Страница 33 из 75
На Сент-Томасе жил Кристиан Гарбо; братья не виделись уже много лет, так что вполне понятно то нетерпение, с коим оба ожидали прибытия «Стремительного».
Кристиан был старше Нильса на одиннадцать лет. Он был единственным родственником Нильса на острове, считался одним из самых богатых коммерсантов, был человеком чрезвычайно симпатичным и отличался восхитительной сдержанностью, присущей северным народам. Поселившись в датской колонии, он унаследовал от дяди, брата матери, большую торговую фирму, специализирующуюся на товарах повседневного спроса, продуктах, текстиле и т. п.
Еще совсем недавно вся торговля на Сент-Томасе находилась в руках евреев. Она процветала и в эпоху сотрясавших эти края войн, и особенно после окончательного запрещения работорговли. Вслед за этим порт острова, Шарлотта-Амалия, был объявлен порто-франко[143], что дало новый толчок его процветанию. Это было чрезвычайно выгодно всем судам, независимо от их национальной принадлежности. Благодаря возвышающейся над океаном суше и длинному, довольно широкому мысу, о который разбивались морские волны, суда находили здесь надежное укрытие от бурь и пассатов, дующих со стороны залива. На самом острове были устроены причалы и угольные склады.
Когда «Стремительный», подчиняясь портовым сигналам, прошел мысы Ковелл и Малентер, обогнул далеко выдающуюся в море косу, обошел сам остров, то попал в круглую бухту, открытую с севера, в глубине которой уже были видны первые городские строения. После того как были вытравлены семь-восемь саженей[144] якорной цепи, «Стремительный» замер над четырех-пятиметровой толщей воды.
Реклю заметил, что географическое положение Сент-Томаса выгодно отличает его от других островов Антильской гряды, поскольку он занимает такое место на этой гряде, откуда открывается доступ в любую точку Малых Антил.
Неудивительно, что этот остров притягивал флибустьеров всех мастей как магнит. Он стал основной перевалочной базой контрабанды для испанских колоний и вскоре превратился в самый крупный рынок по сбыту «черного дерева», т. е. негров, купленных на африканском побережье и привезенных в Вест-Индию. Затем он перешел под эгиду Дании, после его уступки финансовой компанией, которая приобрела его у курфюрста Бранденбургского, чьим наследником и был сам король Дании.
Как только «Стремительный» бросил якорь, Кристиан Гарбо поднялся на борт, и братья бросились друг другу в объятья. Затем, обменявшись сердечными рукопожатиями с мистером Горацием Паттерсоном и его спутниками, негоциант сказал:
— Друзья мои, надеюсь, в течение всего вашего пребывания на Сент-Томасе вы будете моими гостями… Сколько продлится ваша стоянка на острове?…
— Три дня, — ответил Нильс Гарбо.
— Всего-навсего?…
— Увы, Кристиан, к великому моему сожалению, ведь мы так долго не виделись…
— Господин Гарбо, — заявил ментор, — мы с благодарностью принимаем ваше любезное предложение… Мы будем вашими гостями на время пребывания на острове, которое, к сожалению, не будет долговременным…
— Конечно, мистер Паттерсон, ведь вы связаны расписанием.
— Да, это предусмотрено миссис Кетлин Сеймур.
— А вы знакомы с этой дамой, господин Гарбо?… — спросил Луи Клодьон.
— Нет, — ответил негоциант, — но я много слышал о ней, и здесь, на Антилах, она широко известна своей щедростью.
Затем он повернулся к Гарри Маркелу:
— Что же касается вас, капитан Пакстон, позвольте мне от имени семей наших юных путешественников выразить искреннюю благодарность за все ваши заботы…
— Благодарность, по праву заслуженную капитаном Пакстоном, — поспешил добавить мистер Паттерсон. — Когда мы проходили испытание морем, которое я перенес тяжелее, чем все остальные, horresco referens[145], наш храбрый капитан сделал все от него зависящее, дабы наше плавание было спокойным и приятным…
Не тот человек был Гарри Маркел, чтобы рассыпаться в благодарностях и любезностях. К тому же пристальный взгляд Кристиана Гарбо, по-видимому, смущал пирата. Поэтому, ограничившись легким поклоном, он произнес:
— Я не вижу препятствий к тому, чтобы пассажиры «Стремительного» воспользовались вашим гостеприимством, сударь, при условии, что их пребывание не продлится более запланированного времени…
— Решено, капитан Пакстон, — сказал Кристиан Гарбо. — А сейчас не желаете ли отобедать у меня вместе с моими гостями?…
— Благодарю вас, сударь, — ответил Гарри Маркел. — Мне нужно произвести на судне небольшой ремонт, и не следует терять ни минуты. К тому же я предпочитаю не покидать судна без веских причин.
