Битва в космосе

Конечно, и русские космические технологии имели некоторое преимущество перед западными. Мощные ракетоносители «Циолковского» позволили ему доставить к «Минерве» значительно больше груза, чем кораблю типа «Афина», да и система жизнеобеспечения отличалась высокой надежностью. Но, к примеру, отечественные средства обработки данных не шли ни в какое сравнение с американской аппаратурой, и это внушало Толмасову некоторое беспокойство.

Волновало его также и несомненное превосходство перед ним Брэгга как космолетчика. До зачисления в отряд космонавтов Сергей Толмасов служил в ударной авиации, где имел неплохую летную практику на «МИГ-27-х» и других штурмовых самолетах. Полковник был хорошим летчиком и сам знал это, но, в отличие от Брэгга, ему не довелось поучаствовать в боевых действиях — он оставил свою эскадрилью за шесть месяцев до того, как ее перебросили на Ближний Восток для «урегулирования» Третьего Бейрутского Кризиса, где она имела дело с «толкэтами» Шестого Флота США. И теперь он невольно прикидывал, насколько сильно скажется разница в уровне подготовки его и Брэгга, если, не дай Бог, дело дойдет до конфликта.

«Впрочем, разница не так уж и велика, — сказал себе Толмасов насколько мог уверенно. — Я смогу сделать все как надо, у меня неплохой летный опыт, у меня масса знаний по стратегическому маневрированию и ведению боя. Хотя я и не воевал». Так или иначе, этот последний пунктик сбивал полковника с толку. Как в английском, так и в русском языке есть словцо, обозначающее мужчину, который сделал все — проштудировал массу учебников по технике секса, просмотрел десятки видеопособий, — но… так и не переспал с женщиной. Девственник.

Это неожиданное и весьма нелестное сравнение повернуло мысли Толмасова в другом направлении. Он пригладил свои короткие волосы, которые, естественно, уже не смотрелись столь же аккуратно подстриженными, как в день старта «Циолковского» с Байконура. В течение восьми месяцев члены экипажа по-любительски стригли друг друга, но все равно выглядели достаточно запущенно. Впрочем, положа руку на сердце, за свою внешность Толмасов был спокоен. Он имел весьма привлекательное лицо довольно распространенного среди русских типа — живое и приветливое, из тех, в которых лет эдак до пятидесяти, а то и дольше, сохраняется нечто мальчишеское. Толмасову до пятидесяти было еще далеко.

— Я ненадолго прилягу, — сказал он Лопатину. — Немедленно вызывайте меня, если случится что-то экстраординарное. Или если придет незапланированный вызов с Земли.

— Непременно, — откликнулся Лопатин. — Отдыхайте спокойно.

В его голосе не слышалось иронии. «Циолковский», хотя и превосходящий размерами «Афину», был все же не настолько вместителен, чтобы предоставить каждому члену экипажа просторную каюту и уединение в полном смысле этого слова. Толмасова мало смущала подобная теснота. Он, сын довольно состоятельного по русским меркам человека, вырос в небольшой двухкомнатной квартирке в Смоленске вместе с братом и тремя сестрами. «Неплохая практика для будущего космонавта», — криво усмехнулся он, перебираясь от поручня к поручню по коридору «Циолковского».

Услышав шум центрифуги, полковник заглянул в один из дверных проемов и, раздвинув шторки, проскользнул в маленькую лабораторию.

— Ну что, доктор? Мы здоровы?

Вопрос, заданный самым обыденным тоном и в повседневной жизни служащий для элементарной завязки разговора, в условиях космической экспедиции имел самую серьезную подоплеку: как командир корабля, Толмасов обязан был узнавать о любых неполадках сразу.

Прищурившись, Катя Захарова сверилась с показаниями прибора и утвердительно кивнула.

— Достаточно здоровы, насколько это возможно после столь длительного пребывания в невесомости. Последняя добавка кальция в пищу подействовала лучше, чем предыдущая.

