Кардиология

Владимир Анин

КАРДИОЛОГИЯ

В палату вошла медсестра, дородная дама лет сорока с бородавкой на носу, и басом объявила: — Температуру меряем.

Она раздала градусники и вышла, оставив после себя кисловатый запах пота.

Вслед за этим в коридоре послышалось громыхание тележки и звон кастрюль.

Расправившись с невкусным завтраком, Аркадий решил, наконец, позвонить жене. Он достал из тумбочки трубку мобильника, вышел в коридор и набрал ее служебный номер.

— Алле! Ларчик, это я… Ну конечно, из Москвы. Ларчик, ты только не волнуйся. Я тут немножко в больницу попал… Ничего страшного. Ну конечно, правда. Зачем мне тебя обманывать?.. В какую?.. Почему, венерическую? Что ты вечно придумываешь! Таких больниц не бывает… Да… И даже для меня их строить не станут. Вот так… Да, обычная больница… Ну, больница, как больница… Несколько корпусов… допотопных. В общем, я в кардиологии… Нет, Ларчик, здесь лечат сердце… Да, сердце… Что значит, на кого оставлю? Если я протяну ноги, ты — моя единственная наследница, забыла? И вообще, что за бред! Не собираюсь я помирать!.. Ну что ты плачешь? Все будет хорошо… Наверное, несколько дней… Нет, что ты, прилетать не нужно. Тут мама, папа, Катька… Ну, как это, какая? Сестра… И Петька поможет… Мама? Нет, я ей еще не звонил, пугать не хотел… Конечно, придется… Нет, я сам, а то еще распсихуется. Пусть лучше от меня услышит, что я живой и невредимый. Ну, все, Ларчик, целую. Я тебе еще перезвоню. Пока!

Аркадий с тоской огляделся по сторонам. По коридору медленно прохаживались дедушки и бабушки. Ни одной мало-мальски молодой физиономии.

Он набрал номер матери. Конечно же, она сразу разволновалась, а когда узнала, что сын в больнице, да еще и в кардиологическом отделении, ей самой стало плохо с сердцем. Мать заявила, что немедленно выезжает к нему, и сколько сын ни пытался ее отговорить, она была непреклонна.

Не успел Аркадий нажать на отбой, как мобильник разразился пронзительной трелью. Звонил Петр.

— Ну, как ты там, алкаш? — весело спросил он.

— Сам ты алкаш. Я — сердечник.

— Ха-ха! Сердечник! Это по части баб, что ли?

— Ну, и по этой части тоже, — рассмеялся Аркадий.

— То-то! Как здоровье-то?

— Скоро меня обследовать будут, тогда и скажут.

— Да, крепко мы с тобой вчера… Так я к тебе заскочу, ближе к вечеру. У вас там до скольки пускают?

— По-моему, до семи.

— До семи, боюсь, не успею… Слушай, а как насчет завтра, это же у нас суббота будет?

— Суббота.

— Вот и отлично! — воскликнул Петр. — Значит, я к тебе где-нибудь часиков в двенадцать подъеду. Идет?

— Идет.

— Что тебе привезти?

— Да ничего не надо. Сейчас мама приедет, она наверняка притащит кучу всего.

— И все-таки?

— Презервативы, — сострил Аркадий.

— Хорошая идея! — захохотал Петр. — Ну ладно, до завтра.

— Пока.

Аркадий еще раз окинул взглядом коридор с дефилирующими старичками и вернулся к себе в палату.

— Ну что же, голубчик, — сказал врач, осмотрев его и сняв кардиограмму, — на этот раз вам повезло. Однако небольшая аритмия еще отмечается. Так что придется вас тут подержать какое-то время.

— Это сколько примерно?

— Пока трудно сказать. Думаю с недельку, не меньше.

Вскоре приехала мама. Опасения Аркадия полностью оправдались — она тащила огромную сумку, в которой оказались свежие овощи, фрукты, томатный сок, термос со свежеприготовленным бульоном и туесок с паровыми котлетами. Чтобы не расстраивать мать, пришлось все это терпеливо есть. Потом они долго гуляли по территории больницы, сидели на лавочке. Она делилась с ним всеми новостями, жаловалась на Катьку, а еще больше на зятя. Аркадий, который последние несколько лет жил в Екатеринбурге, не баловал родителей своим вниманием, звонил не чаще раза в месяц, а навещал и того реже. Так что у матери накопилось много разговоров к сыну.

— Когда вы к нам с Ларочкой-то приедете?

