Страница 2 из 28
— Это наш Кузя, — сказал тот же мальчишка в берете. — Он еще не то может…
— Подумаешь, — небрежно произнес Женька, отворачиваясь от грузовика. — Чего зря стоять? Давайте лучше запускать ракету.
Никакой ракеты у нас не было. Но если Женьке взбредет что-нибудь в голову, то он ни за что не отступится. Настойчивый он человек, ничего не поделаешь!
Вот и сейчас Женька разыскал в кустарнике кусок водосточной трубы, приладил к ней жестяной наконечник, а в основание втиснул большую консервную банку с несколькими карбидными камушками.
Карбид Женька выменял еще на Арбате, отдав за него четырехцветную шариковую ручку.
Когда ракета была готова, Костя сказал:
— Что же, вы ее собираетесь из рук запускать? Как голубя? Эх вы, неучи! Нужна передвижная ракетная установка!
— Подержи, Федя, — сказал Женька, передавая мне ракету. — Я мигом…
Женька убежал куда-то, а мы смотрели на то, как оркестранты выпрыгнули из кузова грузовика и унесли свои инструменты в помещение. Потом снова появились на площадке и смешались с толпой учеников, окружавших Геннадия Максимилиановича.
Геннадий Максимилианович говорил:
— Занятия не прекращаются ни на один день. Завтра уроки начинаются по старому расписанию. Сегодня мы должны сделать все возможное, чтобы занятия начались нормально…
Вернулся Женька, толкая впереди себя металлическую тележку для перевозок тары.
— У продуктового магазина раздобыл, — пояснил он.
— Влетит, Женька!
— Не успеет. Запустим ракету — откачу обратно.
Видя, что его слушают рассеянно, а кое-кто слишком заинтересован происходящим на площадке, Женька нарочито таинственно сказал:
— Наша ракета — совершенно новый вид оружия на карбидно-водяном топливе. Запуск мы произведем в условиях абсолютной секретности.
— Ш-ш-ш! — произнес Гриша и, сделав круглые глаза, приложил палец к губам.
Мы обступили тележку и принялись устанавливать ракету.
Вдруг около нас оказался Кузя-барабанщик.
— Чего это вы тут затеяли? — довольно бесцеремонно спросил он.
— А тебе-то что? — сердито ответил Женька. — Почему вертишься возле запрещенных объектов?
— А вы кто такие, что раскомандовались?
— Послушай, Кузя, — сказал Васька, заслоняя своей могучей фигурой ракету. — Шел бы ты к своим барабанам!
— У нас все секретно! — крикнул Гриша на всю площадку. — У нас абсолютно секретное карбидно-водяное топливо! Даже тележка из продуктового магазина!
Кузя фыркнул и удалился.
Увлеченные делом, мы не сразу заметили подошедшего к нам Уточкина.
— Живо уберите свою игрушку и верните тележку на место, — строго сказал он. — Нашли забаву!
Из-за спины Уточкина выглянула ехидная физиономия Кузи-барабанщика:
— Ну что, съели, секретчики-ракетчики?
Осмелев, Кузя вплотную подошел к тележке и что было сил рванул ее на себя.
Ракета скатилась на асфальт. Из нее посыпались серые карбидные камушки.
— Ай-яй-яй! — воскликнул Уточкин и подобрал карбид. — Плохое развлечение. Есть еще? Нету? Смотрите у меня!
Уточкин аккуратно завернул в бумажку Женькины сокровища и опустил сверток в карман.
— А теперь немедленно увозите тележку, — сказал он и ушел.
— Ах ты, предатель! — воскликнул Женька и двинулся на Кузю.
Но тот проворно отскочил в сторону и задал такого стрекача, что мы только рты поразевали: Кузя несся с быстротой антилопы.
Остановившись у входа в школу, он крикнул нам:
— Дураки!
И скрылся в помещении.
Женька нехотя потащил тележку к продуктовому магазину, а нам велел не спускать глаз со школы: Кузю, мол, надо подстеречь и всыпать ему как следует!
Оставшись на площадке, мы невольно стали присматриваться к тому, что здесь происходило.
Сейчас площадка напоминала муравейник. Непрерывно сюда подвозилось школьное имущество. Дюжие такелажники носили на широких брезентовых ремнях пианино и рояли. Родители таскали столы, шкафы и классные доски, но не обычные, а с красными нотными линеечками.
