Охотник на демонов

Старик тут же с важным видом принялся кивать, как китайский болванчик. Он уже расслабился, словно его только что пригласили в дружескую компанию, где никому не придет в голову покушаться на его жизнь. Может быть, так и есть, подумал Лотар, и он видит ситуацию лучше меня.

– Ты будешь говорить? - спросил он, направившись к противнику Рубоса.

Это было удивительно, но тот, убегая от мирамца, даже не вспотел. Рубос выглядел куда хуже.

– Конечно, мой господин. - Старик церемонно поклонился.

Рубос изумленно переводил взгляд с Лотара на старика.

– Как тебя зовут?

– Сухмет, господин. Я могу рассказать тебе о них то, что знаю сам. - Он посмотрел смеющимися глазами на Рубоса.

– Берегись, Лотар, - буркнул мирамец, - он может обмануть тебя.

– Я и не собирался…

– Он прав, Сухмет. - Лотар не дал старику договорить. - Почему ты хочешь нам что-то рассказать?

– Я раб, но теперь я выбираю своим господином тебя.

– Странные у тебя представления о рабстве. - Рубос все еще злился.

– Видишь ли, Сухмет, - начал Лотар, - там, откуда я родом, нет рабов. Поэтому… - Он взял двумя руками ошейник раба, поднатужился и разорвал его. Золотой ободок лопнул с тихим, мелодичным звоном. Потом он сунул его в руку Сухмету. - Если ты расскажешь мне, что знаешь, то вот моя плата тебе - свобода.

Сухмет расстроенно вертел в руках золотое кольцо.

– Зачем ты сделал это, господин? Оно было таким красивым.

– Этот ошейник? - не поверил своим ушам Рубос. Сухмет кивнул.

– Да. И очень древним. Его выковали специально для меня, и я им очень гордился. И выковал-то кто - сам Харисмус, великий мудрец Востока.

По преданиям, Харисмус жил более полутора тысяч лет назад. О нем даже сказки рассказывать перестали.

– Ты так долго живешь? - удивился Лотар. Сухмет улыбнулся с откровенной гордостью и снова кивнул. Лотар решил все-таки уточнить ситуацию. - Тебе не нужна свобода?

– Нет, конечно. Что мне с ней делать, господин мой?

Лотар пожал плечами. Он не знал, как ответить на этот вопрос.

Внезапно в кладку двери с той стороны ударил таран. Итак, Блех, или кто там еще, принял решение. Конечно, попотеть стражникам придется как следует, но нет такой стены, которую невозможно было бы разрушить. Это вернуло Лотара к действительности.

– Ладно, - сказал он. - Потом поможешь нам выбраться отсюда. А сейчас…

Он прошагал через весь зал, взошел на подиум и взялся за парчовое покрывало на неизвестном сооружении. Магия здесь была очень плотной. Он чуть было не отдернул руку от этой ткани, как от раскаленной печи, но заставил себя крепче сжать кулак. Сейчас он сдернет покрывало и узнает, насколько разумно он действовал и как исправить допущенные ошибки. И насколько он близок к победе.

– Сдерни покрывало, чужеземец, я разрешаю, - раздался вдруг высокий голос, который показался Лотару оглушительным. - И ты убедишься, что не добился ровным счетом ничего.

Лотар стремительно обернулся, прикрывая спину.

На балконе, противоположном тому, откуда пришли Лотар с Рубосом, у самого края стояла принцесса Мицар. Лицо ее было прекрасно. А за ней неколебимо, как всегда, стояла темная фигура женщины, о которой Лотар не знал еще ничего. Обе смотрели вниз со спокойствием, которое говорило - они не только не боятся Лотара, но даже полагают, что все получилось к лучшему.

Мицар улыбнулась.

– Ну что же ты, варвар? Ты же так хотел узнать, что я прячу здесь?

Проглотив комок в горле, Лотар сказал:

– Полагаю, Конаду будет неприятно узнать правду.

 ГЛАВА 19 

И тут Сухмет совершил несколько очень странных поступков. Он закричал так, что все невольно обернулись в его сторону:

– Стойте!

Торопясь изо всех сил, он достал из складок своего халата полоску сыромятной кожи, подошел к Рубосу, дунул ему в лицо, и мирамец окаменел. Твердым движением, прежде чем Лотар успел заподозрить предательство, он завязал на лбу Рубоса этот шнурок и еще раз дунул в лицо. Мирамец ожил.

