Страница 52 из 61
— Перегрыз железные прутья зубами?
— Да, можешь не верить, но это так. Только не советую повторять его опыт, Аркаша. Чертов Сатанюга знал какое-то заклинание. Только применить его можно было всего один раз. Хвастался, что зубы станут тверже корунда. Мы сидели на втором этаже. Ночью нас особо не пасли, потому что после тех доз химии, которой нас пичкали, все спали как убитые. Все, кроме нас. Мы целую неделю не принимали лекарств, вели себя тихо-тихо, чтобы не получить уколов. С таблетками решили просто. Чтобы обманывать вампиров-санитаров, Сатанюга вырвал себе и мне по зубу мудрости. Расшатал и вырвал. Пальцы он тоже натренировал за три года. Я боли не чувствую, а Сатанюге издеваться над собой — в радость. На нем и так места непроколотого и непорезанного не оставалось, а тут он три года ничего в себе не модифицировал. В получившиеся дырки мы языками ловко прятали таблетки, когда вампиры заставляли нас открывать рты, чтобы проверить, проглотили ли мы лекарства. Накопили за неделю сил. Сатанюга перегрыз решетку, потом зубами развязал узел на моей смирительной рубашке, а я развязал его узел. На ночь нас всегда паковали в смирительные рубашки, — так им было спокойнее. Нам повезло, что твари поскупились на камеры слежения в палате.
Ну, спрыгнули мы во двор и побежали к забору. Двор большой, пока бежали — нас засекли. Открыли пальбу с вышек, выпустили собак. Не попали. Ну, почти не попали. Прострелили мне левое предплечье, хорошо, кость не задели. Я и рану-то заметил только тогда, когда через стену перелетел. Сатанюга меня перебросил, как мешок с зерном. Здоровый он все-таки был, гад. И злобный. Овчарок двух загрыз, третья убежала, скуля от боли. Сам через стену, как зверь, перелез, на ногтях. Они у него, как и зубы, стали крепче стали и острые, как альпенштоки. Не ногти, а когти. Когда Сатанюга на стену забрался, не удержался, позер несчастный, вампирам на вышках язык свой раздвоенный и «фак» показал. Как его тогда не подстрелили — до сих пор удивляюсь. Побежали не оглядываясь, спрятались от погони в пустом заброшенном склепе на немецком кладбище, просидели там сутки до следующей ночи. Не нашли нас. Побежали дальше!
Волковка — ближайший пригород Черняевска, раньше село это называлось Сан-Вольфганг, там еще старая кирха стояла, — по легенде, ее монах построил, умудрившийся запрячь дьявола носить камни для храма. После войны кирха долго стояла заброшенная. Последнего священника из нее еще нацисты в концлагерь упрятали: посчитали, что национал-социализм и христианство несовместимы. Говорят, там фреска с Мадонной необыкновенная над алтарем красовалась — такая чудная, что люди из Черняевска и других городов приезжали помолиться, хоть храм уже и заброшен был. А рядом с Волковкой штаб дивизии располагался. Не знаю, чем уж там старая заброшенная кирха комдива достала, но решил он ее снести. Может, сам, может, из Москвы велели. Дело происходило в начале семидесятых. Пришли рано утром подрывники, заложили заряд. Бабахнуло, а кирха стоит как ни в чем не бывало. Только бабки богомольные и женщины с детьми стали собираться рядом и голосить. Комдив не растерялся, послал на войну с кирхой пару танков. Тросами железными обмотали кирху — тянут-потянут, вытащить и повалить не могут. Народу вокруг все больше собирается — уже не только из Волковки, а со всех окрестных деревень. Кто плачет, кто радуется армейскому бессилию. Короче, полное фиаско комдива перед культовой готической архитектурой. Тут еще и тросы лопнули. Кроме того, вражьи голоса об этом как-то пронюхали, и всему миру сразу стало дело до заброшенной волковской кирхи. Вещают все наперебой, что коммунисты опять церкви рушат. Комдиву сразу приходит нагоняй из Москвы — ничего, мол, мудила, тебе доверить нельзя. Комдив разозлился, подогнал мощнейший колесный трак от баллистической ракеты и развалил-таки старую кирху на части. А потом еще двое суток бульдозеры святое место утюжили. На том все и успокоилось. Развалины травой поросли, а чудодейственная фреска уцелела, только теперь она с поваленной стены на небо смотрит.
