Флот вторжения

Телереп скосил его огнем из пулемета. Уссмак наехал на пушку туземцев, вдавив, ее в землю. Челюсть водителя широко раскрылась: Вотал был отомщен. Боевые машины Расы продолжали двигаться по степи.

Теперь даже малейший шум в небе немедленно привлекал пристальное внимание Генриха Егера. Майор боялся признаться самому себе, что им движет лишь одно чувство — страх. На этот раз, щебеча в воздухе, над ним пронеслась коноплянка. На этот раз.

У него осталось лишь три танка, три танка и боевая группа пехоты. «Боевой группой» на языке вермахта назывались остатки «пушечного мяса», собранные вместе в надежде превратить их в «колбасу». Иногда подобная тактика срабатывала, но, когда это случалось, «колбаса» тут же снова попадала в «мясорубку».

Опять что-то промелькнуло в небе — еще одна птица. Егер покачал головой: он стал чересчур нервным. Самолет ящеров может убивать с любой высоты, стоит ему лишь появиться. Рота майора Егера хорошо усвоила этот урок.

Впереди, на пригорке, в ста метрах от танков, размещался отряд пехоты. Один из солдат повернулся и замахал руками. Сигнал означал только одно: танки ящеров идут по степи. Егеру показалось, что его сердце на миг остановилось.

Шульц поднял лицо на командира. Стрелок был грязным и небритым.

— Мы должны принять бой, — сказал он. — Во имя отчизны!

— Во имя отчизны, — повторил Егер.

Альтернативой предстоящему бою было лишь вылезти из танка и брести пешком по Украине, пробираясь через отряды партизан и через войска ящеров в Германию. Но Егер решил, что лучше уж сражаться за родину здесь, в России. Он наклонился и скомандовал Дитеру Шмидту:

— На подготовленную позицию!

«Т-3» медленно двинулся вперед. За ним катились два уцелевших танка роты. Егер вылез из башни, рассматривая местность в полевой бинокль. Ветви, прикрепленные к его шлему, мешали обзору.

Действительно, это были ящеры — восемь или десять танков и несколько вездеходов, выступающих в роли поддержки. Эти вездеходы могли сражаться с немецкими танками почти на равных.

— А знаешь, Георг, что здесь самое смешное? — спросил майор, снова наклоняясь вниз.

— Герр майор, расскажите мне что-нибудь смешное о ящерах, — проворчал стрелок. — Обещаю, я буду смеяться.

— Танкисты-то они вшивые, — сказал Егер. Он и сам был вшивым танкистом, только в буквальном смысле слова. Никто из вшивых в переносном смысле не выжил бы на Восточном фронте почти год. Шульц действительно рассмеялся:

— Однако здорово они надавали нам по заднице!

— Только благодаря своей технике, — не унимался Егер. — Их оружие лучше нашего, броня тоже, и одному Богу известно, как они делают бездымные моторы. Но тактика у них — полное дерьмо! — Он презрительно скривил губу. — У русских и то куда как больше сообразительности. А эти просто катят себе и палят по всему, что попадется на пути. Сюда они даже не смотрят, хотя это явное место для засады. Глупо!

— Не сомневаюсь, попотей они в учебном дивизионе танковой школы, это повысило бы их мастерство, герр майор, — сухо ответил Шульц. — Но если танки сами по себе достаточно хороши, зачем тогда хорошие танкисты?

Егер хмыкнул. Довод был убедительным. Воюя в «Т-3», сопляки из гитлерюгенда, безусые мальчишки, могли бы уничтожить целые дивизии английских танков времен Первой мировой войны. Те ромбовидные монстры были слишком медлительны и слишком слабо вооружены. Егер считал «Т-3» великим танком, пока не столкнулся с первыми русскими «тридцатьчетверками»; но даже потом он считал «Т-3» достойной машиной. А сейчас… сейчас он чувствовал себя так, будто вдруг оказался в одном из устаревших ромбовидных танков.

— Мы делаем все, что в наших силах, Георг, — сказал Егер.

Стрелок кивнул.

Егер снова высунул голову из башни. Ящеры беспечно катили мимо его опорного пункта не далее чем в полукилометре, даже не подозревая о присутствии рядом противника. Майор бросил быстрый взгляд на Эрнста Рикке и Уве Танненвальда — двух оставшихся в живых командиров танков — и поднял вверх один палец. Оба офицера кивнули в знак понимания. Задержаться здесь чуть дольше, чем требуется для одного залпа по ящерам, означает нарваться на собственные похороны.

