Возвышение Криспа

Несмотря на боль, Мелетий негодующе заворчал и обратил к Барсу исполненный мольбы о поддержке взор.

Второй конюх с усилием сел. Потряс головой – и немедленно состроил болезненную гримасу.

– Я не собираюсь с ним спорить, Мелетий. И если у тебя есть хоть капля разума, ты тоже не станешь. – Барс выдавил кривую усмешку. – Только круглый дурак будет спорить с Криспом после сегодняшнего.

Подначки не прекратились. Да этого и трудно было ожидать, если учесть, что дюжина конюхов разного возраста, от подростков до Крисповых сверстников, жила бок о бок друг с дружкой. Но после разборки с Барсом и Мелетием Крисп был принят как равный и не только выслушивал шутки на свой счет, но и отпускал их в адрес товарищей.

Больше того – конюхи начали считаться с его мнением, в то время как раньше не обращали на его советы никакого внимания. Так, например, когда зашел спор о том, как лучше обращаться со скакуном, страдавшим несильной, но упорной лихорадкой, один из юношей обернулся к Криспу и спросил:

– Что делали в таких случаях в твоих родных дремучих лесах?

– Зеленый корм – это для него самое то, – подумав, ответил Крисп, – и вообще жидкая пища, типа овсянки-размазни. Но у нас всегда говорили, что лучше пива средства нет.

– Пива? – изумились конюхи.

– Для нас или для него? – спросил Барс.

Крисп рассмеялся вместе со всеми, но сказал:

– Для него. Ведро-другое – и все будет в норме.

– Да он не шутит! – удивленно промолвил Мелетий. И задумался.

Когда дело касалось лошадей, он становился серьезен. Если конюх безалаберно относился к своим обязанностям, у Яковизия он не задерживался, какими бы чарами ни обладал. – А может, попробуем? – задумался Мелетий. – В любом случае вреда от этого не будет.

Итак, пара ведер пива каждый день вливалась в конскую кормушку, и если конюхи покупали чуточку больше, чем требовалось больному животному, что с того? Об этом знали только они. А через несколько дней состояние скакуна действительно улучшилось: дыхание стало ровным, глаза прояснились, кожа и рот утратили болезненную сухость.

– Отличное средство, – сказал Барс, когда лошадь явно пошла на поправку. – В следующий раз, когда у меня поднимется жар, будете знать, чем меня лечить, хотя я лично предпочел бы вино.

Крисп швырнул в него комком грязи.

Яковизий наблюдал за лечением с таким же интересом, как и конюхи. Увидав, что лошадь выздоровела, он протянул Криспу золотой.

– И приходи сегодня ко мне на ужин, если хочешь, – сказал он, смягчив свой резкий голос как только можно.

– Спасибо вам огромное, господин, – ответил Крисп.

Мелетий весь оставшийся день проходил надутым. В конце концов Крисп спросил его, в чем дело.

– Если я скажу тебе, что ревную, ты снова меня вздуешь, – сердито отрезал тот.

– Ревнуешь? – До Криспа не сразу дошло. – О! Не волнуйся. Мне нравятся только девушки.

– Ну и что? – мрачно ответил Мелетий. – Зато Яковизию нравишься ты.

Крисп фыркнул и снова взялся за работу. На закате он подошел к главному зданию усадьбы Яковизия. Это была его первая трапеза в хозяйском доме после того завтрака хвостом омара; конюхи столовались отдельно. Похоже, подумал Крисп, Мелетий тревожился понапрасну; если бы затевался большой банкет, какого-то конюха не посадили бы за стол вместе с хозяином.

Но как только Гомарий провел его в комнатку для двоих, Крисп понял, что Мелетий был прав, а сам он ошибался. Маленькая лампа на столе оставляла большую часть помещения в потемках.

– Здравствуй, Крисп. – Яковизий встал, чтобы поприветствовать гостя. – Выпей немного вина.

Хозяин налил вино собственноручно. Крисп привык к терпким сортам, которые сельчане готовили сами. То, что дал ему Яковизий, проскользнуло в горло подобно тихому шепоту. Если бы не тепло, разлившееся в груди, можно было подумать, что это виноградный сок.

– Еще налить? – вкрадчиво спросил Яковизий. – Я хотел бы произнести тост за смекалку, с какой ты вылечил Урагана.

Благодаря тебе он снова в отличной форме.

