Пропавший легион

В углу повара и слуги, великолепные в своих светлых халатах и цветных туниках, лакомились закусками и обсуждали кулинарные проблемы. Они бросали недовольные взгляды на офицеров, которые стояли в центре зала с таким видом, будто только что с боем заняли эту цитадель. Все они были из разных стран, но пристрастие к военному искусству объединяло их. Голоса офицеров звучали громко и оживленно, заглушая тихие переговоры чиновников, которые, в свою очередь, с презрением поглядывали на вояк. Впрочем, офицеры отвечали им тем же.

— Чума бы их взяла, эти чернильные души, — услышал Марк голос молодого видессианина, беседовавшего с халога. Его собеседник держал в руках кружку пива размером едва ли не с голову и, изрядно захмелевший, согласно кивал.

Большая часть римлян тут же присоединилась к группе военных. Гай Филипп и Нефон Комнос обсуждали учения. Глабрио, оживленно жестикулируя, объяснял нескольким видессианам, намдалени и халога римскую пехотную тактику. Адиатун пытался втолковать одетому в меха и кожу камору, что праща лучше, чем лук. Кочевник, который, как говорится, родился с луком в руках, решил в конце концов, что его собеседник спятил.

Чиновники, похожие на надутых индюков, составляли одну группу гостей, орлы-военные — другую, а третьей были послы и дипломаты. Среди них — вытянувшийся, словно по стойке «смирно», камор с густой бородой, одетый в куртку из волчьей шерсти и кожаные штаны, — обычный наряд у степняков. Марк увидел новых, еще не встречавшихся ему людей: худощавых, темнокожих, с плоскими лицами, длинными усами и тонкими жесткими бородами — их, как объяснили трибуну, называли «аршарум». Марк познакомился с кочевниками из юго-западных степей и из еще более удаленных земель, расположенных за морем Моряков. Были несколько необычно одетых посланников с гор Эрзерум, что пролегали к северо-западу от границ Видессоса. Он увидел несколько знатных халога и одного человека, которого трибун принял бы за видессианина, если бы не его одежда уроженца севера и то особенно мрачное выражение лица, которое Скаурус так часто замечал у халога.

Гигант, облаченный в свободное одеяние степняков, был так плотно закутан в покрывало, что черты его лица было трудно разглядеть. Он потягивал вино через соломинку и передвигался от группы к группе в полном молчании. Ему с опаской уступали дорогу и провожали взглядом. Марк понял, что этот человек был эмиссаром Машиза, столицы западного каганата Казд — смертельного врага Видессоса.

Горгидаса с его неистощимым любопытством неудержимо влекло к послам и дипломатам. Он ввязался в долгую беседу с маленьким щуплым человечком, который был похож на видессианина, но в действительности прибыл из Катриша.

Похоже, все наши нашли себе занятие, подумал Марк. Услышав слева взрыв хохота и обернувшись, он увидел Виридовикса, который моментально оказался в центре внимания четвертой группы гостей — женщин. В своей шапке из рыжих лисьих хвостов, спускающихся на его могучие плечи, он выглядел очень эффектно. Высокий галл только что закончил один из своих не очень-то правдивых военных рассказов, причем именно неправдоподобие еще больше притягивало к нему восхищенных слушателей. Справа и слева к нему прильнули красивые девицы, еще три или четыре вились вокруг. Виридовикс поймал взгляд Скауруса и ответил ему довольной ухмылкой, живо напомнив трибуну разомлевшего дикого кота. Марк улыбнулся, но желания последовать примеру кельта у него в этот раз не было.

Другие группы гостей также не привлекали его. Чиновники смотрели на солдат с неприязнью. Скаурус не был профессиональным военным до такой степени, чтобы с искренним интересом обсуждать достоинства мечей и луков. Он также не мог (как, например, Горгидас) беседовать о далеких странах: он был достаточно равнодушен и к самому Видессосу. Бросив тут и там по вежливой реплике, он оказался один, и торжественный банкет осточертел ему еще до того, как успел по-настоящему начаться. Чувствуя себя пятым колесом в телеге, Марк решил выпить еще один бокальчик вина И только он потянулся за кувшином, как чей-то мягкий голос спросил его:

— Музыканты сегодня неплохо играют, не правда ли?

