Малыш (илюстр)

— Но ведь здесь, — заметил лорд Пайборн, — сохранились руины знаменитого аббатства. Мой друг, лорд Кенмайер, владелец этого острова, не простит мне…

— Однако раз граф предпочитает… — небрежно бросила маркиза.

— Вот именно… предпочитаю, — ответил граф Эштон. — И мой грум останется со мной, чтобы готовить наживку.

За сим маркиз с маркизой удалились, в сопровождении Мэрион и Джона, а Малыш, к своему великому сожалению, из-за каприза юного Пайборна так и не увидел археологических достопримечательностей острова. К тому же маркиз с супругой не вынесли никакого впечатления от увиденного. Их невосприимчивый и пресыщенный ум не тронули ни красота месторасположения монастыря, основанного в VI веке и состоявшего из четырех величественных строений, ни часовня в романском стиле[166], с тонкой резьбой по камню, украшавшей своды, ни весь ансамбль, утопавший в буйной растительности, под купами остролиста, тиса, ясеня и толокнянки, лучшими образцами которой славится «Остров Святых», который, по меткому выражению мадемуазель де Бове, является жемчужиной Килларни!

Однако, отказавшись сопровождать родителей, граф Эштон времени даром не терял. Правда, великолепная форель сорвалась с крючка по его же вине, однако всю досаду он выместил на груме, осыпав беднягу незаслуженными грубыми упреками. Зато два-три угря, попавшиеся на крючок, доставили графу несравнимо больше удовольствия, нежели никчемные руины, на которые ему было абсолютно наплевать.

Рыбалка настолько захватила графа, что он не пожелал осмотреть и остров Росс, куда лодка причалила часом позже. Он снова и снова забрасывал удочку в прозрачные воды озера. Малыш был вынужден остаться с юным джентльменом, пока лорд и леди Пайборн величественно «прогуливали свое безразличие» по тенистым аллеям во владениях лорда Кенмайера.

Остров Росс, площадью в двадцать четыре гектара, соединен с восточным берегом озера дамбой и дорогой, проходящей рядом с замком лорда, настоящей крепостью XIV века. Что, по-видимому, неприятно поразило маркиза и маркизу, так это то, что и остров Росс, и парк открыты для свободного доступа жителей и туристов, для всех, кто любит гулять по зеленым лужайкам, расцвеченным мятой и асфоделями[167], среди зарослей азалии и рододендронов, под могучими кронами вековых деревьев.

После двухчасовой прогулки, прерываемой частыми остановками, их милости вернулись в маленький порт к прогулочной лодке. Граф Эштон как раз громко отчитывал грума, и маркиз с маркизой, разумеется, незамедлительно встали на сторону своего драгоценного сыночка, не пожелав даже уяснить суть дела. А «вина» Малыша заключалась в том, что рыбалка выдалась неудачной, поскольку рыба не желала насаживаться на крючок юного джентльмена. Отсюда и отвратительное настроение графа, не покидавшее его до самого вечера.

Наконец все вновь уселись в лодку, и гребцы взяли курс на середину озера. Предстояло посетить шепчущий водопад О'Салливан, что находится ближе к западному берегу, а затем уже отправиться в устье Лох-Рейнджа, около которого находился Диниш-коттедж, где лорд Пайборн и рассчитывал провести ночь.

Малыш вновь уселся на носу; он очень переживал из-за очередной несправедливости хозяев. Однако вскоре все было забыто, и воображение унесло нашего героя на дно сказочного озера. В путеводителе он вычитал любопытную легенду о Килларнийских озерах. Когда-то на этом месте простиралась обширная долина, защищенная шлюзом от слишком полноводных рек, текущих поблизости. Однажды девушка, которой было поручено следить за уровнем воды, неосторожно оставила затвор открытым, и вода затопила окрестные деревни и всех жителей. С тех пор, гласит легенда, все они живут на дне озера, и, если внимательно прислушаться, можно услышать, как они празднуют воскресенья в царстве угрей и форелей, под неподвижными водами Лох-Лейна.

Было четыре часа, когда лодка достигла берега у Диниш-коттеджа, возле устья пролива Лох-Рейндж, в самой глубине бухты Глена. Условия для ночлега были вполне сносными, но в девять часов, когда Малыш наконец получил свободу, вдруг последовал строгий приказ: груму надлежало неотлучно находиться в своей комнате. А значит, прощай, приятная прогулка!