Комдив плохо кончил. Говорят, его жена из его же табельного пистолета пристрелила через пару лет из-за ревности. Еще говорят, что вампиры и их прислужники в Волковку не совались из-за чудодейственной фрески. Я думаю — врут. Вампирам любые святыни по барабану. А вот Барон и правда Мадонны волковской побаивался и со своими людьми туда не совался. Знающие люди до сих пор к фреске чудесной поклониться едут. Ну а мы с Сатанюгой совсем не к ней стремились. Мы к Ане с Яной торопились. Дом двойняшек стоял над узенькой, но быстрой речкой Чернуппе. Добрались мы туда к вечеру усталые как черти, а там дым коромыслом, пьяная тусня. Волковка издавна была любимым местом отдыха черняевской богемы. Музыканты, художники, татуировщики, модники, молодые литераторы — все те, кто сначала пережидал здесь наркоэпидемию, а потом не вернулся в вампирско-донорский Черняевск. У них сложилась веселая коммуна, главными культовыми персонажами которой стали бесшабашные двойняшки. Аня и Яна, осиротев, пустились во все тяжкие. Прожив долгое время под пятой любящего отца, который не спускал с них глаз, держал в ежовых, хоть и нежных, рукавицах так крепко, что даже колледж они оканчивали заочно, — Аня с Яной, вдохнув воздух свободы, мгновенно опьянели и не собирались трезветь, познавая прелести взрослой жизни. Эксперименты с собственным телом типа пирсинга и тату им быстро наскучили. Все возможные допинги и расширители сознания не приносили им столько удовольствия, сколько чувство власти над мужской частью населения Волковки. А мужская часть носила их божественные тела на руках в прямом и переносном смысле.
Так и ходили они эти три года по мускулистым и жилистым, татуированным и волосатым рукам волковцев. Они стали общим сексуальным достоянием и в то же время не принадлежали никому. Двое несчастных поклонников покончили с собой из-за своенравных красоток, менявших кавалеров вместе с настроением, а уж оно-то менялось быстрее ветра. А уж сколько носов разбили и зубов потеряли драчливые самцы в боях за их благосклонность — никто не считал. Аня разъезжала по окрестным ухабам на подаренном очередным ухажером трофейном «БМВ», а Яна гоняла по лесам и полям на черном «чоппере». Лихая жизнь вполне устраивала пухлогубых гурий. Они помнили, что настанет день, когда они воскресят Алхимика, знали, что их свобода закончится. Поэтому жадно впитывали растатуированными цветочками телами все удовольствия земной жизни. Сатанюгу со мной они ждали, но сказать, что нам сильно обрадовались, — не могу. Скорее двойняшки смирились с тем, что наша встреча неминуема. Сатанюгу встретили как родного, а меня — холодно и отстраненно, хоть я и рассказал все честно про подлого Швеца. Я, очевидно, не принадлежал к близкому кругу двойняшек. К тому же в них все изменилось — и внешний вид, и нравы, и даже речь. Русский язык они освоили со всех, даже ранее неизвестных им, сторон.
Добрались мы до Волковки седьмого сентября. Оставался один день на подготовку воскрешения Алхимика. Сатанюга настаивал на том, что нужно отловить козла для ритуала. У двойняшек были свои планы. Они решили с размахом проводить свою свободную жизнь и созвали в свой гостеприимный дом всех своих кавалеров и их подружек. Сатанюга с радостью подключился к оргии. Наверное, единственным человеком, спавшим в ту ночь в доме Гелочек, был я. Забравшись на чердак, я нашел там старый матрас, рваную подушку и погрузился в тяжелые раздумья по поводу разврата и первородного греха. Для животных секс — всего лишь инстинкт, необходимый для размножения (хотя дельфины и собаки давно уже научились заниматься им просто ради удовольствия). Для человека он — и награда, и наказание, и удовольствие, и табу, и инструмент управления, и элемент подавления, предмет гордости и стыда одновременно. Хитрый гомо сапиенс давно уже научился отделять секс от любви и пользоваться им в свое удовольствие, но вместе с этим приобрел кучу страхов и запретов, да и вообще потерял смысл существования. История человека на Земле — это история борьбы человека с природой, как со своей собственной, так и вокруг себя. Пока человек не далеко ушел от матери-природы, все было просто. В чем смысл жизни животного? В размножении, в возможности и необходимости оставить потомство, сохранить условия для его выживания. Ради этого животные с легкостью расстаются с самым дорогим, что у них есть, — с жизнью. Пока смыслом жизни человека оставалось выживание и размножение, культы существовали соответствующие. Люди поклонялись материнству, плодородию, цветущей матери-природе, фаллосу и вагине, сексу как источнику жизни.