Принц Севера

По поводу людей Араджиса он беспокоился больше, чем по поводу собственных, так как те были ему незнакомы. Он спросил Лучника, кто из его людей более склонен к перемене обличья, но тот ушел от прямого ответа:

— Принц Джерин, мне трудно что-то сказать, потому что большинство моих вассалов находились в собственных крепостях во время той ночи. Трокмуа не дошли до моих земель, поэтому у нас все было в порядке. А потом у меня имелись более неотложные дела, чем выяснять, кто из моих воинов принял облик зверя. Я просто не видел в этом необходимости.

Джерин посмотрел на великого князя поверх носа.

— Это означает, что теперь мы рискуем, — сказал он с упреком, однако по возможности мягко.

Нет, предусмотрительным Араджиса назвать было нельзя. Он никогда не учитывал прежний опыт.

Накануне другой ночи, когда Эллеб и бледная Нотос должны были сделаться полными, к чему стремилась и быстрая Тайваз, а Мэт только-только пошла на ущерб, он отослал всех людей Араджиса, кроме самого Лучника, Мэрланза Сырое Мясо и Фэборса, сына Фабора, за пределы крепости в их собственный лагерь. Пусть сами справляются с возможными неприятностями. К его облегчению, единственным замечанием, которое сделал Араджис по этому поводу, было:

— Разумная предосторожность, милорд.

Лис снова отправил Вайдена, сына Симрина, в укрытие, успокаивая:

— Если сегодня ночью ты не обратишься в зверя, то завтра, наверное, тоже все пройдет хорошо. Но на всякий случай мы и завтра тебя изолируем.

Вайден лишь кивнул. Он понимал, что это необходимо.

Первой над восточным сектором горизонта показалась Тайваз. Она была почти круглой. Затем, когда солнце село, поднялись бок о бок Эллеб и Нотос. Джерин наблюдал их восход с крепостной стены. Переполоха при появлении двух полных лун нигде не возникло, за что он был искренне благодарен богам. Вскоре появилась золотая Мэт. Поскольку она переходила из одной фазы в другую медленнее, чем Тайваз, ее яркий диск был даже ближе к абсолютному кругу.

Когда все четыре луны поднялись повыше, а никаких криков ужаса не послышалось ни из крепости, ни из лагеря, разбитого людьми Араджиса, Лис решил, что может спокойно спуститься вниз и перекусить. Он не забыл позаботиться о том, чтобы из погреба, прежде чем запереть там Вайдена, принесли побольше эля, и не сомневался, что ему будет чем запить ужин.

Араджис, который уже глодал говяжьи ребра, политые острым соусом, приветствовал его взмахом руки и чем-то вроде презрительной усмешки.

— Здесь все тихо, как в могиле, лорд Джерин. Сдается мне, ты беспокоился зря.

Джерин пожал плечами.

— Лучше подготовиться к неприятностям, пусть даже они пройдут стороной, чем, наоборот, вляпаться в них неожиданно, как в ту ночь, когда все четыре луны стали полными.

— Не могу особенно с этим спорить, — признал Араджис.

Он оторвал зубами очередной большой кусок мяса от ребра, и изо рта его брызнул жир.

— Твои повара отлично работают, здесь тоже не о чем спорить.

— Я рад, что хоть что-то тебе здесь по нраву, — отозвался Джерин и дал знак одному из слуг, чтобы ему тоже принесли порцию ребер.

— Единственное, что беспокоит меня, пока я сижу тут и наслаждаюсь твоей едой, так это то, что мы могли бы уже выступить в поход против трокмуа и чудовищ, — сказал Араджис.

— Они никуда не денутся, великий князь, можешь быть уверен, — сказал Джерин.

Слуга положил перед ним на стол круглую лепешку, а на нее — несколько дымящихся ребер. Он попытался взять одно из них, но обжег пальцы и сунул их в рот. Араджис спрятал смешок в глотке эля.

— Я думал, вы терпеливей, милорд, — лукаво заметил Фэборс, сын Фабура.

Стрела была пущена настолько точно, что у Джерина загорелись уши.

— Не понимаю, почему все так нахваливают поваров, — проворчал Мэрланз Сырое Мясо. — Они все пересушили, хотя я сто раз им говорил, что люблю сочное мясо.