Мистер Кристиан Гарбо был, казалось, удивлен холодным тоном ответа. Конечно, среди моряков и особенно среди капитанов английского торгового флота нередко встречаются натуры грубоватые, не блещущие воспитанностью, да и откуда ей взяться, если они всю жизнь имеют дело не с кисейными барышнями, а с простыми матросами. Естественно, его первое впечатление от знакомства с Гарри Маркелом и командой судна отнюдь не было благоприятным. Но, в конце концов, капитан хорошо командовал «Стремительным» во время перехода через Атлантику, путешествие прошло превосходно, а это было главное.
Через полчаса пассажиры высадились на набережной порта Шарлотта-Амалия и направились к дому господина Кристиана Гарбо.
После их отъезда пираты принялись горячо обсуждать положение.
— Ну как, Гарри, похоже, все идет как по маслу?… — начал Джон Карпентер.
— Пожалуй, — ответил Гарри Маркел. — Но во время стоянки нужно быть осторожными вдвойне…
— Не беспокойся, Гарри, кому придет в голову завалить такое славное дельце?… Все так здорово закрутилось, что просто грех напортачить в конце.
— Конечно, Джон, все идет хорошо до той поры, пока не окажется, что на Сент-Томасе кто-нибудь да знает Пакстона… Впрочем, проследи, чтобы никто из наших на берег ни ногой!…
Гарри Маркел был совершенно прав, не желая пускать команду в город. Ведь стоило матросам пройтись по портовым кабакам и тавернам да хлебнуть лишнего, — а это с ними случалось всякий раз, стоило им только оказаться на суше, — как они могли сболтнуть что-нибудь, чего говорить уж никак не следовало бы, так что гораздо спокойнее было держать их на борту «Стремительного».
— Ты прав, Гарри, — поддержал его Джон Карпентер, — а уж если им станет невтерпеж, можно будет выдать им двойную или тройную порцию. Сейчас, когда пассажиры будут на берегу три дня, даже если наши парни и переберут лишнего, то ничего страшного!
К тому же матросы «Стремительного», несмотря на огромную тягу к выпивке и стремление «дать пороху» на стоянках, дабы вознаградить себя за долгое воздержание во время плавания, чувствовали, что дело предстоит серьезное, и если они будут держать себя в руках, то оно может выгореть. А для этого нужно избегать любых встреч с жителями острова и особенно с моряками всех национальностей, что вечно шатаются по портовым кабакам, дабы не подвергаться риску быть узнанными одним из них (ведь эти морские бродяги плавают по всем морям и вполне могли встречать людей с «Галифакса»). Поэтому Гарри Маркел строго-настрого запретил команде сходить на берег и пускать на борт жителей острова.
Торговая фирма мистера Кристиана Гарбо находилась прямо на набережной. Именно в этом торговом квартале заключались все мало-мальски крупные сделки, ведь только при совершении операций по импорту сумма контрактов достигала пяти миллионов шестисот тысяч франков при населении острова в двенадцать миллионов человек.
[143] Порто-франко — часть территории морского порта, изолированная таможенной границей; в пределах этой территории ввоз и вывоз товаров не облагается пошлинами; реже подобные льготы распространяются на весь порт.
[144] Морская сажень — единица длины у моряков; в разных флотах была неодинаковой: в британском флоте — 183 см, во французском — 162 см.
[145] «Содрогаюсь, рассказывая (это)» (лат.) — выражение из эпической поэмы Публия Вергилия Марона «Энеида», встречающееся в рассказе главного героя Энея о смерти троянского жреца Лаокоона, умерщвленного вместе с сыновьями змеями, насланными богиней Минервой (Афиной) в наказание за то, что он предостерег своих сограждан от гигантского деревянного коня греков, где были спрятаны греческие воины (II, 203 — 205).