Страница 3 из 12
— Конечно. Я предложила просто из вежливости. Если вы найдете что-то имеющее отношение к нашему дому, информируйте меня. — И снова это был скорее приказ, нежели просьба. Хозяйка дома привыкла к власти, как к удобной одежде, и совершенно не находила нужным это скрывать.
Томас улыбнулся в знак подтверждения, но связывать себя конкретными обещаниями не стал.
Леди взяла колокольчик и позвонила. Появился дворецкий.
— Хакетт, мистер Питт — из полиции. В саду нашли тела двух младенцев. Инспектор будет разговаривать со слугами из всех домов, окружающих площадь. Будьте добры, найдите для него тихую комнату, где он может побеседовать с любым человеком из нашего персонала. И проследите за тем, чтобы он пообщался со всеми.
— Будет исполнено, миледи. — Хакетт посмотрел на Питта с неприязнью, но повиновался.
— Благодарю вас, леди Огаста.
Питт откланялся и последовал за дворецким в маленькую комнату в задней части дома. Должно быть, это комната экономки. Он получил список женского персонала и краткую, но существенную информацию о каждой из женщин. Ему ничего не оставалось делать, кроме как поговорить с ними. Каждая была шокирована новостью, каждая ужаснулась и пожалела младенцев. И все одинаково отрицали свою осведомленность в этом деле. Именно этого инспектор и ожидал.
Он зашел в гостиную в поисках дворецкого либо одного из слуг, чтобы сообщить, что он закончил на сегодня, как вдруг увидел еще одну молодую женщину, показавшуюся в дверном проеме. По всей вероятности, она не была служанкой. О ее положении говорили не только шелковое платье и красивая прическа, но также походка, полуулыбка, играющая на полных губах, уверенность в себе и затаенный блеск в глазах, обрамленных густыми ресницами и бровями.
— Боже мой! — сказала она с наигранным удивлением. — Кто вы? — Она окинула его сверху донизу удивленным взглядом голубых глаз. — Вы не имеете права заходить к служанкам в столь ранний час! Вы пришли повидаться с папой? Вы его старый денщик или сослуживец?
Только Шарлотте однажды удалось нарушить самообладание Питта, и то лишь потому, что он ее любил. Томас спокойно поднял глаза и посмотрел на девушку:
— Нет, мэм, я из полиции. Я разговаривал с вашими служанками.
— Из полиции! — Молодая леди даже взвизгнула от восторга. — Чудесно! Но с какой целью?
— Для получения информации. — Инспектор слегка улыбнулся. — Обычно именно для этого полиция беседует с людьми.
— Подозреваю, вы смеетесь надо мной. — Ее глаза сияли. — Мистер…
— Инспектор Питт.
— Инспектор Питт, — повторила она. — Я Кристина Балантайн… но, я полагаю, вы уже в курсе. Какие же вопросы вы задаете? Здесь было совершено преступление?
От придумывания вежливой отговорки инспектора спас звук открываемой двери столовой. На пороге показался мужчина. По предположению Питта, это был сам генерал Балантайн. Почти такой же высокий, как и инспектор, с твердой военной осанкой, но слишком надменный, чтобы назвать его красивым. Дополняли образ голова поразительной формы, сухощавое лицо без морщин, орлиный взгляд и массивная челюсть.
— Кристина! — сказал он резко.
Она обернулась:
— Да, папа.
— Разговоры полицейского со слугами тебе вряд ли будут интересны. Тебе нечем заняться? У тебя нет писем или шитья?
Вопрос не требовал ответа, это был приказ удалиться. Кристина выполнила его, закусив губу и выпрямив спину.
Скрыв улыбку, Питт слегка склонил голову.
— Спасибо, сэр, — сказал он генералу после того, как девушка ушла. — Я был в затруднении, как ответить, чтобы не расстраивать молодую леди неприятными фактами. — Это была не совсем правда, но такое объяснение подходило ситуации.
— Вы закончили? — ворчливо осведомился генерал.
— Да, сэр. Я искал дворецкого, чтобы сказать ему об этом.
— Что-нибудь обнаружили? — Генерал бросил на него быстрый проницательный взгляд.
— Еще нет, но я только начал. Кто живет с вами по соседству? — Питт показал в направлении южной стороны площади.
