Малыш (илюстр)

— Капитан, позвольте мне…

— Нет… быстро вниз, иначе вас смоет за борт!

Малыш подчинился. Он спустился в каюту, чрезвычайно обеспокоенный, но не столько за себя, сколько за груз. Все его состояние было на этом судне, терпящем бедствие… Если груз утонет, ему уже никогда не оправиться…

А дело между тем принимало совсем плохой оборот. Тщетно пытался капитан привести «Дорис» к ветру, то есть подставить волнам нос судна, чтобы хоть немного отойти от берега или, по крайней мере, удержаться от скал на прежнем расстоянии. К несчастью, около часу ночи ветром порвало и унесло в море бом-кливер и стаксель. Еще через час обломились и рухнули все мачты. Внезапно «Дорис» легла на правый борт и туда же переместился весь груз, находившийся в трюме, так что судно не могло уже выпрямиться, и возникла опасность перехлеста волн через фальшборт.

Малыша отбросило к переборке каюты, и он с трудом встал на ноги, шаря наугад руками в полной темноте.

Вдруг, в момент минутного затишья, до него донеслись крики. Там творилось что-то непонятное. Может быть, судно получило пробоину?…

Но нет! Это Джон Клир, отказавшись от попыток вернуть шхуне устойчивое положение и опасаясь, что «Дорис» в любой момент может пойти ко дну, готовился вместе с экипажем покинуть судно. Несмотря на огромные трудности, связанные с креном шхуны, команде удалось спустить шлюпку на воду. Теперь, нетеряя ни минуты, предстояло всем спуститься в утлое суденышко.Мальчик догадался об этом, когда услышал, как капитан зовет его через приоткрытый люк.

Покинуть шхуну с ценным грузом?… Ну нет… Невозможно!Пока остается хоть какой-то шанс спасти шхуну, Малыш попытается им воспользоваться, даже ценой собственной жизни… Он прекрасно знал старый морской закон: если судно, покинутое экипажем, держится на плаву, оно принадлежит первому, кто поднимется на борт… На этот счет британское морское право категорично: любое судно, обнаруженное в море без экипажа, принадлежит тому, кто его нашел…

Опять послышались крики. Капитан продолжал звать пассажира.

— Да где же он? — повторял Джон Клир.

— Мы все потонем! — кричали матросы.

— Мальчишку надо найти…

— Ждать больше нельзя!

— Нет! Я его отыщу!…

И капитан бросился вниз по трапу…

Но Малыша в каюте уже не было.

Действительно, почти не понимая, что он делает, повинуясь скорее инстинкту и твердо решив остаться на судне, Малыш пробрался в трюм через дыру, пробитую в обшивке каким-то тяжелым ящиком.

— Да где же он? Где? — продолжал громко звать капитан.

— Наверное, поднялся на палубу… — крикнул в ответ какой-то матрос.

— И его смыло в море… — подхватил другой.

— Мы тонем… тонем!…

Эти крики прозвучали среди всеобщего замешательства и паники. И было отчего: страшным ударом в борт «Дорис» накренило так, что, казалось, вот-вот шхуна перевернется килем вверх.

Ждать больше было нельзя. Раз пассажир не откликается, значит, он, никем не замеченный, в кромешной тьме поднялся на палубу и был смыт в море волной… Похоже, так оно и было!

Капитан Джон Клир появился на палубе как раз в тот момент, когда шхуна рухнула в бездну между двумя гигантскими валами. Капитан и матросы кинулись в шлюпку, которая тотчас же отчалила: хоть и мало оставалось надежды преодолеть бушующее море, то был единственный шанс на спасение. Гребцы навалились на весла, и шлюпка быстро отошла от шхуны, чтобы не оказаться затянутой в воронку, что образуется там, где судно уходит под воду…

«Дорис» осталась без капитана и без экипажа… Но это не было покинутое всеми и никому не принадлежащее теперь судно, ведь на борту оставался Малыш!

