Возвышение Криспа

К счастью, Яковизий уже встал, оделся и даже позавтракал. Он потягивал вторую чашу вина и недовольно нахмурился, увидав Криспа, который ворвался в приемную залу. Но когда Крисп выпалил новость, хозяин нахмурился совсем по-другому.

– Ох, чума его побери! У меня здесь настоящий свинарник… Ну да ничего не поделаешь. Принесло же его в такую рань! – Яковизий одним глотком допил вино и бросил на Криспа свирепый взгляд. – Не стой столбом! Иди и доложи его сиятельному высочеству, что я счастлив его видеть, – в общем, наври ему что-нибудь повежливее, придумаешь на ходу.

Крисп бросился к двери, чтобы передать приглашение эскорту Севастократора. Но вместо слуг чуть было не столкнулся с самим Петронием. Рядом с его малиновым одеянием, расшитым золотыми и серебряными нитями, одежды слуг сразу потускнели.

– Осторожнее, не то упадешь! – со смехом сказал Севастократор, когда Крисп чуть не перекувырнулся, пытаясь остановиться, поклониться и упасть на правое колено одновременно.

– В-ваше высочество, – заикаясь, проговорил Крисп, – мой хозяин с-счастлив вас видеть.

– В такую рань – это вряд ли, – сухо ответил Петроний.

Стоя на одном колене, Крисп глянул вверх на самого могущественного человека видесской империи. Судя по портретам, которые Крисп видел в деревне, трудно было предположить, что этот человек обладает чувством юмора. Кроме того, на портретах он выглядел несколько моложе; судя по всему, Севастократору было уже за, а не под пятьдесят. Но в жизни его черты выражали ту же спокойную уверенность в себе, что и на портретах.

– Давай, юноша, отведи меня к нему, – сказал он, похлопав Криспа по плечу. – Кстати, как тебя зовут?

– Крисп, ваше высочество, – вставая, ответил Крисп. – Сюда, пожалуйста.

Петроний зашагал с ним рядом.

– Пока я буду занят с твоим хозяином, Крисп, можешь ты позаботиться о моей челяди, чтобы ей дали немного вина и хлеба с сыром? Стоять здесь и ждать, когда я закончу, – это для моих людей слишком скучное испытание.

– Я позабочусь о них, – пообещал Крисп.

Яковизий, как заметил Крисп, провожая Севастократора в приемную залу, успел приодеться. Облачение его было тоже малиновым, хотя и не такого насыщенного цвета, как у Петрония. И на ногах у Яковизия были сандалии, в то время как Петроний расхаживал в черных сапожках с красной оторочкой. Только Анфим имел право носить сапоги алые сверху донизу.

Едва Крисп сунул голову на кухню и передал пожелание Петрония, как повар, готовивший Яковизию обед, издал испуганный возглас и начал лихорадочно нарезать кружочками лук и строгать твердый сыр, кликнув на помощь прислугу.

Крисп налил в чаши вина – в дешевые глиняные чаши, не чета тем отделанным серебром и золотом хрустальным кубкам, из которых пили знатные гости Яковизия, – и поставил их на поднос. Другие слуги унесли подносы свите Петрония. Выполнив поручение, Крисп улизнул через боковую дверь на свидание со своей девушкой.

– Ты опоздал, – резко бросила она.

– Прости, Сирикия. – Крисп поцеловал ее, чтобы показать, как он огорчен. – Как раз когда я собирался к тебе, к моему хозяину явился с визитом Севастократор Петроний, и им потребовалась моя помощь. – Он надеялся, что девушка вообразит себе более интересную помощь, нежели разливание вина на кухне.

Очевидно, так оно и вышло, ибо ее досада тут же испарилась.

– Я как-то раз встречалась с Севастократором, – сказала она.

Поскольку девушка была всего лишь белошвейкой, Крисп, хоть ничего и не сказал, усомнился в ее правдивости, пока она с гордостью не прибавила:

– В день Зимнего солнцеворота, пару лет назад, он ущипнул меня за задницу.

– В день Зимнего солнцеворота возможно все, – серьезно согласился Крисп. И улыбнулся ей. – А у Петрония хороший вкус.

Она подумала с минуту, похлопала глазами и обвила его шею руками.

– Ох, Крисп, ты говоришь такие приятные вещи!

Остаток утра прошел восхитительно.