— Ой, не знаю, мам, — вздохнул Аркадий.

— Почему она никогда в Москву с тобой не ездит?

— Ой, не знаю, мам.

— А когда вы нас внучеком порадуете?

— Ой, не…

— У тебя на все один ответ. Ты мне что-нибудь другое можешь сказать?

— Ой, не знаю, мам.

— Тьфу, окаянный!

— Да ладно, не сердись. — Он сгреб в объятия ее худую фигурку и нежно поцеловал в лоб. — Иди уже, утомилась ведь.

— Ну что ты!

— Мам, — Аркадий укоризненно посмотрел на нее, — поезжай домой. Я же вижу, что ты устала. Со мной все в порядке, честное слово. А после твоего бульона и котлет я чувствую себя абсолютно здоровым.

— Хорошо. Но завтра я приеду. И не вздумай возражать. — Она чмокнула его в небритую щеку. — Пока.

Аркадий улыбнулся и кивнул.

Вечером он долго не мог уснуть. Сосед по палате будто бы назло храпел так громко, что, даже зарывшись под подушку, Аркадий всем телом ощущал вибрацию, распространявшуюся, казалось, по всей больнице. Наконец, он не выдержал и яростно метнул подушкой в соседа. Храп сразу прекратился. Аркадий встал, намереваясь забрать подушку, но сосед уже успел подмять ее под себя. Пришлось вернуться на свое место ни с чем…

— Молодой человек, просыпайтесь, — раздался над ухом нежный голосок.

Аркадий резко открыл глаза и чуть не подскочил от неожиданности. Над ним склонилось миленькое личико в белой шапочке, из-под которой выбивались белокурые кудряшки. Большие серые глаза смотрели на него внимательно, словно изучая. В первое мгновение Аркадий никак не мог сообразить, где он.

Медсестра улыбнулась:

— Ну вот и отлично! А теперь поставьте, пожалуйста, градусник.

Она повернулась к нему спиной и подошла к соседней койке.

— Как вы себя сегодня чувствуете, Иван Кондратьевич?

— Прекрасно, Оленька! — прокряхтел сосед. — Мне даже кто-то вторую подушечку подложил.

— Надо же! — Оленька оглянулась и только сейчас заметила, что у Аркадия нет подушки. — Очень любезно с вашей стороны, молодой человек.

— С вашего позволения, Аркадий, — произнес тот, слегка поклонившись, насколько это возможно сделать лежа.

— Так это вы! — обрадовался Иван Кондратьевич. — Спасибо вам! А вы-то сам как, без подушечки-то?

— Для Аркадия я что-нибудь найду, — успокоила его Оленька и подошла к окну, сквозь которое игриво светило утреннее солнце.

В его лучах халатик Оленьки стал почти прозрачным, и тонкая девичья фигурка казалась практически обнаженной. Аркадий судорожно сглотнул слюну, внезапно наполнившую рот. Иван Кондратьевич перехватил его взгляд, хитро подмигнул и, вытащив из-под одеяла руку, оттопырил большой палец кверху.

— Ну, что же, — проворковала Оленька, — не скучайте. Через пять минут зайду за градусниками.

— Хороша! А? — крякнул Иван Кондратьевич, как только она скрылась за дверью.

— Да, — согласился Аркадий, — симпатичная девушка.

— Эх, кабы мне лет двадцать долой! А лучше — сорок. Ух, я бы тогда…

— А сколько вам лет? — спросил Аркадий, хотя его вовсе не интересовал возраст старика, просто решил поддержать беседу.

— Семьдесят первый пошел.

— Так вы еще молодой.

— Ну, мне и самому так кажется, — признался Иван Кондратьевич, — пока в зеркало не взгляну. Вот тут и понимаешь, что… Да и девки… Знаешь, Аркаша… Можно я тебя так буду называть?

— Пожалуйста.

— Так вот, Аркаша, девки-то, они по-прежнему возбуждают, и трепет испытываешь, и мурашки по телу бегают. Да только этим все и заканчивается… О, идет!

Дверь распахнулась, и в палату вошла Оленька. Аркадий протянул ей градусник, совершенно непроизвольно стиснув так, что медсестре пришлось силой выдернуть его. Она смешно надула губки, изображая возмущение, но тут же вновь расцвела своей открытой улыбкой и даже, как показалось Аркадию, слегка подмигнула ему.

Потом он долго валялся на кровати, вплоть до той минуты, когда позвонил Петр.

— Эй, я что-то не могу тебя найти. Ты в каком корпусе?

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.