Джерин посмотрел на ребро в руках Мэрланза. Оно было опалено лишь слегка, сок и кровь текли на лепешку. Если Мэрланз хотел что-либо посочней, ему следовало отхватить кусок от пробегающей мимо коровы.

Собираясь это сказать, он взглянул на самого Мэрланза. Его борода очень быстро густела, а зубы стали невероятно длинными, белыми и острыми. Свет факелов отражался в глазах красными вспыхивающими огоньками.

— Мясо! — зарычал он. — Сырррое мясо!

Тыльные стороны его ладоней с каждой секундой все сильнее покрывались шерстью.

— Прошу прощения, — сказал Фэборс, сын Фабура, испуганно ахнув и отодвинувшись от соседа подальше.

Глаза Араджиса были готовы выскочить из орбит. Вэн начал вытаскивать меч, но потом резким движением загнал его обратно в ножны. Джерин понял, почему великан передумал. Он и сам чуть было не выхватил клинок, но вспомнил, что оборотней можно поразить лишь серебром. В остальных случаях их раны заживали в мгновение ока. Он, объятый неимоверным ужасом, видел это собственными глазами пять лет назад.

— Сырррое мясо! — повторил Мэрланз, утробно сглотнув слюну. В его рык вплелись теперь злобные подвывания.

— Дайте ему то, что он просит, — поспешил крикнуть Джерин перепуганным поварам, — Сырого мяса, и как можно больше.

Те тут же воспользовались предлогом покинуть главную залу. Джерин надеялся, что хотя бы у одного из них достанет храбрости вернуться. В противном случае Мэрланз попытается получить свое у тех, кто ужинал с ним.

Старший повар, пошатываясь под тяжестью груза, медленно внес в залу поднос с целым обрубком коровьей ноги. Он не поднес мясо Мэрланзу, а поставил его между очагом и алтарем Даяуса и поспешил обратно, причем гораздо проворнее, чем вошел. Джерин не стал его корить. То, что он вообще вернулся, уже само по себе было достаточно смелым поступком.

Лис поднялся и осторожно прошел мимо Мэрланза. Его челюсти значительно вытянулись вперед, чтобы вместить изменившиеся зубы, и рот превратился в пасть, из которой свисал длинный язык.

— Хороший волк, — сказал Джерин приветливо, словно разговаривал с дворовой собакой.

Он огляделся по сторонам, ища этих самых собак, но не увидел ни одной — они все выскочили из залы, когда Мэрланз начал меняться. Они не хотели иметь с ним ничего общего. Джерин тоже, но у него не было другого выбора.

Кряхтя, он поднял поднос и поставил его перед Мэрланзом. С величайшим подобострастием, словно хозяин какой-нибудь прекрасной гостиницы города Элабон, подающий важному постояльцу самое изысканное из имеющихся в его распоряжении блюд. На деле, его стремление угодить гостю было гораздо более насущным, чем у владельцев гостиниц. Ведь ни один из их клиентов, которому не понравится предложенный ужин, не станет рвать хозяина на куски.

Мэрланз перевел взгляд с сочившейся кровью ноги на Джерина и обратно. Он склонился над окороком и понюхал мясо, будто бы для того, чтобы убедиться, что его не касалось пламя. Затем, не прибегая к помощи ножа, лежавшего на столе у тарелки, стал пожирать пищу. Именно пожирать, другого определения Джерин не мог подобрать. Мэрланз отрывал зубами от окорока один кусок за другим, спешно пережевывал и торопливо проглатывал. Мясо исчезало с кости с поразительной быстротой.

Джерин поспешил на кухню.

— Этой ноги может не хватить, — прошипел он. — Что у вас еще есть?

Повар показал.

— Осталось только пол поросенка, которого мы собирались…

— Не важно, что вы собирались с ним сделать, — выпалил Джерин.

Некоторые доктора в городе Элабон считали, что есть сырую свинину нельзя. Но это, по мнению Джерина, была уже забота Мэрланза. Он схватил половину разрубленной туши за ноги и поволок в главную залу.

Когда он приблизился к Мэрланзу, его вдруг осенило, что барону в нынешнем его обличье прекрасно подошла бы и требуха, однако ему хватило здравого смысла не тащить мясо обратно. Вместо этого он положил его на стол перед Мэрланзом. Тот начал поглощать свинину все с той же волчьей целеустремленностью, с какой накинулся на говядину.

— Он не сможет все это съесть, — сказал Вэн Джерину, когда тот осторожно опустился на свое место.