— Рядом с нами — Реджи Сотерон, — ответил генерал. — Затем молодой Больсовер на этой стороне в конце улицы. Гарсон Кэмпбелл — на другой. Летиция Доран — напротив Сотерона. Дом напротив нас на другой стороне пустует уже пару лет. На дальней стороне — сэр Роберт Карлтон и старик Хаусман, полный затворник. В доме абсолютно нет женщин, он их ненавидит, вся обслуга состоит из мужчин.
— Спасибо, сэр. Вы очень помогли. Теперь попробую побеседовать с мистером Сотероном.
Балантайн резко вдохнул, потом с шумом выдохнул. Питт ждал, но тот больше ничего не сказал.
Дом Сотерона оказался более оживленным. Инспектор услышал звонкий смех детей еще до того, как коснулся шнура колокольчика. Ему открыла одна из самых красивых горничных из тех, каких он когда-либо видел.
— Да, сэр? — спросила она совершенно формальным тоном.
— Доброе утро. Я инспектор Питт из полиции. Могу ли я побеседовать с мистером или с миссис Сотерон?
Горничная сделала шаг назад:
— Вы можете войти, сэр. Я справлюсь, могут ли они вас принять.
Питт последовал за ней в гостиную — не столь спартанского вида, как у Балантайнов, и обставленную прекрасной мебелью. Тут были блестящие игрушки на занавесях, богато обитые кресла и даже кукла, небрежно сидящая на маленьком приставном столике. Питт смотрел на прямую спину горничной, на плавные колебания ее юбки во время ходьбы и улыбнулся. Но потом почувствовал острый приступ жалости, и у него мелькнула надежда, что эта девушка не имеет отношения к тому, что было похоронено там, под деревьями.
Горничная провела его в маленькую столовую, а сама вышла. Питт услышал, как кто-то промчался по лестнице… Молоденькая горничная, помогающая слугам, или хозяйский ребенок? Могло быть и то и другое: некоторые девочки начинали работать прислугой, едва им исполнялось одиннадцать-двенадцать лет.
Дверь распахнулась, и в комнату заглянуло узкое маленькое личико с голубыми глазами. Уверенность, с которой девочка себя держала, выдавала в ней хозяйскую дочь. Волосы юной незнакомки были завиты в локоны, обрамлявшие чисто вымытые щечки.
— Доброе утро, — серьезно поприветствовал ее Питт.
— Доброе утро, — ответила она, растворяя дверь немного шире и не сводя с него глаз.
— У вас очень красивый дом, — учтиво сказал Томас, словно девочка была взрослой, и дом принадлежал ей. — Вы хозяйка?
Она хихикнула, но тут же приняла важный вид, быстро вспомнив о своем положении в доме.
— Нет, я Частити Сотерон. Я здесь живу, потому что мои мама и папа умерли. Папа был братом дяди Реджи. А вы кто?
— Меня зовут Томас Питт. Я инспектор полиции.
Частити глубоко вздохнула:
— Кто-то что-то украл?
— Насколько я знаю, нет. А ты что-то потеряла?
— Нет, но вы можете меня допросить. — Частити вошла в комнату. — Вдруг я смогу что-нибудь вам рассказать.
Инспектор улыбнулся:
— Я уверен, что ты могла бы рассказать мне много интересного, но я еще не знаю, какие вопросы тебе задавать.
Девочка хотела сесть, но дверь снова распахнулась и вошел Реджинальд Сотерон. Это был располагающий к себе мужчина — широкоплечий, с мясистым лицом.
— Частити, — добродушно сказал он, — Джемайма будет искать тебя. Ты должна быть на уроке. Сейчас же иди наверх.
— Джемайма — моя гувернантка, — объяснила Питту девочка. — Я должна быть на уроке. Вы придете к нам снова?
— Частити! — повторил Сотерон.
Девчушка сделала Питту реверанс и побежала наверх.
Сотерон стал несколько серьезнее, но чувство юмора не покинуло его.
— Мэри Энн сказала, вы из полиции. — В его голосе сквозило недоверие. — Это правда?
— Да, сэр. — И снова не было никакого смысла изъясняться уклончиво. Питт как можно более четко объяснил цель своего визита.
— О боже! — Реджи Сотерон сел, его обычно багровое лицо побледнело. — Что за… — Он, видимо, передумал продолжать мысль и произнес более хладнокровно: — Какая ужасающая трагедия! Это очень печально. Уверяю вас, я не знаю ничего, что могло бы вам пригодиться.