Битва при Кадеше

– Я тоже так думаю, – сказал Рамзес. – Как твоя рана?

– Полностью зажила. Этот Сетау – настоящий волшебник.

– Что ты думаешь об этом месте?

– Место мне не нравится. Перед нами открытая местность, но не надо забывать о болотах. С обеих сторон дубовые леса, кустарники, высокая трава, войска слишком разрозненны.

– Дозорные уже не вернутся, – заявил Рамзес. – Они или убиты, или находятся в плену внутри крепости.

– Это будет означать, что Мегиддо завоевана врагом и не намеревается сдаваться.

– Эта крепость является ключом от Южной Сирии, – напомнил Рамзес. – Даже если внутри находятся хетты, мы обязаны завоевать ее.

– Речь идет не об объявлении войны, – рассуждал Аша, – но о возвращении территории, входящей в зону нашего влияния. Следовательно, мы имеем право атаковать в любой момент без предупреждения. С этой точки зрения мы не выходим за рамки обычного подавления восстания, не имеющего ничего общего с противоречиями граничащих друг с другом государств.

– Приказывай готовиться к приступу.

Аша даже не успел натянуть поводья своей лошади. Из густого леса, слева от царя, на отдыхавших египетских воинов на полном скаку налетел отряд конницы. Некоторые несчастные были сражены ударами коротких копий, лошадям перерезали глотки. Некоторым из оставшихся в живых египтян удалось подняться на колесницы и отступить на позиции, где находились пехотинцы, укрывшиеся за своими щитами.

Это неожиданное и безжалостное нападение, казалось, имело успех. Упряжь крепких коней, их остроконечные бороды, платья с бахромой, доходившей до щиколоток, – в нападавших без труда можно было узнать сирийцев.

Рамзес остался удивительно спокойным. Аша забеспокоился.

– Они сейчас сомнут наши ряды!

– Они зря радуются успеху.

Продвижение сирийцев было остановлено. Египетские пехотинцы заставили отступить в сторону лучников, стрельба которых была поразительно точна.

Лев зарычал.

– Нам угрожает другая опасность, – сказал Рамзес. – Именно сейчас решится исход битвы.

Из того же леса выскочили сотни сирийцев, вооруженных топорами с короткими рукоятками. Им нужно было преодолеть совсем небольшое расстояние, чтобы напасть на лучников сзади.

– Вперед, – приказал Рамзес своим лошадям.

Тон хозяина требовал от боевых коней максимум усилий. Лев вскочил. Аша и пятьдесят колесниц последовали за Фараоном.

Рукопашный бой был невиданно жестоким. Дикий зверь когтями разрывал на части тех, кто осмелился атаковать колесницу Рамзеса. Сам он, пуская одну стрелу за другой, пронзал сердца, глотки и лбы нападавших. Кони топтали раненых, подоспевшие на помощь пехотинцы заставили сирийцев обратиться в бегство.

Рамзес обратил внимание на странного воина, бежавшего по направлению к лесу.

– Взять его, – приказал он льву.

Расправившись с двумя последними жертвами, зверь бросился на убегавшего и прижал его к земле. Несмотря на то, что лев пытался сдерживать свою силу, он все же смертельно ранил своего пленника, который упал на землю со страшной раной в спине. Рамзес рассмотрел человека. У него были длинные волосы и неровно подстриженная борода, его длинное, в красную полоску, платье было разодрано в клочья.

– Позовите Сетау, – потребовал Рамзес.

Сражение подходило к концу. Сирийцы все до единого были уничтожены, а египетская армия понесла незначительные потери.

Запыхавшийся Сетау прибежал к Рамзесу.

– Спаси этого человека, – приказал ему властитель. – Он не сириец, а житель пустыни. Он должен объяснить нам свое присутствие в крепости.

Бедуин, обычно занятый отправкой караванов со стороны Синая, – и так далеко от дома… Сетау был заинтригован.

– Твой лев хорошенько над ним поработал.

Лицо раненого было покрыто потом, кровь текла из ноздрей, затылок размозжен. Сетау пощупал пульс и послушал удары сердца, столь слабые, что не оставалось никакого сомнения в том, что житель пустыни умирал.

