Страница 10 из 70
Пожелание, высказанное Рамзесом, имело силу приказа. Военачальники откланялись и возвратились в казармы с твердым намерением ускорить приготовления к выходу войск.
– Какие бездарности, – процедил сквозь зубы Амени, откладывая в сторону тонко отточенную тростинку, которую он использовал для письма.
– Ты слишком строг, – заметил Рамзес.
– Посмотри на них: они напуганы, слишком богаты, привыкли к легкой жизни! До настоящего момента они провели больше времени, отдыхая в садах своих поместий, нежели сражаясь на поле брани. Как они поведут себя в бою с хеттами, единственный смысл жизни которых – это война? Твои военачальники уже мертвы или отступают.
– Ты советуешь их заменить?
– Слишком поздно, да и зачем? Все твои воины одинаковы.
– Ты хочешь, чтобы Египет удерживался от всякого военного вмешательства?
– Это была бы смертельная ошибка… нужно действовать, ты прав. Но ситуация ясна как день: наша победа зависит от тебя, тебя одного.
Рамзес принял своего друга Аша поздно ночью. У Фараона и молодого дипломата очень редко случались моменты передышки. Напряжение в столице становилось все более ощутимым.
Стоя рядом, они оба созерцали из окна кабинета Фараона ночное небо, усыпанное тысячами звезд.
– Что нового, Аша?
– Ситуация ясна: с одной стороны – восставшие, с другой – наши крепости. Противники ждут твоего вмешательства.
– Я сгораю от нетерпения, но не имею права рисковать жизнями моих воинов. Неподготовленность, нехватка оружия… Слишком долго мы жили в состоянии иллюзорного мира. Пробуждение слишком резкое, но спасительное.
– Как я хотел бы, чтобы твои слова дошли до богов!
– Ты сомневаешься в их помощи?
– Сможем ли мы победить?
– Те, кто будет сражаться под моим командованием, будут защищать Египет до последнего вздоха. Если хеттам удастся победить, настанет царство тьмы.
– Ты думал о том, что можешь погибнуть?
– Нефертари установит регентство, а если понадобится – она сама будет править.
– Как прекрасна эта ночь… Почему люди думают только о взаимном уничтожении?
– Я мечтал о мирном правлении. Но судьба распорядилась иначе, и я не буду уклоняться от того, что мне предначертано.
– Судьба может быть враждебна по отношению к тебе, Рамзес.
– Ты больше не веришь в меня?
– Наверное, я, как и каждый, просто боюсь.
– Ты напал на след Моисея?
– Нет. Он словно исчез.
– Нет, Аша.
– Почему ты так уверен?
– Потому что ты и не приступал к поискам.
Аша остался невозмутимым.
– Ты отказался послать людей по следу Моисея, – продолжал Рамзес, – потому что не желаешь его ареста и смертельного приговора.
– Но ведь Моисей наш друг, не так ли? Если я верну его в Египет, он будет приговорен к смертной казни.
– Нет, Аша.
– Ты Фараон, но даже ты не можешь преступить закон!
– У меня и нет такого намерения. Моисей сможет свободно жить в Египте, так как правосудие его оправдает.
– Но… Разве он не убил Сари?
– Это была самозащита. Так свидетельствуют очевидцы.
– Фантастическая новость!
– Займись поисками Моисея и найди его.
– Это будет непросто… В ситуации нынешних волнений он, может быть, прячется в недоступном месте.
– Найди его, Аша.
Глава 9
В плохом настроении Серраманна направился в квартал каменщиков. Четверо молодых евреев, прибывших из Центрального Египта, не задумываясь, обвинили Абнера в шантаже и вымогательстве. С его помощью им удалось получить работу, но какой ценой!
Государственная служба предпринимала жалкие попытки расследования. Сари был подозрительной личностью, но обладал достаточным влиянием, Моисей также стеснял следствие. Смерть первого и исчезновение второго были на руку следствию.
Может, была допущена небрежность к важным показаниям? Серраманна, прежде чем снова вторгнуться в жилище Абнера, задавал повсюду множество вопросов.