Командир роты показал на один из танков.

— Вот по этому, Георг, — тихо сказал он.

— Да, — ответил стрелок. — Бронебойным! — сказал он заряжающему.

— Есть бронебойным!

Стефан Фукс вытащил из стойки с боеприпасами черноголовый снаряд, загнал его в пятисантиметровое отверстие ствола и закрыл казенную часть.

Стрелок повернул башню на несколько градусов, наводя ее на бронемашину. На секунду он отвел глаза от прицела, дабы убедиться, что Фукса не заденет при откате, потом вновь припал к прицелу и почти сразу нажал на спуск.

Прогремел выстрел. В палевой бинокль Егер увидел, как в боку бронемашины появилась дыра.

— Попал! — закричал он.

Вражеский танк завихлял и остановился. Он пылал. В передней части открылся люк. Оттуда начали выпрыгивать ящеры. Немецкие пехотинцы расстреливали их с близкого расстояния.

— Назад! — закричал Егер.

Замешкайся он, чтобы понаблюдать за действиями пехотинцев, и танки ящеров разнесут его на куски. Их башни с поразительной скоростью разворачивались, наводя орудия на его позицию. Дитер Шмидт резко дал обратный ход. Танк затрясся, сползая вниз по склону. То же сделал танк Танненвальда.

Эрнст Рикке замешкался лишь на долю секунды. Егер в ужасе увидел, как срезало башню танка капитана и та погребла под собой пехотинца, пытавшегося убраться прочь.

«Горевать будем после боя, если останется кому горевать!» — подумал Егер и отдал приказ отступать на вторую позицию. Воюя против русских, Егер усвоил среди прочих уроков и такой: везде, где только можно, иметь более одной огневой позиции. Вторая позиция Егера находилась у подножия холма.

— Возможно, мы преподнесем им еще один сюрприз, майор, — сказал Шульц.

Они с Фуксом уже зарядили и подготовили к выстрелу следующий бронебойный снаряд. Ствол орудия был наведен на то место, где танки ящеров вероятнее всего покажутся на вершине холма.

Пехота открыла огонь. Это означало, что танки близко. Яростно застрочили пулеметы. Раздался взрыв, взметнув дым и землю, за ним второй. Егер надеялся, что эти храбрые люди отдали свои жизни не напрасно.

Танк ящеров выкатился прямо в том месте, где и ожидал Егер. Ящеры действительно были «вшивыми» танкистами. Пушка «Т-3» выстрелила в тот момент, когда Егер только собрался скомандовать «Огонь!»

Шульц был мастером своего дела. Он послал бронебойный снаряд прямо в днище вражеского танка, обнажившееся, когда тот поднимался на холм. Броне танка пятисантиметровые снаряды, летевшие на большой скорости, были нипочем, но днище, как и у земных танков, было тоньше. Снаряд его пробил. Танк остановился.

«Водителя оттуда придется выскребывать ложкой», — злорадно подумал Егер.

Из башни один за другим выпрыгнули два ящера. Башенный пулемет танка Егера немедленно скосил их.

Экипаж танка Танненвальда действовал почти столь же успешно, как и командирский. Первым ударом они сшибли гусеницу с колес машины ящеров. Подбитый вражеский танк потерял управление и закрутился на месте. К нему подбежал пехотинец и швырнул в открытый люк ручную гранату. Вскоре за ее взрывом последовал более мощный удар: рванули боеприпасы танка.

— Снова назад! — велел Егер Шмидту.

В этом сражении они нанесли ящерам более серьезный урон, чем когда-либо прежде. Это было важно — но важно лишь до тех пор, пока их самих не подобьют, что могло случиться сразу, как только еще один танк ящеров одолеет подъем по противоположному склону этого пригорка.

В небе нарастал пронзительный звук. Смерть могла прийти и без танков ящеров. Бомбы уже начали взрываться, но… по другую сторону холма, на которую продолжали взбираться ящеры.

— Это же наш бомбардировщик! — крикнул Георг Шульц.

— Боже мой, действительно! — выдохнул Егер.