Особая офицерская группа

— Вова, ты гей… ний! Мы тебя любим! — заорал я радостно в трубку.

— А я его не люблю, — пробормотал начфинёнок, — он вечно авансовые отчёты с запозданием сдаёт.

— Вова, мы тебя обожаем! — добавили связисты, которые обожали всех.

— И не просите, и не целуйте, — сказал в трубку Черепанов и ушёл со связи.

Так, главное, чтобы Рома был на связи. А где тут в телефонной книжке его номер. Ага, вот: Каузов — должен 300 р. Странная манера у Вовы заносить контакты в телефонную книжку.

"Фашист" отозвался сразу же после первого гудка.

— Вова! Бля буду, отдам я тебе твои три сотни!

— Здаров, Фашистюга! Это не Вова и он тебе три сотни уже простил, — успокоил я Рому.

— Ааа… старый, здарова! А чего ты с черепановского звонишь, случилось чего? Я слышал, тебя с парашютом скинули с кучей извращенцев — и вы там пугаете всю округу?

Во как! Слухами земля полнится — уже и в армии ВВС знают о наших доблестных "деяниях".

— Рома, дело есть! У вас там никто никуда выезжать не собирается? Ничего такого не слышал?

— Ааа, братан, ты чего это удумал — учения идут, щас я тебе всё так и сказал!

— Ну ладно тебе ломаться, ты помнишь мой ножик германского парашютиста?

— Пять секунд, я из кабинета выйду, — затараторил мигом возбудившийся "Фашист".

Через несколько секунд он отозвался:

— Бля, я за финку фашистского парашютиста — воробья в поле на коленях загоняю! Давай, лечи мне уши, что тебе рассказать?

— Я спрашивал, выезжает от вашего штаба какая-нибудь оперативная группа к армейцам куда-нибудь в районы Вахапетовка — Куроярово?

— Не то слово — выезжает! Я тоже туда прусь старшим, с утра задолбался этот выезд согласовывать, от нас радийка идёт, КАМАЗ с кунгом, да я наверно на своём микроавтобусе поеду — он у меня полноприводной и мне армейцы пропуск на него сделали еще действует. Может время будет, поохочусь. Мы к одиннадцати вечера должны быть на окраине этой грёбаной Куроедовки — я уже и пистолет получил, секреты в портфеле охранять!

Вот это да! Всё — можно считать информацию, добытую путём опроса пленных, донесения агента, и донесения "продажного «Фашиста» — верной! Три незнакомых друг с другом источника подтверждали друг друга. Осталось добраться до ПКП, умудриться оставить где-нибудь "учебную закладку" ВУ (взрывного устройства), передать координаты на Центр, получить подтверждение и — мы свободны. Надо только всё это сделать как можно быстрее. Командиру соперничающей с нами группы по любому придёт уже готовая информация о местонахождении ПКП. Учитывая подготовку разведчиков в группе, их «ненормальные» темпы передвижения и время, упущенное на «войнушку» с мотострелками (то, что «спортгруппа» уйдёт от преследования, я даже не сомневался), время, затраченное на сеанс связи и почти что тридцатикилометровое расстояние до объекта — у них уйдёт восемь-девять часов. Нам тридцатку с нашими «профи» за такое время никак не одолеть, дай бог к утру прийти.

— Рома, есть дело, — немного подумав, заорал я в трубу.

— Тогда еще вермахтовская кепка и эдельвейсовский значок! И я полностью в вашем распоряжении, — ничуть не смущаясь, ответил Каузов.

— Когда вы выезжаете?

— Через полтора часа. Колонна уже построена, начальника радиостанции — прапорюгу! — найти не можем. Если не найдём, поедем без него.

— У тебя в твой микроавтобус восемь человек влезут? Довезешь нас до командного пункта армейцев?

— Да ты что — забыл, как нас двадцать человек с бабами, собаками и ружьями с озера ехало? Так, где вас подобрать? Да и надо сделать так, чтобы мои не заметили, и машину мою не угонять — я только стойки новые поставил!

Договорились с Каузовым о месте подбора группы на «борт» микроавтобуса и о том, что Рома будет мне иногда периодически позванивать, чтобы быть в курсе — в силе ли достигнутые договорённости?