Следующий день был посвящен знакомству с озером Макросс. Это озеро, длиной в две с половиной мили и шириной вполовину меньше, представляет собой, собственно говоря, обширный пруд правильной формы. Расположено оно посреди поместья, покинутого хозяевами, отчего прекрасный строевой лес, вернувшийся в свое естественное состояние, только выиграл.

На сей раз граф Эштон соизволил сопровождать маркизу с маркизой. И если грум тоже принял участие в экскурсии, то только в качестве оруженосца, поскольку хозяин доверил ему нести ружье и ягдташ. Когда-то в окрестных лесах во множестве водились кабаны и дикие свиньи; сейчас же они почти исчезли, уступив место большим благородным оленям, которым, однако, тоже грозит поголовное истребление по всему Соединенному Королевству.

Так что граф Эштон непременно совершил бы какой-нибудь охотничий подвиг, если бы чрезвычайно пугливые олени захотели приблизиться к нему на расстояние выстрела. Увы и ах! А ведь к охоте были привлечены два лодочника, выполнявших роль загонщиков, и Малыш — в качестве охотничьей собаки. Из-за глупой прихоти наш герой не смог обозреть живописный водопад Тор и францисканское аббатство XIII века с руинами церкви и монастыря, которые их милости, знай они, что их там ждет, никогда бы не согласились посетить.

Дело в том, что на территории монастыря вырос гигантский тис[168], футов пятнадцати в окружности. По какой-то причине, быть может, чтобы иметь сувенир на память о посещении этих мест, маркизе вздумалось сорвать листок с роскошного дерева. Но только она протянула руку к тису, как ее остановил окрик проводника:

— Ваша милость, осторожно!…

— Осторожнее?… — переспросил лорд Пайборн.

— Да, милорд! Если маркиза сорвет хотя бы один листок…

— И что же, разве это запрещено владельцем Макросс-касла? — спросил маркиз высокомерно.

— Нет, господин маркиз, — отвечал проводник, — но тот, кто сорвет хотя бы один листик, не проживет и года…

— Даже если это будет маркиза?…

— Даже тогда!

Предостережение так подействовало на суеверную леди Пайборн, что она едва не лишилась чувств. Ведь еще бы секунда, и она сорвала бы этот несчастный лист. Дело в том, что представители самых древних родов Изумрудного острова, как называют родную страну ирландцы, верят в подобные легенды, как в Евангелие, и ничем не отличаются в этом смысле от простолюдинов.

Чрезвычайно встревоженная вернулась леди Пайборн в Диниш-коттедж, не переставая думать об опасности, которой она только что подверглась. Поэтому, хотя было всего лишь два часа пополудни, лорд Пайборн решил отложить осмотр Верхнего озера на завтра.

Что касается юного Эштона, то он был вне себя от злости, так как вернулся ни с чем. И уж если он валился с ног от усталости, то нужно ли говорить о состоянии его «собаки» — то бишь его грума, — у которого не было ни минуты передышки? Но ведь собаки не жалуются на усталость, к тому же Малыш был слишком горд, чтобы жаловаться.

На следующий день, после завтрака, господа заняли места в лодке. Чтобы выгрести против течения Лох-Рейнджа, гребцам приходилось «наваливаться», как сказал бы Пат Маккарти, на весла изо всех сил. Зажатая в узкое русло, бурная река образует массу водоворотов. Течение здесь чрезвычайно стремительное. Пассажиров крепко покачало, и если нашему герою качка доставила удовольствие, то этого ни в коем случае нельзя сказать о чете Пайборн. Маркиз уже хотел дать команду вернуться, настолько маркиза была перепугана, а граф Эштон просто плох. Однако несколько мощных гребков, и лодка, преодолев буруны, вылетела на мелководье, где у берега цвели кувшинки. В полутора милях отсюда виднелась гора высотой в тысячу восемьсот футов, где гнездились орлы, отсюда и ее название — «Орлиное гнездо».

[166] Романский стиль — стиль средневекового европейского искусства X — XIII веков, отличавшийся суровостью и тяжеловесностью.

[167] Асфодель (асфодил) — род травянистых растений семейства лилейных с высокими стеблями, заканчивающимися кистями белых цветов.

[168] Тис — здесь имеется в виду обычный для европейских стран тис ягодный (Taxus baccata), дерево, достигающее высоты 20 — 27 м, с диаметром ствола до 1,5 м. Хотя тис относится к хвойным породам деревьев, принято по отношению к нему говорить об игольчатых (или линейно-ланцетовидных) листьях. Растение это ядовито, так как содержит сильнодействующий алкалоид таксин.