Страница 11 из 141
Таким путем можно было бы, пожалуй, сделать всех крестьян и ремесленников художниками, то есть людьми, которые любят свои занятия ради них самих, совершенствуют их собственными силами и собственной изобретательностью и тем самым культивируют свои интеллектуальные силы, облагораживают свой характер и увеличивают свои наслаждения. Тогда человечество облагораживалось бы теми самыми занятиями, которые теперь, как бы хороши они ни были сами по себе, часто служат средством унизить его. Чем больше человек привык жить в сфере идей и чувств, чем сильнее и тоньше его интеллектуальные и моральные силы, тем более он стремится избрать такое внешнее положение, которое дало бы больше пищи его внутреннему Я, или по крайней мере найти такие стороны в ситуациях, в которые ввергает его судьба. Неизмеримо преимущество в величии и красоте, обретаемое человеком, неизменно стремящимся к тому, чтобы его внутреннее бытие всегда было на первом месте, чтобы оно всегда являло собой первоисточник и конечную цель всей его деятельности, а все телесное, внешнее составляло бы только его оболочку и орудие.
Примером может служить то, как выделяется в истории характер народа, который спокойно занимается земледелием. Труд, который он вкладывает в землю, урожай, которым земля его награждает, привязывают его к земле и к очагу; участие в благословенном труде и совместное пользование добытым соединяют узами любви каждую семью, из которой полностью не исключен даже участвующий в работе вол. Зерно, которое надо сеять и собирать, которое ежегодно возрождается и редко обманывает надежды, делает людей терпеливыми, доверчивыми и бережливыми, получение даров природы, постоянно присутствующее в душе чувство, что хотя рука человека и высевает зерно, но его рост и созревание не зависят от человека, вечная зависимость от прихотей погоды внушает людям то устрашающие, то радостные представления о высших существах, попеременно вызывает в них то страх, то надежду и настраивает их на благодарственную молитву. Живой образ возвышенной простоты, ничем не нарушаемого порядка, мягкости и доброты создает души простые, величавые и кроткие, радостно подчиняющиеся требованиям закона и обычая. Привыкнув всегда создавать и никогда не разрушать, земледелец отличается мирным характером, ему чужды обида и месть; однако он остро чувствует несправедливость и, если на него неожиданно нападают, проявляет неустрашимое мужество в борьбе с нарушителем его мирной жизни.
Необходимым условием всего этого является свобода, без нее даже самое одухотворенное занятие не может оказать благотворного действия. То, что человек не выбрал сам, в чем он ограничен и только руководим, не переходит в его существо, остается для него вечно чужим; он совершает свое дело, основываясь не на человеческой силе, а на механическом умении. Древние народы, особенно греки, считали каждое занятие, требующее преимущественно применения физической силы или направленное на приобретение внешних благ, а не на внутреннее развитие, вредным и унизительным. Поэтому самые гуманные из их философов допускали рабство, чтобы с помощью этого несправедливого, варварского средства, жертвуя одной частью человечества, обеспечить другой его части высшую силу и красоту. Однако разум и опыт легко обнаруживают всю несостоятельность, которая лежит в основе таких взглядов. Каждое занятие может облагородить человека, придать ему определенный, достойный его облик. Все дело в том, как это занятие совершается. И здесь можно вывести следующее общее правило: занятие оказывает благотворное действие, пока оно само и использованная для него энергия полностью наполняют душу; напротив, оно менее благотворно, а часто даже вредно, если внимание направлено на результат, к которому оно ведет, и рассматривается только как средство для достижения этого результата. Ибо все, что само по себе заключает в себе очарование, пробуждает уважение и любовь; то же, что в качестве средства обещает пользу, возбуждает только интерес. Насколько облагораживают человека уважение и любовь, настолько возбужденный интерес угрожает ему опасностью унижения. Но в том случае, если государство берет на себя ту положительную заботу, о которой здесь идет речь, оно может направлять свое внимание только на результаты и устанавливать правила, следование которым в наибольшей мере гарантирует их наиболее полное достижение.
Эта ограниченная точка зрения бывает больше всего вредна в тех случаях, когда истинная цель человека носит полностью моральный или интеллектуальный характер или когда эту цель составляет самый акт, а не его последствия, а последствия бывают связаны с ним только необходимым образом или случайно. Мы имеем в виду научные исследования и религиозные идеи, а также все связи людей друг с другом, и в том числе самый естественный и наиболее важный союз как для отдельного человека, так и для государства — брак.
Союз людей различного пола, основанный именно на половом различии, — пожалуй, это можно считать наиболее правильным определением брака — можно мыслить столь же различным, сколь разнообразны взгляды на половое различие и проистекающие отсюда склонности сердца и цели разума; и в этом проявляется весь нравственный облик человека, и прежде всего сила и характер его чувств. Преследует ли человек в первую очередь внешние цели или предпочитает жить внутренней жизнью? Говорит ли в нем преимущественно рассудок или чувство? Свойственны ли ему горячие чувства и столь же быстрое охлаждение или же постепенное пробуждение чувства и верность? Устанавливает ли он свободные взаимоотношения или тесный союз? Сохраняет ли он в самых близких отношениях большую или меньшую самостоятельность? Эти и множество других факторов определяют различным образом отношения и жизнь супругов. Но как бы все это ни было определено, влияние этих отношений на существо человека и его счастье несомненно; и от того, удалось ли ему обрести или сформировать действительность в соответствии со своей внутренней настроенностью, зависит главным образом, ждет ли его в будущем высшее усовершенствование или полная инертность. Особенно сильно испытывают это влияние наиболее значительные люди, способные к самой нежной и быстрой восприимчивости и к глубокой верности. К ним можно в общем с полным правом отнести скорее женский, чем мужской пол, и поэтому характер женщин больше всего зависит от характера семейных отношений, сложившегося у данного народа. Полностью свободные от внешних занятий, преданные почти исключительно только тем занятиям, которые предоставляют их внутреннюю сущность всецело самой себе, более сильные тем, чем они могут быть, нежели тем, что они могут совершить; проявляющие себя больше в скрытом, нежели в высказанном чувстве; более богато одаренные — благодаря более нежному строению, более выразительному взору, более задушевному голосу — способностью самого непосредственного, лишенного всех внешних приемов выражения; в своем отношении к другим более склонные ждать и воспринимать, нежели идти навстречу; более слабые, но не по своей сущности, а из стремления следовать за восхитившим их величием и силой другого; постоянно стремящиеся, вступив в брачный союз, воспринимать вместе с человеком, с которым они соединены, а воспринятое перерабатывать в себе и переработанное возвращать; более одушевленные мужеством, которое заботливость привносит в любовь, а чувству придает силу, направленную не на то, чтобы сломить сопротивление, а на то, чтобы устоять в терпении, — женщины, в сущности, ближе к идеалу человека, чем мужчины, а если все-таки не лишено основания предположение, что они реже, чем мужчины, этого идеала достигают, то, вероятно, только потому, что всегда труднее взбираться по крутому отвесному склону, нежели обойти его. Как подобное существо, столь восприимчивое, столь единое в своей цельности, для которого, следовательно, ничто не может пройти мимо, не оказав на него влияния, — а каждое влияние затрагивает его существо не частично, а целиком, — как такое существо и его внутренняя жизнь страдает от неблагоприятных внешних условий, вероятно, не требует разъяснений. Между тем сколь бесконечно многое зависит в обществе от развития женского характера. Если верно представление, что каждый вид совершенства находит свое выражение как бы в одном роде существ, то в женском характере заключены все сокровища нравственности.