю правду. И ореол славы, окружавший неустрашимого ментора с момента воистину незабываемой встречи с чучелом змеи, остался в неприкосновенности!
Закончил свое чрезвычайно длинное послание мистер Паттерсон прекрасно обоснованными, прочувствованными и красноречивыми похвалами в адрес капитана «Стремительного» и его экипажа. Он не мог нахвалиться и великолепным стюардом, которому было доверено хозяйство кают-компании и услуги которого он намеревался вознаградить должным образом. Что же до капитана Пакстона, то ни один командир судна, ни в государственном, ни в торговом флоте, не заслуживал бы в большей степени звания Dominus secundum Deum, второго после Бога!
Наконец, нежно поцеловав миссис Паттерсон, ее супруг поставил в конце послания свою подпись, украшенную весьма затейливыми и витиеватыми росчерками, которые обнаруживали в сем достойном муже подлинного каллиграфа.
Только на следующее утро часам к восьми пассажиры смогли вернуться на борт судна, ибо весь вечер они провели в доме Роджера Хинсдейла, который хотел оказать им гостеприимство вплоть до последнего момента.
К прощальному столу были приглашены несколько друзей мистера Эдварда Фолкса, и, как обычно, после тостов, провозглашенных за здравие каждого из присутствующих, все выпили и за здоровье миссис Кетлин Сеймур. Пройдет всего лишь несколько дней, и юные стипендиаты наконец-то смогут познакомиться с этой важной дамой. Барбадос совсем близко… Барбадос, последняя стоянка на Антильских островах, о которых у путешественников останутся незабываемые впечатления на всю жизнь!
Однако в тот день после полудня случилось происшествие настолько серьезное, что члены банды могли решить, что предприятие полностью и окончательно провалилось.
Как известно, Гарри Маркел запретил команде сходить на берег, за исключением случаев, когда того требовали хозяйственные нужды. Простая осторожность заставляла его действовать подобным образом.
Однако часам к трем пополудни возникла необходимость запастись свежим мясом и овощами, которые кок Ранья Чог приобретал на рынке Кастри.
Гарри Маркел приказал спустить шлюпку, чтобы доставить кока на набережную, в сопровождении одного из матросов по имени Морден.
Шлюпка отошла и через несколько минут вернулась, причалив к корме «Стремительного». В четыре часа боцман вновь послал ее за коком. Прошло сорок минут, но шлюпка не возвращалась, что вызвало обоснованное беспокойство Гарри Маркела. Джон Карпентер и Корти вполне разделяли чувства главаря шайки. Что случилось?… В чем причина задержки?… Быть может, сведения, дошедшие из Европы, возбудили подозрения в отношении капитана и команды?…
Наконец незадолго до пяти часов шлюпка направилась к судну, но не успела она причалить, как Корти воскликнул:
— Ранья возвращается один!… Мордена в шлюпке нет!…
— Куда он подевался?… — недоумевал Джон Карпентер.
— Да в каком-нибудь кабаке… валяется пьяный!… — в сердцах добавил Корти и смачно выругался.
— Ранья должен был притащить его в любом случае! — в ярости заревел Гарри Маркел. — Этот чертов Морден может выболтать что угодно, когда налакается виски или джина!…
Именно это, по-видимому, и случилось, что и подтвердил сам Ранья Чог. Пока он занимался покупками на рынке, Морден куда-то смылся, ничего ему не сказав. Будучи большим любителем заложить за воротник и не имея возможности напиться на борту, он, несомненно, завалился в какой-нибудь кабак. Кок попытался отыскать своего спутника, но напрасно он обшарил все притоны портового квартала. Уж если нельзя было удержать на месте этого чертова Мордена, следовало бы приковать его цепью к шлюпке!
— Любой ценой нужно его разыскать!… — воскликнул Джон Карпентер.
— Не можем же мы оставить его на острове!… Он же трепач… Стоит ему напиться, как он несет черт-те что, а значит, скоро сторожевой корабль окажется у нас на хвосте!…
Увы, опасения были более чем обоснованны, и никогда еще Гарри Маркел не подвергался большей опасности.
Итак, следовало отыскать Мордена. Кстати, это было и правом и обязанностью капитана… Он не мог оставить на берегу члена команды, ему бы все равно доставили матроса на борт, как только личность его была бы установлена. При условии, конечно, что он не разболтал бы все каждому встречному и поперечному!…
Гарри Маркел уже собирался сойти на берег, чтобы обратиться к портовым властям и заявить об исчезновении матроса, как вдруг заметил лодку, направлявшуюся к «Стремительному».
У острова стояло сторожевое судно, выполнявшее функции портовой полиции. Одна из его шлюпок с десятком людей под командой офицера как раз и направлялась к «Стремительному». До нее оставалось не более полукабельтова, когда Корти воскликнул:
— Морден в шлюпке!
Действительно, Морден был там, сложенный «пополам», если можно так выразиться. Отделавшись от кока, он тут же нашел самый низкопробный кабак и вскоре уже был мертвецки пьян, а теперь вот шлюпка с куттера доставляла блудного сына на борт «Стремительного», куда его следовало поднять с помощью каната.
[232] Ужасное огромное чудовище (лат.). (Примеч. ред.)