Песнь крови

У дверей Шпат заметил:

— Кто-то вломиться пытался, пока нас не было.

Следы попытки были очевидны — впрочем, неудачной попытки.

— Дружки Влазоса, кто ж еще, — буркнул варвар.

Шпат вставил кольцо с печаткой — такое носила вся команда Ездока — в углубление на стене в нескольких футах от входа. Дверь отозвалась низким мелодичным звуком.

— Давно уже так запирать следовало!

— Когда старик делами заправлял, ни у кого и духу б не хватило лезть в лабораторию, — возразил Вар. — Так будет снова, когда к Ездоку привыкнут.

— Хотелось бы.

Один чулан уже приспособили под камеру для пленников. Туда же впихнули и новоприбывших.

— Я обед принесу через пару минут, — пообещал Вар. — Им принесу. А тебе, карлик, придется Ездока дожидаться.

Одехнал глянул злобно.

Чаз отнес Карацину в другую комнату.

— Извини, не мог с тобой не как с другими перед карликом. Он бы неладное заподозрил.

Она не ответила, но посмотрела странно, оценивающе. И когда уселась за стол — разделить ужин с тремя мужчинами, — по-прежнему не сводила с варвара глаз.

— Шай Хи — это имя наводит ужас на Востоке, — заметил Шпат. — Страшный тип. И кто б подумал, что он так Шасессерой заинтересуется? Самолично явился.

Глянул искоса на Карацину.

— Одна лишь Шасессера мешает Шай Хи создать величайшую из известных миру империй, — сказала она.

— Он тебя отдал Одехналу? — спросил Чаз.

— Он.

— Расскажи про него, — попросил Шпат.

— Я не могу. Ничего не могу, пока он жив.

— Прекрасная леди, я чего-то упорно не понимаю, — сообщил Чаз.

— Я его рабыня, — сказала так, будто все объяснила разом: в ее родной стране, возможно, так оно и было бы.

— Чья рабыня? Одехнала или Шай Хи? — упорствовал варвар.

— Шай Хи, — ответила Карацина тихо, склонив голову.

— Но почему? Ты же в Шасессере!

— В Шасессере не бывает рабов?

Чаз напрягся, думая.

— Ага, он же враг Шасессеры! А у врагов государства нет имущественных прав. Ты свободна! Если хочешь, завтра тебе и бумаги все справим!

Карацина посмотрела нежно и снисходительно:

— Пока Шай Хи жив, бумаги бесполезны.

— Тогда я ему голову оторву, — доблестно предложил Чаз. — Ты мне только скажи, где он.

— Я не могу его предать, ведь он мой господин.

Вар хихикнул. Даже Шпат заулыбался.

— Все, сдаюсь! — объявил варвар и пробормотал под нос что-то вроде: «Ох уж эти женщины!»

Убрал со стола, нагрузил едой поднос, отнес пленным.

А потом весь вечер искусно изображал рассеянность и забывчивость, подстрекая Карацину удрать. Та, однако, возможностью не воспользовалась.

Ездок вернулся поздно. Пока готовили ужин, осмотрел пленников. Затем спросил:

— Есть новости от короля?

— Ни слова, — ответил Чаз. — Ни от кого — ни слова.

— Полагаю, это значит: он решился принять меня как Защитника, раз уж внимания не обращает. К Защитнику обращаются, когда нужда в нем.

— Так и с отцом вашим было. Все короли такие. Как думаете, долго Беледон протянет?

Не многие из королей Шасессеры умерли своей смертью. Иногда коронации случались три-четыре раза в год. Жерк всегда считал: город — худший враг самому себе. Шасессера держалась на Защитнике, а не на королях.

— Возможно, он окажется неплохим — если выживет… Хм, может, оставить наймитов на потом и взяться прямо за Одехнала?

— Допрос?

— Да. Готовь снасти, я тем временем поужинаю.

Одехнал был в ужасе и отчаянии: впервые попался, впервые — беспомощный в чужих руках. Судя о Ездоке по себе, трясся от животного страха.

— Ну и зрелище будет! — Чаз усмехнулся, закрывая дверь в чулан. Добавил шепотом: — Она удрать не захотела.

— Я заметил. Что ж, придется по-другому его искать.

Поужинав, отнесли Одехнала в библиотеку и привязали к креслу, как две капли похожему на стоящее в центре Сети. Карлик выглядел спокойнее, и Ездок распутал сдерживающие заклятия с превеликой осторожностью: Одехнал был все еще очень, очень опасен.

