Малыш (илюстр)

Бабушка, чрезвычайно взволнованная, расцеловала мальчика. Все остальные, тронутые историей Малыша ничуть не меньше, также расцеловали найденыша.

— И как же его зовут? — спросила бабушка.

— Он сказал нам, что его имя — Малыш, — ответила Мартина.

— Другого ему и не нужно, — сказал господин Мартин, — и мы будем звать его так же.

— А когда он вырастет?… — заметил Сим. — Как тогда?

— Он все равно останется Малышом!… — ответила старушка, окончательно закрепив имя ребенка горячим поцелуем.

Таков был прием, оказанный нашему герою при его появлении на ферме. С него сняли лохмотья, те самые, что на него напялили для роли Сиба. Их заменили одеждой, из которой вырос Сим, — не совсем новой, но чистой и теплой. Заметим, что Малышу оставили любимую вязаную кофточку, хотя она и становилась тесноватой, но которой он очень дорожил.

Затем он ужинал со всей семьей, за одним столом с этими славными людьми, сидя на высоком стуле и постоянно спрашивая себя, не исчезнет ли прекрасное видение. Нет! Полная тарелка отличного овсяного супа, кусок сала с капустой — все было всамделишным, причем он мог есть сколько душе угодно. Затем на столе возник пирог с яйцами из настоящей крупчатки, разделенный поровну между всеми, и весь ужин был сдобрен кувшином превосходного пива, изготовленного фермером из ячменя, собранного на землях Кервена.

Какие яства! А самое главное — ребенка окружали приветливо улыбающиеся люди, — за исключением самого старшего брата, остававшегося все таким же серьезным и даже немного печальным. Малыш так расчувствовался, что слезы навернулись ему на глаза и потекли по щекам.

— Что с тобой, Малыш?… — участливо спросила Китти.

— Не нужно плакать, — добавила бабушка. — Здесь тебя все любят!

— А я тебе сделаю игрушки, — поспешил обрадовать ребенка Сим.

— Я не плачу… — ответил он. — Это не слезы, нет!

Действительно, то были не слезы! Скорее это сердце ребенка переливалось через край.

— Ладно… ладно, — промолвил господин Мартин совсем не суровым голосом, — на первый раз сойдет, мой мальчик, но предупреждаю, здесь запрещено плакать!

— Я больше не буду, господин Мартин, — ответил Малыш, позволив бабушке посадить себя на колени.

Мартин и Мартина нуждались в отдыхе. Да к тому же на ферме ложились рано, поскольку привыкли вставать ни свет ни заря.

— Куда же мы его положим? — спросил фермер.

— В моей комнате, — ответил Сим, — я уступлю ему часть кровати, как младшему братишке.

— Нет, дети мои, — перебила бабушка. — Пусть он ложится рядом со мной, меня он не обеспокоит; я смотрела бы, как он спит, и это доставило бы мне удовольствие.

Любое желание старушки никогда не встречало ни малейшего возражения. В результате рядом с ее кроватью была поставлена еще одна, куда незамедлительно и препроводили Малыша.

Белые простыни, хорошее одеяло — подобное удовольствие он уже испытывал в течение нескольких недель, проведенных в отеле «Король Георг», в апартаментах мисс Анны Вестон. Но ласки актрисы не шли ни в какое сравнение с сердечной добротой, излучаемой этим семейством! Возможно, Малыш и сам заметил это, особенно когда бабушка наградила его ласковым поцелуем, поправляя одеяло.

— Ах! Спасибо… спасибо!… — пробормотал он.

Вот такую молитву бедный подкидыш прочел в тот вечер, да другой он и не знал.

Начинались холода. Уборка урожая только что закончилась. За пределами фермы дел уже не оставалось или было совсем немного. В этих краях с суровым климатом посев ржи, пшеницы, овса, ячменя под зиму не практикуется из-за долгих холодов и возможных сильных морозов. Из многовекового опыта было известно, что озимые могут вымерзнуть. Поэтому Мартин Маккарти предпочитал дождаться марта и даже апреля для посева зерновых. Он тщательно подбирал при этом нужные сорта. До сих пор все обстояло благополучно. Вспахивать борозды в почве, промерзшей на несколько футов, дело столь же трудное, сколь и бесполезное. С таким же успехом можно было бы бросать семена на песчаный берег или на прибрежные скалы.