— Хмм? — Он повернулся так резко, что вино плеснуло на пол. — Да, госпожа моя, действительно. Очень приятная музыка.

На самом деле у Марка не было никакого музыкального слуха, а тихая мелодия, звучащая в зале, почти не достигала его ушей, но надо же было как-то поддержать разговор.

Женщина была такой же высокой, как и большинство мужчин в этом зале. Ее прямые черные волосы слегка вились, ниспадая на плечи, и уложены они были гораздо проще, чем у большинства здешних дам, предпочитающих замысловатые завитки. Ей это шло. Глаза у женщины были небесно-голубого цвета, и платье под цвет глаз, с белыми кружевами и короткими рукавами, подбитыми мехом, мягко облегало ее фигуру. Прекрасная женщина, подумал Марк.

— Вы, римляне, — несмотря на досадную ошибку слуги у входа, она произнесла это слово правильно, — вы, римляне, кажется, прибыли издалека. Скажи мне, похожа ли музыка твоей родины на ту, которую играют здесь?

«Лучше бы она выбрала другую тему для разговора!» — мелькнуло у него в голове. Подумав немного, трибун ответил:

— Не очень, госпожа моя…

— О, прошу прощения, — сказала она, улыбаясь. — Меня зовут Хелвис. Твое имя Марк, не так ли?

— Да. Ты из Намдалена, верно?

Догадка оказалась правильной. Черты ее лица не были по-видессиански точеными, да и имен таких здесь не встречалось.

Она кивнула и снова улыбнулась. «Какой чувственный рот!..» — отметил Марк.

— Вы уже успели познакомиться с нашими ммлями, — сказала она, а затем, как и опасался трибун, вернулась к прежней теме. — Чем же отличается ваша музыка от нашей?

Скаурус невольно скорчил гримасу. О римской музыке он знал совсем немного, а о местной — еще меньше. Хуже всего было то, что его запас видессианских слов, вполне приемлемый для бесед о казарме, имел большие бреши по части таких вещей, как музыка Наконец он сказал:

— Ну, мы играем так.

И изобразил флейту.

Хелвис назвала этот инструмент по-своему.

— У нас тоже есть нечто подобное. А еще?

— Мы дергаем за струны вместо того, чтобы водить по ним вон той штукой.

— Это смычок, — подсказала Хелвис.

— И еще я никогда не видел ничего похожего на ту высокую коробку, по которой стучат пальцами музыканты.

Она удивленно подняла брови.

— У вас нет клавикордов? Как странно!

— Он всего два дня в городе, дорогая, а ты уже мучаешь его разговорами о клавикордах?

Офицер дворцовой охраны обнял Хелвис с фамильярностью, говорившей о том, что они знали друг друга не один год.

— Меня никто не мучил, — начал было Скаурус, но Хемонд (это был он) только фыркнул:

— Не надо, дружище, я же все понимаю! Ей только дай поговорить о музыке, и это будет длиться вечно. Пойдем, любимая, — сказал он Хелвис, — ты должна попробовать жареных креветок. Невероятно вкусно. И он заранее облизнулся.

Марк допил вино одним большим глотком. Разговор его не порадовал. Впрочем, если Хелвис и Хемонд женаты, то ему нечего и думать об этом… И все же… Она показалась такой дружелюбной и ненавязчивой, такой открытой… И она была так прекрасна.

Многие намдалени выбривают волосы на затылке от уха до уха, чтобы шлем легче сидел на голове. На редкость безобразный обычай, — решил трибун и почему-то почувствовал себя немного лучше.

Через несколько минут пришли Сфранцез и Туризин. Вероятно, их прибытие было сигналом. Слуги тут же подбежали к столам, убрали вино и закуски, а вместо них расставили длинные обеденные столы и высокие прямые позолоченные стулья для гостей. Они работали с ловкостью, говорившей о большой практике, отшлифовавшей все их движения, и только закончили устанавливать первый длинный стол, как лакей провозгласил:

— Его Высочество Севастократор Туризин Гаврас и высокорожденная госпожа Комитта Рангаве! Ее Высочество Принцесса Алипия Гавра! — Затем, как и полагалось по этикету — Его Императорское Величество Автократор Маврикиос Гаврас!