Страница 30 из 75
- Об этом не может быть и речи! - сразу отмел он встречные доводы. - Мы никогда не рассказывали тебе в деталях, как получилось так, что Вальеса оказалась моей женой, и чем ей пришлось пожертвовать. Я глубоко и нежно люблю твою бабушку, несмотря на прожитые вместе годы... Но до сих пор чувствую свою вину. И если сейчас, не дайте боги, что случится с Алечкой, я себе этого не прощу. Лучше уж пусть на мои плечи ляжет вина за нарушение тобой слова чести, но будет все в порядке с внучкой Вальесы.
Цай улыбнулся - для удобства подсчета степени родства, дед ловко перевел Альену сразу во 'внучки', миновав приставку 'пра-...'.
- Я в тебя верю, мой мальчик! - пафосно закруглился Сейцу. - Я знаю, что, несмотря на твою репутацию... - сделал дед многозначительную паузу, смутив Цая, уверенного, что до родственников слухи о его похождениях в академии не доходят, - для Алечки ты сделаешь все, что нужно!
Твердые намерения Цая все-таки выдержать обещанную Рыжему паузу слегка поколебались, но устояли. Правда, одно парень понял - деваться ему сейчас дома некуда и отсидеться у себя в покоях до завтра вряд ли получится. Оставалось только пойти на небольшую уловку, позволяющую ему немного оттянуть время:
- Дед, благодарю тебя за доверие... но, скажи мне, неужели все настолько серьезно, что ты до сих пор винишь себя? Расскажи мне немного подробнее, а?
- Да что рассказывать-то? - нахмурился Сейцу. - Главное - ты и так знаешь, а подробности... мал ты еще... - отмахнулся он.
- Деда, - покачал головой Цай, - не увиливай, слишком уж вы все удобно устроились - то спрашиваете с меня, как со взрослого, то прикидываетесь, что я все еще несмышленый котенок. Согласись, это немного нечестно.
- Да зачем тебе?
Цай молча буравил родственника взглядом, ожидая правдивой истории, и Сейцу неохотно кивнул:
- Ладно, в ногах правды нет, пойдем в мой кабинет... - недовольно буркнул он, развернувшись и даже не удосужившись взглянуть, последовал ли внук за ним следом.
Цай победно ухмыльнулся и поспешил за широко шагающим мужчиной, надеясь, что повествование затянется надолго...
Увы, длительной задержки не получилось... К сожалению, дед Цая еще недостаточно состарился, чтобы со смаком предаваться воспоминаниям. Тем более что, несмотря на всю теплоту и нежность, когда он все же сентиментально соскальзывал на рассказ об их с Вальесой отношениях, они будили в нем чувство вины и сожаления. Особенно о некоторых моментах, когда, судя с высоты прожитых лет, можно было бы поступить чуточку иначе, не причиняя столько ненужных страданий всем, замешанным в ту давнюю историю. Поэтому его история не слишком сильно отличалась от общеизвестной версии и выглядела подозрительно лаконичной. На дополнительные вопросы тоже отвечал весьма неохотно.
Да и опомнился дед первым:
- Ну вот, теперь ты знаешь все, что тебе следует. Но прежде чем ты отправишься...
- Дедуль, - попробовал поклянчить Цай, как в детстве, - а может, не стоит мне заявляться к юной девушке на ночь глядя? А завтра я прямо с утра отправлюсь, а?
- Знаешь, я, конечно, мог бы тебе напомнить, что ночью-то как раз и следует охранять девичью честь, но ты уже взрослый мальчик, и сам знаешь, что от времени суток наши самцовые инстинкты не зависят, а ты и так уже непозволительно долго задержался. Так что, иди, родной мой, - обманчиво ласково начал дед, - не доводи до бранных слов в напутствие! - резко закончил он, заставив расслабившегося было в удобном кресле внука пулей вылететь вон.
Но когда Цай уже дотронулся до двери, Сейцу окликнул его:
- Постой! На-ка вот, возьми, - протянул дед небольшой кошелек с красивой вышивкой, в которой без труда угадывались очертания грациозной дикой кошки - символа Независимого Клана Котов-оборотней. - Это на непредвиденные расходы, а то я-то знаю, что девушкам много чего надо...