Яковизий поднял свою чашу. Крисп понимал, что ему не стоит пить слишком много с хозяином, но не мог придумать вежливого предлога для отказа. Да и вино было настолько хорошо, что он заглотнул его почти без угрызений совести.

Гомарий внес ужин – белокорого палтуса, жаренного с чесноком и луком-пореем. Пряный запах приправ напомнил Криспу о доме, хотя там из рыбных блюд он едал только форель или карпа, водившихся в речке, о подобных же деликатесах и не помышлял.

– Бесподобно, – пробормотал он, улучив момент, когда рот не был набит палтусом.

– Я рад, что тебе нравится, – сказал Яковизий. – У нас тут бытует поговорка: «В городе Видессе рыбы-то навалом – но большая рыба пожирает малую». Так что угощайся на здоровье.

После палтуса подали целехоньких куропаток, потом сливы и инжир в меду. Конюхи питались неплохо, но далеко не так роскошно.

Крисп понимал, что уплетает за обе щеки, но его это не волновало; в конце концов, Яковизий пригласил его сюда поесть.

Хозяин встал, чтобы снова наполнить чашу, и укоризненно глянул на Криспа, обнаружив, что тот едва прикоснулся к ее содержимому.

– Мальчик мой, ты совсем не пьешь. Тебе не нравится вино?

– Вино замечательное, – ответил Крисп. – Просто… – он запнулся, подыскивая оправдание, – не хочу напиваться, чтобы не наделать глупостей.

– Похвальная сдержанность, но ты напрасно беспокоишься. Я давно заметил, что от души насладиться вином можно только в том случае, если не думаешь о последствиях. А наслаждения, Крисп, в жизни выпадают нечасто, и так легко отказываться от них не стоит. – Вспомнив о горестях, заставивших его покинуть деревню, Крисп нашел, что в словах Яковизия есть доля правды. – Я, например, убежден, что ты, хотя и не жалуешься, сильно устаешь от возни с лошадьми. Давай-ка я помогу тебе расслабиться.

Не успел Крисп ответить, как Яковизий, торопливо обойдя вокруг кресла, начал массировать ему плечи. Делал он это умело; Крисп почувствовал, как напряжение отпускает его.

Почувствовал он и другое: нетерпеливую дрожь ладоней, которую не сумел унять Яковизий. Крисп понял, что она означает; он понял это еще в девять лет. Не без некоторого колебания он повернулся в кресле лицом к Яковизию.

– Я сказал, когда нанимался на работу, что эти игры меня не интересуют.

– А я сказал, – возразил, не теряя апломба, Яковизий, – что на мой интерес это не повлияет. Был бы ты как все, я предложил бы тебе золото. Но мне почему-то кажется, что это без толку. Или я ошибаюсь? – добавил он с надеждой.

– Нет, не ошибаетесь, – быстро ответил Крисп.

– Жаль, жаль. – Тусклый свет лампы выхватил злобную искорку, блеснувшую в глазах Яковизия. – Вышвырнуть мне, что ли, тебя на улицу за упрямство?

– Как пожелаете, господин. – Крисп старался говорить по возможности спокойнее. Ему не хотелось, чтобы хозяин почувствовал его слабое место.

– Это было бы черной неблагодарностью с моей стороны, – вздохнул Яковизий, – после того, что ты сделал для Урагана.

Ладно, Крисп, будь по-твоему. Хотя я не предлагал тебе ничего плохого. Многим это нравится.

– Не сомневаюсь, господин. – Крисп подумал о Мелетии. – Просто я не из их числа.

– Жаль, – повторил Яковизий. – Но все равно, выпей еще вина.

Давай додернем этот кувшинчик.

– Почему бы и нет? – Крисп выпил еще чашу; вино было слишком хорошо, чтобы отказываться. – Поздно уже, – сказал он, зевнув. – Мне пора к себе, не то завтра все будет из рук валиться.

– Пожалуй, ты прав, – равнодушно отозвался Яковизий, для которого понятия «поздно» не существовало. Когда он попытался поцеловать Криспа на прощание, тот будто невзначай отступил назад, надеясь, что эта маленькая уловка осталась незамеченной… пока не увидел иронически вздернутую бровь хозяина.

Тут Крисп ретировался, причем довольно поспешно. К своему удивлению, он застал Барса и пару других конюхов ждущими его возвращения.