– Он может говорить? – спросил царь.

– Челюсти сведены судорогой. Но один шанс, возможно, еще есть.

Сетау удалось вложить в рот умирающего обернутую материей деревянную трубочку и влить туда жидкость, приготовленную на основе корневища кипариса.

– Это должно успокоить боль. Если у него крепкое здоровье, он проживет еще несколько часов.

Житель пустыни увидел Фараона. Испуганный, он попытался приподняться, раздавив деревянную трубку зубами. Он задергался, как птица с перебитым крылом, пытающаяся взлететь.

– Спокойней, мой друг, – посоветовал Сетау.

– Я буду за тобой ухаживать.

– Рамзес…

– Это действительно Фараон Египта, который хочет с тобой говорить.

Взгляд бедуина остановился на синей короне Фараона.

– Ты прибыл из Синая? – спросил Рамзес.

– Да, это моя родина…

– Почему ты сражался на стороне сирийцев?

– Золото… Они пообещали мне золото…

– Ты встречал хеттов?

– Они оставили нам план сражения и ушли.

– С тобой были и другие бедуины?

– Они все бежали.

– Ты не встречал еврея по имени Моисей?

– Моисей…

Рамзес описал своего друга.

– Нет, я его не знаю.

– Ты слышал что-нибудь о нем?

– Нет, не думаю…

– Сколько человек внутри крепости?

– Я… я не знаю.

– Не лги.

С неожиданным проворством раненый выхватил свой кинжал, вскочил и попытался убить Фараона. Одним коротким ударом по руке Сетау обезоружил нападавшего.

Усилие бедуина было слишком резким. Лицо его перекосилось от боли, тело выгнулось дугой, и он упал замертво.

– Сирийцы пытались объединиться с бедуинами, – заметил Сетау. – Какая глупость! Никогда эти народы не найдут общего языка.

Сетау вернулся к раненым египетским воинам, уже находившимся под опекой Лотос. Мертвые были завернуты в циновки и погружены на колесницы. Обоз, охраняемый воинами, отправится в Египет, где несчастные пройдут обряд воскрешения.

Рамзес погладил своих лошадей и льва, чье глухое рычание походило на мурлыканье кота. Многие воины собрались вокруг властителя и подняли свое оружие к небу. Таким образом они приветствовали того, кто с ловкостью опытного воина привел их к победе.

Военачальники, поспешив поздравить Рамзеса, еле смогли пробраться к нему.

– Вы заметили отряды сирийцев в соседних лесах?

– Нет, Ваше Величество. Разбивать лагерь?

– Есть занятие поважнее: взять Мегиддо.

Глава 18

Амени провел ночь в своем кабинете. Он хотел сделать часть своей завтрашней работы и таким образом выиграть несколько часов, чтобы заняться делом Серраманна. Когда болела спина, доставляя ему невыносимое страдание, он брал в руки палочку для письма, выточенную из позолоченного дерева в форме колонны, увенчанной лилией – эту чудесную вещь ему подарил Рамзес при назначении на должность своего личного писца – и вскоре силы возвращались к нему.

С юности Амени и Рамзеса связывали невидимые нити. Амени интуитивно чувствовал, когда сыну Сети что-то угрожало. Много раз он видел, что смертельная опасность подстерегала царя и что только магия помогала ему избежать несчастья. Если разрушится эта защитная стена, возведенная божественными силами вокруг Рамзеса, не приведет ли неустрашимость Рамзеса к гибели?

А что, если Серраманна был одним из камней в этой стене? Амени тогда совершил серьезную ошибку, помешав воину охранять Фараона. Обоснованы ли эти угрызения?

Обвинение опиралось на свидетельские показания Ненофар, любовницы Серраманна. Амени приказал привести ее, чтобы допросить более подробно. Если эта девушка солгала, он заставит ее сказать правду.

В семь часов ответственный за расследование – уравновешенный пятидесятилетний мужчина – вошел в кабинет личного писца Рамзеса.

– Ненофар не придет, – объявил он.

– Она отказалась следовать за вами?

– Дома никого не оказалось.

– Она действительно жила в указанном месте?

– По свидетельству соседей – да, но она несколько дней назад уехала.