Ученики музыкальной школы тоже не бездельничали. Они бегали туда-сюда со всяким мелким инвентарем: скамеечками, подставочками, пультами, футлярами, связками книг и нот.
Стекольщик нашего дома дядя Степа установил неподалеку от входа в школу большую металлическую раму на ножках, врытых в землю. К раме он прикрепил застекленный стенд для объявлений. А сейчас прилаживал широкий цинковый козырек, чтобы стенд не заливало дождем.
Поздно вечером площадка опустела. На стене красовалась деревянная рама с черным стеклом, где крупными золотыми буквами было написано:
ДЕТСКАЯ МУЗЫКАЛЬНАЯ ШКОЛА
— Кого вы все высматриваете? — спросил у нас Уточкин, запирая школу. — Поздно уже!
Ждать на самом деле было некого. В школе не осталось ни души.
И когда успел улизнуть Кузя-барабанщик?
ОБЪЯВЛЕНИЕ
В понедельник я встал рано. Отворил окно и, ежась от прохлады, выглянул на улицу. Вижу, ветер гоняет по асфальту желтые листья. Повернул голову к календарю, а там 15 сентября — самая середина месяца.
Делая утреннюю гимнастику, я прислушивался, как мама поет на кухне, и вспоминал события вчерашнего дня.
По дороге в школу я встретил Женьку. Но он ни словом не обмолвился о вчерашнем, будто ничего особенного и не случилось.
После уроков я незаметно улизнул от Женьки и помчался к музыкальной школе — очень уж мне было интересно, что там сейчас происходит.
Чтобы меня случайно не заметили ребята, я подошел к зданию со стороны пустыря. Только ступил за угол — вижу возле одного из окон Костю. Стоит, шею вытянул и не отрываясь смотрит в окно.
Я подкрался сзади:
— Ты чего уставился?
Костя вздрогнул, ничего не ответил и тотчас ушел.
Я тоже заглянул в окно и увидел мальчишку, который играл на контрабасе.
Мне это показалось неинтересным; я стал перебегать от окна к окну и у одного замер, не в силах оторвать глаз.
Я увидел удивительный инструмент. Большой, с изогнутой, словно лебединой, шеей, которая упиралась в резную колонку. Колонку и лебединую шею замыкала золотистая ладья, и все это держалось на небольшой площадке внизу. В общем, это был необыкновенный золотой треугольник, опущенный острием к полу, с одной волнистой стороной и большим количеством медных педалей, таких, как у пианино, только поуже и подлиннее.
Внутри этот треугольник был затянут разноцветными струнами, словно художник взял да заштриховал его, пользуясь различными карандашами.
На этом красивом, большом музыкальном инструменте играла тоненькая девочка с руками-соломинками и длинными гибкими пальцами.
Руки ее скользили вдоль диковинного инструмента с такой легкостью, словно она не играла, а просто поглаживала струны. Девочка быстро и четко передвигала медные педали, то одну, то другую. И делала она это не глядя, как мотоциклист, переключающий скорости.
Для чего они, эти педали?..
Форточка была открыта. До меня доносились звуки инструмента. С каждым движением педали что-то неуловимо менялось, и порой мне казалось, что по ту сторону окна шумит море…
— Подглядываешь? — вдруг послышался голос Женьки.
Я отскочил от окна.
— Поди лучше полюбуйся, какое объявление висит на площадке…
Мы направились туда.
— Смотри, — сказал Женька.
На стенде, установленном вчера дядей Степой, красной тушью по белому ватману было написано:
15 сентября, понедельник
УЧАСТНИКИ ВЫЕЗДНОГО КОНЦЕРТА СОБИРАЮТСЯ НА «ПЛОЩАДКЕ ВСТРЕЧ»
Форма:
МАЛЬЧИКИ — в белых рубашках и темных брюках.
ДЕВОЧКИ — в белых блузках и темных юбках.
Сбор — к 15 ч. 30 м.
Участники хора для спевки должны явиться в 15 ч.
— Видишь, и название придумали: «Площадка встреч»! — сердито сказал Женька. — Ишь, до чего додумались! А мы всем назло будем играть здесь в футбол… Айда за ребятами!