Жуя хлеб, натертый чесноком, каменщик рассматривал табличку, испещренную цифрами. Увидев Серраманна, он тотчас спрятал табличку в складках одежды.
– Итак, Абнер, ты занят подсчетами?
– Я не виновен!
– Если ты опять возьмешься за старое, то будешь иметь дело со мной.
– Фараон защищает меня!
– Не зарывайся.
Воин взял сладкую луковицу и съел ее.
– У тебя есть что-нибудь выпить?
– Да, в сундуке…
Серраманна открыл крышку.
– Боги мои, вот чем можно отметить прекрасный праздник пьянства! Амфоры вина и пива… У тебя хороший заработок.
– Это… подарки.
– Как прекрасно, когда тебя любят.
– Что ты от меня хочешь? Я ведь дал показания!
– Это сильнее меня, я люблю твое общество.
– Я сказал все, что знал.
– Не верю. Во времена, когда я был пиратом, мне частенько самому приходилось допрашивать пленных. Многие из них забывали место, где спрятали деньги. Но благодаря силе… убеждения, они в конце концов вспоминали.
– У меня нет богатств!
– Меня не интересуют твои деньги.
У Абнера отлегло от сердца, он, казалось, испытал облегчение. Пока Серраманна открывал сосуд с пивом, еврей засунул табличку под циновку.
– Что ты написал там, Абнер?
– Ничего, ничего…
– Спорим, что это суммы, полученные путем вымогательства у твоих еврейских братьев. Прекрасное доказательство для суда!
Ошеломленный каменщик не протестовал.
– Но ведь мы можем договориться, мой друг; я ведь не судья.
– Что… Что ты предлагаешь?
– Меня интересует Моисей, а не ты. Ты его хорошо знаешь?
– Не лучше, чем кто-либо другой…
– Не лги, Абнер. Ты хотел получить его защиту, значит, следил за ним, чтобы знать, что он за человек, как себя вел и каковы были его связи.
– Он проводил все время за работой.
– С кем он встречался?
– С ответственными за строительство, с рабочими, с…
– А после работы?
– Он охотно разговаривал с предводителями еврейской общины.
– О чем они говорили?
– Мы гордый и недоверчивый народ… Иногда мы предпринимаем робкие попытки получения независимости. В глазах восторженного меньшинства Моисей представлялся организатором одной из них. С окончанием строительства Пи-Рамзеса эта безумная идея была быстро забыта.
– Один из рабочих, находящихся под твоим «покровительством», рассказал мне о визите к Моисею любопытного человека. Они долго общались наедине в комнате Моисея.
– Это правда… Никто не знал этого человека. Поговаривали, что он архитектор, прибывший с юга. Он вроде бы должен был давать Моисею какие-то технические советы, но его ни разу не видели на стройке.
– Опиши мне его.
– Примерно лет шестидесяти, высокий, худой, с лицом хищной птицы, выдающимся вперед носом, высокие скулы… очень тонкие губы и твердый подбородок.
– Во что он был одет?
– В обыкновенную тунику… Настоящий архитектор был бы одет получше. Казалось, этот человек старался быть незаметным, он говорил только с Моисеем.
– Еврей?
– Наверняка нет.
– Сколько раз он приезжал в Пи-Рамзес?
– По крайней мере раза два.
– После исчезновения Моисея его кто-нибудь видел?
– Нет.
Страдающий от жажды Серраманна опустошил амфору сладкого пива.
– Надеюсь, ты ничего не скрыл, Абнер. В противном случае мои нервы сдадут, и я выйду из себя.
– Я вам все рассказал об этом человеке!
– Я не требую от тебя стать честным человеком, для этого с твоей стороны потребуется слишком много усилий. Но постарайся по крайней мере, чтобы о тебе больше не было слышно.
– Не хотите ли… забрать с собой несколько амфор, похожих на ту, что вы только что выпили?
Серраманна сжал нос еврея между большим и указательным пальцами.
– А не оторвать ли мне твой нос в наказание?
Боль была такая острая, что Абнер потерял сознание.
Серраманна пожал плечами, вышел из дома и пошел ко дворцу, полностью погруженный в свои мысли.