Страница 10 из 20
— Нелепая и очень тяжелая смерть, повешение всегда считалось самым мучительным способом казни. Самосвязывание в БДСМ-практике довольно популярно у тех, кто не имеет постоянных партнеров или недостаточно ими удовлетворен. Это опасно, риск много выше, чем при остальных техниках связывания, потому что на помощь никто не придет. Но суть не в этом.
Она вернулась к столу, встала, снова нас оглядела.
— При связывании применена техника, которой владеют немногие и едва ли владела сама погибшая. В БДСМ-сообществе появились сомнения в возможности такого самосвязывания и подозрения, что девушке помогли, оставив умирать.
— Кто?
— Вот это мы и должны выяснить. Хотелось бы.
— Как можно саму себя подвесить? Связать — это я еще понимаю, а подвесить? — Улоф пожал плечами. Он прав, я тоже этого не понимала.
Ответил Оле:
— Если бы вы пригляделись, то поняли схему. Ее ошибка в том, что, качнувшись, девушка уже не вернулась в исходное положение и не смогла дотянуться связанными руками до отцепки, чтобы освободить себя.
— Что такое отцепка?
— С девайсами БДСМ познакомитесь в специальных материалах, которые мы вам дадим, да и в Интернете всякой всячины немало. Но могу сказать коротко: отцепка — это система для быстрого освобождения нижнего в случае опасности.
— Откуда у вас информация?
Анна строго посмотрела на Улофа, задавшего вопрос.
— Позвольте мне не раскрывать своих источников. Я буду сообщать вам то, что смогу, но никогда не буду выдавать собственных информаторов. Так и вам, и мне легче. Поверьте, информация достоверна и проверена. Ваша задача за предстоящий месяц, а желательно чуть раньше, чтобы не портить читателям настроение перед Рождеством, расследовать это дело, используя те сведения, что получите от меня, и собственные умения, разузнать все, что только возможно, заметить, что не заметила полиция и провести анализ полученных данных. Если тот, кого мы подозреваем, виновен, наше дело предложить полиции материалы расследования, чтобы они были переданы в суд.
— А если не виновен?
Теперь Анна внимательно смотрела уже на меня, но я не опустила глаза. Человек может действительно не быть виновным — тогда как — все расследование зря?
— Тогда мы, не называя имен, публикуем все, что смогли выяснить, и читатели получат нечто вроде детективного романа. Напишите роман.
* * *
Леннарт Викстрём в восторг от звонка Дага не пришел, скорее напротив.
— Ну?
— Мне нужна ваша консультация.
— Нашли у кого спрашивать.
— Вы занимаетесь БДСМ?
— Это называется быть в Теме. Да, я в Теме. Но я не знаком с Кайсой.
Вангер обратил внимание на то, что парень назвал погибшую по имени.
— Мы могли бы встретиться? Мне нужны не столько сведения о погибшей девушке, сколько консультация опытного БДСМщика.
— Господи, назвали-то как! Ладно, но у меня мало времени.
— У меня тоже. Завтра у вас оно найдется?
— В пять. В другое время не смогу.
— Надеюсь, не утра? Где с вами лучше встретиться?
Викстрём хмыкнул, потом снова скомандовал:
— В «Шупошёфарде», идет?
— Где?
— Это бар. Не знаете такой?
Хотелось спросить, почему он должен знать все бары Стокгольма, но Даг дал себе слово не злиться.
— Нет.
— Седьмой этаж на крыше отеля «Шофард» на Катаринаваген. Скромно, за то вид потрясающий. Стоит побывать. Я буду ждать вас в холле отеля.
Вангер никогда не бывал в этом отеле, потому задал еще один вопрос:
— Как я вас там найду?
— Там небольшой холл и искать не придется. Завтра в пять. Все, меня ждут!
Черт бы побрал этих извращенцев! Нет, конечно, каждый имеет право сходить с ума по-своему, и если кому-то нравится задыхаться в веревках, не нужно мешать, только стоило бы оставить записку о своих намерениях с просьбой никого не винить в глупости, чтобы не морочить головы нормальным людям.