Не следует считать, однако, что дел на ферме не было. Прежде всего следовало обмолотить урожай овса и ячменя. Да и помимо этого в длинные зимние месяцы работы хватало, в чем Малыш убедился уже на следующее утро, поскольку с первого дня старался быть хоть чем-то полезным. Поднявшись на заре, он отправился в хлев. Словно почувствовал, что сможет помочь именно здесь. Да и в самом деле! Когда тебе стукнет в конце года целых шесть лет, ты вполне можешь пасти коров, гусей, даже овец, если с тобой к тому же хорошая собака.

Короче, утром за завтраком, сидя с чашкой горячего молока в руке, он выдвинул свое предложение.

— Хорошо, мой мальчик, — ответил господин Мартин, — ты хочешь работать, и ты абсолютно прав. Нужно уметь зарабатывать себе на жизнь…

— И я не буду даром есть хлеб, господин Мартин, — ответил он.

— Но он ведь еще такой маленький! — заметила старушка.

— Это ничего не значит, госпожа…

— Зови меня бабушкой.

— Хорошо… это ничего не значит, бабушка! Я был бы так рад поработать…

— И ты будешь работать, — сказал Мердок, весьма удивленный твердым и решительным характером ребенка, на долю которого выпало столько злоключений.

— Спасибо, господин.

— Я научу тебя ухаживать за лошадьми, — продолжал Мердок, — и даже ездить верхом, если не боишься…

— Мне бы очень хотелось, — ответил Малыш.

— А я научу тебя ходить за коровами, — сказала Мартина, — и доить их, если не боишься рогов…

— С удовольствием, госпожа Мартина.

— А я, — закричал Сим, — научу стеречь овец в поле…

— Мне очень хочется поскорее начать делать что-нибудь…

— Ты умеешь читать, Малыш?… — спросил фермер.

— Немного, и писать большими буквами…

— А считать?

— О да… до ста!

— Хорошо, — сказала Китти, улыбаясь, — я научу тебя считать до тысячи и писать маленькими буквами.

— Я давно мечтал… но Грип и сам не умел… Но я научусь!

И он действительно рвался научиться всему, этот ребенок. Малыш твердо решил не упускать ни одной возможности. Он готов был прислуживать всем и каждому на ферме — дальше этого его амбиции не заходили. Но о том, какой серьезный склад ума был у ребенка, свидетельствует его ответ фермеру, когда тот сказал, смеясь:

— Эй! Малыш, если дело так пойдет и дальше, то ты скоро станешь для нас очень ценным работником! Лошади, коровы, овцы… и всем будешь заниматься ты один, так, поди, нам скоро и работы не останется… Вот так-то! И сколько же ты хочешь получать за труды?

— Получать? То есть жалованье?…

— Конечно!… Ведь ты же не будешь работать задарма, я думаю?…

— О! Нет, господин Мартин!

— Как?! — воскликнула Мартина, весьма удивленная тем, что, кроме стола, жилища, одежды, ребенок рассчитывает получать еще и плату.

— Да, госпожа…

Все смотрели на подкидыша с несказанным удивлением, как если бы он говорил какие-то чудовищные вещи.

Мердок, тоже удивленно разглядывавший его, ограничился замечанием:

— Дайте же ему все объяснить!

— Да, — подхватила бабушка, — скажи-ка нам, сколько денег ты хочешь получать?…

Малыш явно затруднился с ответом.

— Ну, ладно… крону в день?… — спросила Китти.

— О! Госпожа…

— В месяц?… — уточнила фермерша.

— Госпожа Мартина, ну что вы!

— В год, наверное? — подхватил Сим, разражаясь смехом. — Крону в год?

— Так сколько же ты хочешь, мой мальчик? — спросил Мердок. — Я понял, что ты намерен зарабатывать себе на жизнь, как и мы все. Как бы мала ни была плата, назови ее, это поможет тебе научиться считать. Сколько же ты хочешь?… Пенни… Коппер в день?…

— Нет, господин Мердок.

— Ну так назови сам, наконец!

— Хорошо. Каждый вечер, господин Мердок, вы будете мне давать один речной камешек…

— Один речной камешек?! — воскликнул Сим. — Но разве с помощью гальки ты сможешь сколотить себе состояние?…

— Нет… Но это все-таки доставит мне удовольствие, а попозже, через несколько лет, когда я стану большим и вы останетесь мною довольны…