Один… совсем один… Среди бушующего моря, готового поглотить его в любую минуту! Но мальчуган не впал в отчаяние. Он чувствовал, что его поддерживает какая-то удивительная вера в спасение. Поднявшись на палубу, он приник к фальшборту с подветренной стороны, там, где волны скатывались с палубы через специальные отверстия — шпигаты. Мысли вихрем носились в его голове! Быть может, в последний раз в жизни он вспомнил всех, кого любил: семейство Маккарти, свою семью — Грипа, Сисси, Боба, Кэт, мистера О'Брайена… Он молил Господа о помощи, молил о спасении не только ради себя самого, но и ради близких…

Крен шхуны не увеличился, а значит, непосредственная опасность не угрожала нашему герою. К счастью, корпус судна выдержал напор волн, и течи в обшивке не было. И если шхуна встретится с каким-нибудь судном и спасатели заявят о своем праве собственности, Малыш окажется тут как тут, чтобы предъявить свои права на груз. Разбушевавшемуся морю не удалось добраться до товаров, и весь груз был в целости и сохранности.

Ночь близилась к концу. С первыми лучами солнца шторм стал стихать. Но бушующее море и не думало успокаиваться, содрогаясь от незатихающей зыби.

Малыш взглянул в противоположную от солнца сторону, туда, где должен был находиться берег.

Но там ничего не было видно, никаких признаков суши. Очевидно, «Дорис», гонимая порывами ночного ветра, вышла из Северного пролива и очутилась в открытом море — быть может, где-то на траверзе Дандолка или Дроэды. Но на каком расстоянии от них?…

На горизонте ни единого судна, ни единого рыбачьего баркаса! Впрочем, если бы даже какое-нибудь судно и появилось поблизости, заметить с него накренившийся корпус шхуны без мачт, то и дело исчезавший в волнах, было довольно трудно. И тем не менее спасти шхуну могла только встреча с каким-нибудь судном. Если «Дорис» по-прежнему будет дрейфовать в западном направлении, она погибнет вместе с грузом, разбившись о прибрежные скалы. А нельзя ли направить шхуну туда, где часто появляются рыбаки? Но тщетно пытался Малыш поднять с помощью шкотов хотя бы обрывок паруса на обломок мачты. Нет, одному ему не справиться… Оставалось надеяться лишь на Провидение…

День прошел, а положение не изменилось. Малыш уже не боялся, что «Дорис» затонет, поскольку крен на правый борт не увеличился. Единственное, что ему оставалось, — это смотреть на море в надежде, что появится какое-нибудь судно.

А пока наш юный герой перекусил, чтобы восстановить силы. Но ни на мгновенье — и это следует подчеркнуть особо, — ни на мгновенье он не позволил себе поддаться отчаянию и потерять голову. Наш герой помнил только одно: он обязан спасти свой груз.

В три часа дня на востоке показался дымок. А через полчаса Малыш уже ясно различил контуры большого парохода, шедшего в северном направлении на расстоянии пяти-шести миль от шхуны.

Малыш принялся подавать сигналы с помощью флага, привязанного к шесту, увы, безрезультатно.

Но какой же неукротимой энергией обладал этот мальчуган, если даже теперь он не впал в отчаяние! Наступил вечер, и надежды встретить сегодня какое-либо судно уже не оставалось. Никаких признаков близости суши. Небо вновь заволокли тяжелые облака, и безлунная ночь обещала быть темной. Однако ветер стих и море заметно успокоилось.

Было довольно холодно, и, пожалуй, следовало спуститься в каюту. Торчать наверху не имело смысла, поскольку разглядеть хоть что-нибудь даже на расстоянии полукабельтова[250] было невозможно. Вконец измотанный бесконечными тревожными часами, сломленный усталостью, Малыш уже не мог противиться сну. Он стянул одеяло с койки, лечь на которую уже не мог, поскольку она сильно накренилась, завернулся поплотнее, улегся около переборки и мгновенно заснул.

Малыш проспал большую часть ночи. Начинало светать, когда его разбудили доносившиеся сверху крики. Он встал и прислушался… Быть может, «Дорис» прибило к берегу?… Или на рассвете ее заметили с какого-то судна?…

— Наше… мы первые! — раздались мужские голоса.

— Нет… наше! — звучали в ответ другие.

Мальчик сразу догадался, в чем дело. Никаких сомнений в том, что «Дорис» заметили. К ней одновременно, видимо, причалили несколько судов, и теперь разгорелся спор о том, кому должна принадлежать добыча… Вот моряки или рыбаки уже взобрались на шхуну, заполонили палубу, и началась потасовка… Спасатели разошлись не на шутку!

[250] Кабельтов — десятая часть морской мили; 185,2 м.