— Прекрасно. Рад это слышать. — И снова Толмасов почувствовал, что в сказанных им словах прозвучало два значения. Он без энтузиазма ожидал момента, когда вновь придется ощутить на себе силу притяжения большой планеты, хотя знал, что продолжительная невесомость отрицательно отражалась на здоровье. Кроме того… — Надеюсь, рабочий график исследований позволяет вам сделать небольшой перерыв? Я забочусь о том, чтобы мои подчиненные не перегружали себя работой сверх меры.

Катя приподняла бровь и чуть заметно улыбнулась.

— Думаю, что график позволит. Только ненадолго.

Разглядывая эту маленькую темноволосую женщину с потрясающими голубыми глазами, Толмасов уже не в первый раз задавался вопросом, действительно ли она красива. Спустя восемь месяцев полета, Катя, единственная женщина на «Циолковском», казалась ему если и не писаной красавицей, то особой весьма и весьма привлекательной… Как и остальным четырем мужчинам на борту.

Они воспользовались «позволенным графиком» перерывом в каюте Толмасова, и, по окончании любовных утех, зависли в воздухе в метре от пола — Катя не спешила разнимать ноги, которыми она в порыве страсти обхватила спину мужчины. Ее партнер крепко держался за поручень, так, чтобы они вдвоем не «выплыли» через занавеску в коридор.

— Самый приятный способ проводить время, верно? — еле слышно прошептал он.

— Я рада, что тебе понравилось, — усмехнулась Катя.

«Смахивает на супружеские отношения, — подумал Толмасов. — С той лишь разницей, что жена одна, а мужей — пятеро». Подобные мысли, как правило возникавшие после каждого «космического» соития, всегда заставляли его вспомнить об «Афине». Американцы решили проблему сексуальной разрядки во время длительных космических экспедиций, поместив на борт корабля три супружеские пары и тут же широко возвестив о новом триумфе в борьбе за равенство между полами. Толмасов отнесся к этому скептически. На Минерву должны были лететь лучшие специалисты, физически подготовленные и отвечающие самым повышенным требованиям люди, и он сомневался, что американцам удалось сформировать комбинации супружеских пар исключительно из такого материала.

В советской отборочной комиссии, похоже, думали точно так же и, со своей стороны, абсолютно не принимали в расчет неизбежных сложностей личного характера во взаимоотношениях между членами экипажа. К счастью, Екатерина Захарова оказалась прекрасным человеком — и как женщина, и как специалист. Будь она столь же раздражительной и суровой, как, например, Лопатин, жизнь на «Циолковском» оказалась бы невыносимой, если не опасной. Толмасов ласково погладил Катю по гладкой спине и благодарно улыбнулся. Женщина повела плечами и мягко отстранилась.

— Довольно, Сергей Константинович. Мне пора возвращаться к работе.

Она потянулась к небольшой сумочке, куда полчаса назад сложила одежду, и извлекла оттуда сначала трусики, потом легкий комбинезон. Между тем Толмасов куском гигроскопической ткани собрал плавающие в воздухе капельки спермы.

— Издержки невесомости, — засмеялась Катя и, быстро одевшись, выскользнула прочь.

Он одевался довольно медленно. Дело было не в естественной животной усталости: полковник был достаточно хорошо натренирован, чтобы не позволить такого рода «упражнениям» утомить его. Он просто размышлял. Вне всякого сомнения, среди членов экипажа Олег Лопатин мог оказаться не единственным, кто работает на КГБ. Существовал как минимум еще один агент — к этому обязывала сама важность экспедиции. Но кто? Катя Захарова? А почему бы и нет? Уж она-то, как никто другой, была в курсе всего, что происходило на корабле.

Толмасов усмехнулся, дивясь дикости и в то же время нормальной реальности своих размышлений. Если Катя не та, за кого он ее принимает, и его опасения ошибочны, то, кто знает, вполне возможно, она в свою очередь подозревает в сотрудничестве с КГБ его, Толмасова. В принципе, он не видел в этом ничего странного. Все было нормально.

Капля воды упала с потолка замка, Реатуру на голову. Он воздел один из глазных стеблей вверх и злобно посмотрел на ледяные отросты. Неужели уже начинается капель? Да, так оно и есть. Скоро лето.