Гомарий остановил Криспа, когда тот возвращался в апартаменты конюхов.

– Не спеши, – сказал ему дворецкий. – Яковизий хочет тебя видеть.

– Зачем? Он же знает, что сегодня утром я выходной.

– Он не сказал мне зачем. Просто велел найти тебя. Вот я и нашел. Он в малой приемной – ну, ты знаешь, в комнатке рядом со спальней.

Гадая, что же приключилось, и надеясь, что хозяин таки помнит о том, что сегодняшнее утро у него свободно, Крисп поспешил в приемную. Яковизий сидел за столиком, заваленным толстыми свитками пергамента, и выглядел в точности как сборщик податей – а если учесть еще хмурую гримасу, то как сборщик податей, приехавший в деревню, которая по уши погрязла в долгах.

– А-а, это ты, – сказал он, увидев Криспа. – Очень вовремя.

Иди, собирайся.

Крисп поперхнулся.

– Что, господин? – Меньше всего он ожидал, что его вышвырнут на улицу, причем так грубо. – В чем я провинился, господин? Могу я оправдаться?

– О чем ты? – сварливо бросил Яковизий. Через пару секунд лицо его прояснилось. – Нет, ты меня не понял. Похоже, между нашей страной и хатришами разгорелась какая-то свара из-за полоски земли между двумя речушками к северу от города Опсикиона.

Местный эпарх оказался не в силах вразумить хатришей – хотя, надо признать, попытки договориться с ними самого Скотоса свели бы с ума. Петроний не хочет, чтобы эта свара превратилась в пограничную войну. Он посылает меня в Опсикион уладить дело.

Это объяснение не развеяло Криспова замешательства.

– А почему я должен собираться?

– Ты поедешь со мной.

Крисп открыл было рот, потом снова закрыл, поняв, что ничего толкового сказать не сможет. Предстоящее путешествие сулило быть куда комфортабельнее его похода из деревни в город Видесс. А когда они приедут в Опсикион, он, возможно, сумеет отчасти разобраться в том, чем занимается Яковизий и как он это делает.

Крисп давно понял, что чем больше он узнает, тем больше возможностей открывается перед ним в жизни.

С другой стороны, Яковизий как пить дать воспользуется совместным путешествием, чтобы затащить его в постель. Крисп не мог с ходу сообразить, насколько сильно будет докучать ему хозяин и насколько разозлят Яковизия бесконечные отказы.

Новые возможности – и возможные неприятности. Судя по всему, они уравновешивали друг друга. Но особого выбора у Криспа не было, поэтому он сказал:

– Хорошо, высокочтимый господин. Я мигом соберусь.

Дорога снова ушла под гору. Внезапно вместо гор и деревьев Крисп увидел перед собой холмы, стремительно убегающие к синему морю.

Там, где земля встречалась с водой, стоял Опсикион, сияя под солнцем красными черепичными крышами. Крисп придержал коня, чтобы насладиться видом.

Яковизий, скакавший рядом с ним, тоже остановился.

– Красиво, правда? – сказал хозяин. Правая рука его, выпустив поводья, будто случайно упала на Криспово бедро.

– Правда, – вздохнул Крисп и вонзил каблуки в конские бока.

Лошадь двинулась мелкой рысью.

Яковизий последовал за ним, тоже вздохнув.

– Ты самый упрямый осел, какого я когда-либо хотел, – бросил он с досадой.

Крисп промолчал. Если Яковизий хотел увидеть упрямого осла, ему достаточно было взглянуть на свое отражение в ручье. За месяц пути из города Видесса в Опсикион Яковизий не прекращал соблазнять Криспа каждую ночь и чуть ли не каждый вечер. То, что эти попытки ни к чему не приводили, не охлаждало его пыл, равно как и более покладистые партнеры, неоднократно делившие с ним ложе.

Яковизий снова пристроился рядом.

– Не будь ты таким красавчиком, мать твою, я выпер бы тебя за упрямство, – пробурчал он. – Но ты меня не доводи, не то нарвешься.

Крисп в этом не сомневался, однако, как и раньше, ответил со смехом:

– Я всего лишь крестьянин, изгнанный нуждой из родной деревни.

Разве вы в силах загнать меня еще ниже?

Главное, думал Крисп, не дать Яковизию почувствовать, что он боится его угроз. Тогда желчный маленький человечек поостережется переходить от слов к делу.