- Да не стоит, дед, - попытался было отказаться Цай, но тот не стал слушать возражения. - Ты только бабушке не говори... Не хочу, чтобы Вальеса подумала, что я таким образом надеюсь откупиться от груза своих грехов, - немного скомкано пояснил он.
- Ладно, не скажу, - пообещал Цай, взвесив кошель. Судя по тяжести, монетки в нем были золотыми.
Правда, робкая надежда на то, что Альена соблазнится щедростью новой родни и позабудет про своего 'неправильного эльфа', подсунутого ей вместо выигранного Джекпота, быстро развеялась, лишь только Цай вспомнил, какими глазами она смотрела на Рыжего.
Как же обидно, что все стало так сложно!
Ну почему он не додумался узнать о ней раньше этого демона! Хотя, если то, что рассказал дед о себе и бабуле - правда, вряд ли бы это сильно улучшило его собственные позиции.
Но все-таки надеяться на чудо было приятнее, чем сразу принять свое поражение...
На душе у Кошака стало муторно... надо убираться из дома. В принципе, он с легкостью мог найти приятный во всех отношениях приют на ночь в городе или в спальном корпусе девушек на территории академии... Только вот почему-то не хотелось больше проводить время лишь бы с кем. А к той, кто ему был дорог, к кому рвались его помыслы и обнажившаяся душа, сейчас путь был заказан, и черной завистью к сопернику желчь разъедала внутренности нелюдя.
Нет, наверное, 'обида на несправедливость' - это неправильное определение. Это чувство, испытываемое им сейчас, было больше похоже на ревность, о которой парень раньше и не знал.
'Не хватало только потерять голову, и уподобиться Рыжему придурку, устраивая из-за этого глупого чувства самому себе абсурдные до смешного ситуации...' - шипел себе под нос Цай, направляясь к матери, тщетно пытаясь успокоиться и взять себя в руки.
Может быть, он все-таки непростительно сглупил, отказавшись от того, что Альена хотела подарить ему первому?
Хотя, этот вариант содержал множество изъянов, которые могли здорово осложнить их взаимоотношения в дальнейшем, но...
'А вдруг, наперекор судьбе, это был мой шанс? - мучительно рассуждал Кошак. - Единственный шанс, и я его так бездарно упустил? А, может быть, еще не поздно?'
От невозможности узнать реальные последствия принятого решения, Цай чувствовал себя на грани сумасшествия.
Теперь-то он слишком хорошо понимал, что именно творилось с Рыжим.
Хотя... сказать честно, что для него, как и для Айвена, Альена притягательнее любой особы женского пола, Цай все-таки не мог. Но и делить ее с кем-то тоже не хотелось. Человечка (а, точнее, ее время) должны были принадлежать только ему!
И сочувствие к приятелю щедро омывалось злорадным удовлетворением, что Айву придется теперь затратить массу усилий для того, чтобы загладить перед Алечкой свои промахи.
Единственное, что чуть-чуть примиряло Цая со всем этим - в любом случае, его персональный Котенок так и останется ему племянницей. Он всегда будет с ней видеться и, может быть, даже участвовать в ее жизни на правах родственника...
Но как же этого теперь стало мало!
***
В покоях матери с Цаем чуть было не приключилась истерика от еле сдерживаемого смеха, когда ситуация со спонсорской помощью возникла вновь, почти один в один повторив две предыдущие. Причем с него так же было взято слово о сохранении секретности от остальных членов Кошачьего семейства. Что и говорить, вливания в его статью расходов на содержание племяшки оказались довольно щедрыми. Правда, мама дала более увесистый и объемный кошелек, чем дед, и ее монеты в отличие от денег Сейцу были серебряными, но по сумме выходило примерно то же самое. А пояснила она свой порыв более прозаично.
- Милый, ты же ведь знаешь о моей маленькой слабости, - кротко улыбнулась Галви. - Пусть девочка заранее почувствует вкус к тому, что ей принадлежит по праву. Я уверена, это ее никоим образом не испортит...