— Не привык к подобному обращению? — спросил у колдуна. — Я хочу узнать многое. Расскажешь сам или придется заставлять?

Карлика перекосило от страха.

— Кажется мне, соединившись с Шай Хи, ты возомнил себя всемогущим.

В глазах Одехнала мелькнуло удивление.

— Ну да, мы и про Шай Хи знаем, и про его пиратский корабль, — вставил Чаз.

— Тогда и допрашивать меня вам нет нужды! — пробурчал карлик.

— Где он? — спросил Ездок.

Карлик не ответил.

— Думаешь, ты для него ценней Влазоса? Влазоса он убил.

Снова — промелькнувшее удивление. Ездок так и думал: Влазос — та самая щель в стене Шасессеры, сквозь которую все они пролезли, единственная связь между Шай Хи и заговорщиками.

— Давайте же допрашивать, давайте! — чирикнул Су-Ча. — Я так люблю, когда они визжат! — Милое личико беса потемнело. — Этот злодей умучил множество моих сородичей! Когда закончите, прошу — оставьте его мне!

Но Кралижа Одехнала подобными трюками было не пронять. Он был старый, прожженный злодей, знавший доподлинно все игры допросчиков. Кое-какие он изобрел самолично.

Ездок пожал плечами:

— Раз выбора нет — приступим.

Шпат установил прибор перед озадаченным карликом.

— Маленькое изобретение Тяпа, — пояснил Шпат. — Куда эффективнее свеч и зеркал.

Одехнал вдохнул глубоко, а варвар, зашедший сзади, прижал к его лицу комок ваты, смоченной фирменным зельем Жерка-младшего. Через пару секунд на губах карлика появилась глуповатая счастливая улыбка, голова запрокинулась бессильно.

— Проверим-ка, не притворяется ли! — Су-Ча кольнул его раскаленной иглой.

Ездок промолчал, хотя и знал: Одехнал, легендарный убийца и живодер, силу воли имел недюжинную. Если б хотел притвориться, то от булавочного укола уж точно б не дернулся.

— Начинай! — приказал Шпату.

Тот повернул ручку, открыв крохотный лючок. Лицо карлика осветилось. Шпат покрутил то и се, подгоняя. Тяпово изобретение было куда милосерднее традиционного допроса, соединявшего толику колдовства с изощренной пыткой.

— Буди! — приказал Ездок.

Чаз плюхнул Одехналу на нос ком ваты, пропитанной нашатырем. Карлик задергался, сплюнул. Проснулся, посмотрел на свет — и глаза его остекленели.

Ездок задал несколько сотен вопросов, требовавших однозначного ответа: либо да, либо нет. Шпат ответы записывал и показывал их Ездоку. Прочие держались поодаль, переговариваясь шепотом. Время от времени подскакивал Вар, показывая записку с предлагаемым вопросом.

Ответы карлика складывались в картину, бросающую в холодный пот любого защитника Шасессеры.

Уже несколько лет Шай Хи собирал колдунов по всему миру. Тех, кто отказывался подчиняться и служить, уничтожал. Присоединившимся дарил подарки, вроде Карацины, и силу, отобранную у отказавшихся. И вот, укрепившись, решил испытать на прочность Шасессеру и ее Защитника.

Особо хлопотным было выяснить имена тех, кого Шай Хи взял в услужение. С одними «да» и «нет» возня долгая, но Ездок терпеливо подбирал вопрос за вопросом.

Узнавая, удивлялся и поражался. Карлик называл имена могущественных, знаменитых чародеев, известных чуть не во всем мире. Такие могучие — и поддались Шай Хи! Сколь же он силен?!

Вытянул всего с дюжину имен, когда Одехнал вдруг изогнулся, заверещал, на губах проступила пена.

— Что с ним? — всполошился Шпат.

— Не знаю… он умирает. Скорее аптечку!

Пена на подбородке карлика окрасилась кровью.

Ездок отодвинул гипнотизирующую машину, приложил ладони к груди Одехнала — и тут же ощутил разливающуюся по жилам смерть.

— Яд.

— Что за яд? — завопил Вар, выдергивая из аптечки флаконы с противоядиями.

— Трудно сказать. Что-то непонятное… сложное.

Карлик приподнял веки. Глянул с ненавистью, понимая, что умирает. Прохрипел:

— Дом Полибоса!.. Глаза… глаза Дьявола!

Запрокинул голову, затрясся страшно.