После разговора с еще одним «агентом», настроение улучшилось. Теперь нам не надо было переться три десятка километров и убегать от различных опасностей, спортсменов, инопланетян и извращенцев. Надо было всего-навсего пройти к месту подбора еще пару километров до железобетонного моста через небольшую речушку  и дождаться приезда «колонны» "Фашиста".

Офицеры-разведчики, обрадованные скорейшей перспективой окончания учений, предложили отметить это дело. Пришлось прекратить разброд и шатания начальственным рыком. Для того, чтобы обезопасить нас в дальнейшем, связисты предложили передать на Центр "болванку"-радиограмму, в которой мы укажем липовые координаты. Если наше местоположение постоянно сообщают всем кому ни лень, то пусть уж сообщают про то место, где нас нет. Идея была вполне здравая, и я снова развернул карту. Пять минут помозговав, прикинул координаты недалеко от того места, где мы «крайний» раз выходили на связь, потом описал еще пару мест и, набросав «радиограмму», отдал её связистам для шифровки и передачи, предупредив, что должно быть несколько радиограмм с различным содержанием и местоположением группы. Артемьевы пообещали, что Вася сделает всё, как надо, и начали развёртывать антенны для связи.

Если с приёмной станции каждые два час на центр боевого управления будут поступать от нас донесения, то офицер-оператор по реально действующим группам, нанеся на карту несколько точек нашего местоположения, придёт к выводу, что мы либо что-то ищем в районе, либо мы просто заблудились и ходим по кругу. Получится, что мы всё же вышли на связь с агентом, но неправильно поняли его сообщения и начали искать ПКП в совсем другом районе. Надеюсь, тогда замкомбриг от нас отстанет и сосредоточит все усилия на выигрыше «спортсменов», а на нас пошлёт охотиться все тех же СОБРовцев или пехотинцев. А нам того и надо.

Близнецы доложили об успешном окончании сеанса и принялись сворачивать своё хозяйство. С «фишки» с опухшими лицами припёрлись технари. На мои вопросы, что наблюдали и какие изменения в обстановке, ответили, что наблюдали стадо зайцев, беззаботно фланирующих среди деревьев, а потом слышали шум проезжавшей машины. Пачишин ещё добавил, что он лично наблюдал начальника разведки округа в купальнике и на роликах. Он пригласил старого майора на служебное совещание — обсудить вопросы по списанию ГСМ. Однако дальше ничего он пронаблюдать не успел, так как подлый Пиотровский толкнул его в бок и сказал — "Задолбал храпеть, хрюндель".

Ромашкин показывал лейтенанту способы стрельбы из пулемёта. Доктор любовался на надутый презерватив и замышлял, по всей видимости, что-то нехорошее.

Опять переход. На этом выходе я почему то устал больше, чем на реальном боевом. Там все твои работают на тебя, а тут всё наоборот — еще и мешают. Перебирая ногами, я меланхолично пялился на рюкзак на спине одного из братьев и гадал, что же нам ещё устроят. Предчувствия меня редко когда обманывали. Кажется мне, что возьмут нас после обнаружения передвижного командного пункта за белые наши ягодицы и начнут орать диким голосом. Хотя тут не угадаешь, за лучший результат могут и наорать, а за худший — поощрить. Главное, чтобы ты сделал, как предписывают наставления и уставы.

Снова зазвонил телефон. На этот раз не песня про лошадь, а разухабистый "Сектор Газа" "Поцелуй меня в живот, ниже-ниже, вот-вот-вот!".

"О, блин, а это еще кто? Неужто Черепанов на Каузова такую мелодию поставил, интересные у них однако отношения!!"

Жаль, что у Вовы с собой не было гарнитуры. Пришлось снова лезть в нарукавный карман бушлата и доставать мобильник.

— Котеночеек, ну что ты мне так долго не звонишь, я уже соскучилась, — проворковал бархатный женский голос.

Я очумело взглянул на дисплей. Дисплей мобильника сообщал мне о том, что это Виктор Степанович и показывал фотографию Черномырдина. Однако экс-премьер ходил к хорошему логопеду. Так исправить голос — это надо уметь!

— Слушаю, Виктор Степанович! — бодро гаркнул я.