И, ранее медлительный в этом задымленном воздухе, страдающий от непонятной, немой боли, Рубос превратился в воина, от которого всходила аура уверенности и огромной жизненной силы. С таким соперником вынужден был бы считаться даже Лотар.

Рубос осмотрелся, словно только что проснулся, провел рукой по ремешку. Его взгляд упал на раба. Сухмет поклонился, прижимая руку к сердцу:

– Только учти, эту повязку нельзя носить долго. Она может исчерпать твою жизнь.

Мирамец усмехнулся и кивнул, теперь он гораздо больше доверял Сухмету.

– Не знаю, сколько осталось мне жить, но сейчас это то, что нужно.

Эти манипуляции произвели впечатление даже на невозмутимую принцессу. Она зашипела, как раскаленный камень в парной, а потом заговорила высоким срывающимся голосом на языке, которого Лотар раньше никогда не слышал. Он мог бы заглянуть ей в сознание, чтобы понять, что значили эти слова, но не решился - погружение в чужое сознание, сила которого была ему не известна, могло оказаться ловушкой для его собственного разума.

А Сухмет, все так же прижимая руку к сердцу, поклонился и принцессе. Тогда она произнесла по-гурхорски:

– Ты поплатишься за это, старик.

– Всегда к твоим услугам, госпожа.

Удары в заложенную дверь стали сильнее. Вероятно, стражники догадались принести таран помощнее. Теперь до их появления в зале остались минуты.

Лотар еще раз взглянул на принцессу.

– А теперь, Мицар, все-таки посмотрим, что ты прятала здесь.

И одним сильным и широким движением он сдернул ткань с… Это была не машина, это была обыкновенная клетка, в каких держат попугаев или обезьян, только увеличенная во много раз. И в ней сидел… Лотар не мог понять, что он видел перед собой.

Внезапно существо на полу клетки заворочалось, разбуженное светом факелов, приподняло голову, уронило, медленно собралось в комок грязной плоти и все-таки поднялось на тоненьких, бессильных ножках. Лотар отшатнулся, он чувствовал, как тошнота подступает к горлу.

Несомненно, когда-то это был человек. Но теперь он не был похож ни на одно из известных существ. Его огромная, с бычью, голова, с бычьим же крутым и жестким лбом, на котором росли короткие курчавые волосы, деформировала человеческие черты лица до такой степени, что было непонятно, как он еще может существовать, жить, дышать… Голову поддерживала мощная шея, под кожей которой перекатывались тугие узлы мускулов. Она опиралась на широкую грудь силача, но вдруг, словно в насмешку, переходила в выпуклый, слабый живот, который, едва не подламываясь, поддерживали очень слабые ножки. Руки существа в клетке тоже превратились в тонкие, как у ребенка, бессильные приростки, которыми, вероятно, трудно было даже удержать ложку.

Но самые страшные изменения произошли с сознанием и душой этого человека. Разрушающее влияние черной магии затронуло даже бессмертную и неуничтожимую часть души человека - его Атмана. Она была выедена, как червяк выедает ядро ореха. То, что Лотар видел перед собой, было теперь хуже животного, и судьба его после смерти была настолько ужасной, что Лотар отказался это понимать.

Он повернулся к колдуньям на балконе. По лицу Мицар пробегали судороги, вероятно, ее и саму поразили те изменения, которые произошли с существом в клетке. Даже женщина под покрывалом отошла от принцессы на несколько шагов. И тогда Лотар понял, что следует делать.

– Сначала я изгоню из нашего мира вот это, принцесса. - Он указал на то, что было в клетке. - Ведь в этом существе ты держишь Нуримана?

Едва он произнес это, как жуткий вой взорвал тишину Звездной башни. Лотар уже слышал его, когда бился с Освирью и демоном, который вселялся в нее. Теперь Нуриман не скрывался. Он восставал, поднимался, как черно-красный туман, как туча, и никакая клетка не могла его удержать. Его алые глаза запылали на страшном, нечеловеческом лице уродца в клетке. Огромные руки тянулись вперед, с трудом преодолевая магический занавес, чтобы вырвать кусок ауры Лотара.