* * *
Распрощавшись со всеми, включая Курта, который все же пытался поплакать у меня на груди по поводу предательства Эрики, мы с Бритт отправились в «Гилдас Рум». Можно бы и домой, но, чтобы отвязаться от Курта, пришлось сказать, что у нас встреча в этом кафе. Такие, как Курт, в девичье «Гилдас Рум» не ходят, боясь насмешек. Его наверняка и в «Рокси» не затащишь.
Бритт не упустила возможности посмеяться над парнем, подмигнув:
— А ты небось прямиком в «Торьет»?
По тому, как покраснел Курт, мы поняли, что он там если и не бывал, то уж о репутации ресторана, как любимого места геев, знает точно. Ехидная Бритт притворно вздохнула:
— Что ж, каждому свое…
Чтобы не нарваться еще на какое-нибудь замечание, Курт поспешил распрощаться.
— Теперь он точно решит, что мы лесби.
— За то перестанет плакать тебе в жилетку из-за измен своей девушки.
— Или наоборот, усилит старания в попытках разобраться с женской точки зрения, почему Эрика предпочла ему поездку с родителями. Как объяснить Курту, что у Эрики может найтись кое-кто получше?
— А ну его!
Мы долго сидели в кафе, обмениваясь впечатлениями и измышлениями. Бритт волновал вопрос:
— Зачем ей все это? Не верю, чтобы можно было так хорошо заработать на сенсации, выложенной в интернет-журнале. Даже если это так, все равно, слишком много затрат на одно расследование.
— Может, Анне платит еще кто-то?
— Кто?
— Например, родственники погибшей девушки.
Мы принялись фантазировать на эту тему.
— Может, родственники состоятельны и их не устраивает работа полиции?
— Кого она в наше время устраивает? Только криминал, который она не трогает.
— А зачем тогда публикации?
— Знаешь, бывает, что вину человека доказать так и не удается, есть такие осторожные маньяки, но уже то, что его подозревают, поможет избежать следующих жертв.
Как бы я ни морщилась от пристрастия Бритт к теме маньяков, резон в ее словах был. Даже не сумев доказать или просто обнаружить вину убившего девушку человека (стоило бы задаться вопросом, существует ли убийца?), можно вынудить его притихнуть во избежание разоблачения.
— Да, а еще лучше пойти и сдаться полиции!
— Ну уж это, Бритт, едва ли.
— А что, бывает и такое. Муки совести, кстати, одни из самых жестоких.
Не знаю, до чего бы мы еще дофантазировались, но на мой телефон вдруг поступил звонок от Анны.
— Линн, я посмотрела ваши данные и хотела бы поговорить. Я уже знаю, что именно поручить вам. Вы не передумали?
— Нет. Я готова встретиться.
— Приходите.
— Прямо сейчас?
Что у нее за спешка?
— Вы ведь живете на Сёдермальме? За вами прислать машину? Где вы?
— Не нужно машину, мы на Нюторьет в «Гилдас Рум».
Анна тихонько рассмеялась в ответ.
— Если не слишком заняты, подходите по прежнему адресу, я покажу кое-какие материалы и все объясню. Понимаете, каждый день на счету…
— Но я не одна…
— Приходите с Бритт.
Я терпеть не могу, когда диктуют, что мне делать. Если попросить, сделаю, что угодно, даже то, чего не могу терпеть (в разумных пределах), но командовать мной нельзя. Любые распоряжения командным тоном вызывают протестную реакцию и жгучее желание сделать наоборот даже в ущерб себе.
И сейчас такое желание было, но вопреки собственной натуре я почему-то согласилась. Что-то в голосе и самом существовании этой Анны Свенссон заставляло поступать именно так, как она требовала.
Нет, Анна не требовала, она просила, но просьба бульдога не делать ни шагу вперед на его территорию или убраться восвояси обычно не обсуждается, а выполняется. Или просьба удава, обращенная к кролику, зовущая его прямо в пасть. Однажды я видела такие кадры: воробей, отчаянно пища, скакал прямо к удаву. Сейчас я совершала нечто похожее.