Симбионты

— Я покажу им. Я объясню, какой прорыв наша пятая серия, и они поймут.

— Ишь ты. Наша пятая серия… — Дед криво ухмыльнулся. — Слушай, давай прямо. Ты давно уже не столько ученый, сколько менеджер. Это хорошо для института, но… Тебя в лабах месяцами не видят, ты забыл, с какого конца в микроскоп глядят! Ну что ты знаешь о пятой?!

— Это бот-универсал. Он может всё! — выпалил Михаил.

— О господи… Друг мой… — Дед устало отвалился на спинку кресла. — Как бы так сказать, чтобы ты понял раз и навсегда…

Он замолчал, глядя в потолок.

— Ты скрывал от меня детали, ты всегда так делал, когда речь шла о твоих личных проектах, — Михаил немного сбавил тон. — И я уважал это. Ученые все суеверны в какой-то степени. Я сам предпочитаю не болтать лишний раз… Но принципиальную схему мы обсуждали. Это прорыв, это чудо! Ты гений! И пускай меня редко видят в лабах, зато ты — ты! — можешь работать. Да у меня вообще другие задачи! Но я все отслеживаю и примерно знаю, как ты продвинулся. И совершенно не понимаю, отчего ты вдруг готов слить пятую серию. Единственный в мире бот-универсал! Подумаешь, запретили! Запретили — потому что думали, будто таких еще нет! А у нас они есть! И если кое-кто увидит готовые образцы, все изменится. Поверь.

— Брось свою рекламу, пятая серия никакое не чудо, просто медицинский бот общего назначения, — скучно процедил Дед. — Ну, довольно хитрая машина, сложная. Тяжелая, крепкая, неприлично дорогая. Поэтому репликатор. Теоретически. А значит, теперь под запретом. Практически. А еще он очень глупо выглядит на картинках. Стрекоза стрекозой. Да тебя засмеют.

— Сам сказал: я менеджер. Я умею говорить на их языке. Тебя они задвинули, а меня послушают. У нас есть уникальный наноробот. Да, к сожалению, он окупится, только если будет самосборщиком, репликатором. Но зато это робот, который реально поднимет Россию с колен! Разве нет?

— У-у… Наноробот… Поднимет Россию… Ты действительно научился говорить на их языке. Брось, Миша.

Провоцируй его, сказал Дед себе, дожимай. Противно, а надо. Пусть вскроется. Даже интересно, какой такой камень у него за пазухой.

— Пустое это. Тема свернута.

— Нет! Не свернута! Конечно, эту тему засекретят к чертовой матери, но какая разница? — Михаил заглянул Деду в глаза, будто заговорщик. — Зато ты сможешь работать дальше.

Ну вот все и сказано, подумал Дед. Раскрылся ты, парень. Очень вовремя, надоел мне этот разговор.

Даже если твоя авантюра удастся, ты ведь сам понимаешь, что создавать медицинского универсала втайне от всей планеты — бессмысленно. Как его применять-то? Работать на перспективу? Ее не будет. Запрет на репликаторов — навечно. Мне на пальцах объяснили, как репликаторы обрушат мироустройство и чем все это кончится. У меня вырвалось одно слово: «идиоты». Идиоты развели руками и мило улыбнулись. Они не доверяют «простым людям» в принципе, а больше всего их пугает собственный народ. Они уже пуп надорвали, превращая русских в жвачных.

А вот ты не идиот, Миша, нет. И не травоядный.

Ты просто болван и каннибал. И только что признался в этом открытым текстом.

— Ага, — лениво бросил Дед. — Тему засекретят вместе со мной. И ты автоматически станешь директором Нанотеха. Спасибо за откровенность, Михаил Борисович, это что-то новенькое, ты обычно втихую все… Давай так. Сядешь в мое кресло — будешь принимать решения. А сейчас прошу меня извинить…

Михаил резко встал из-за стола. И вдруг куда-то пропал чуть наивный, не самый умный, простодушный карьерист. На Деда холодно глянула та акула, которую тот по достоинству ценил и умело использовал. Вполне самостоятельная хищница теперь.

— Ты так убиваешься на работе, — процедила акула, — что я сяду в твое кресло очень скоро. Последил бы за здоровьем. Взял бы отпуск, что ли.

— Спасибо, дружище, ценю твою заботу, — равнодушно отозвался Дед, поднимая трубку телефона.

Михаил быстрым шагом покинул кабинет. Демонстративно хлопнул дверью. Дед покачал головой и нажал на телефоне несколько кнопок.

— Семенов? Это директор. Приказываю. По пятой опытной серии всю документацию и программное обеспечение немедленно уничтожить. Уничтожить необратимо. Повторяю: необратимо. За приказом по лаборатории зайдете ко мне, а сейчас… Выполняйте.

Глава 7

На стеллаже в личной лаборатории Деда стояла модель, самоделка из пластика, крашенная серебрянкой. То ли вертолет, то ли стрекоза, то ли вообще рыба с пропеллером, не разбери-поймешь. Стеллаж едва заметно подрагивал: рядом с ним давился бумагой шредер. Хмурый техник, крепкий мужчина средних лет, бродил медвежьей походкой от стола к столу, присматривая за тем, как лаборатория отдает концы. Все компьютеры были запущены на форматирование и сейчас, еле слышно похрустывая, распыляли на кластеры бесценную инфу. Время от времени техник запихивал в шредер очередную папку. Действовал он настолько методично и механически, с таким непроницаемым лицом, словно находил в своей работе утонченное садистское удовольствие.

В дальнем углу лаборатории сидел, крепко вжавшись в угол вместе со стулом, программист — щуплый человечек почти карикатурной внешности: толстые очки на выдающемся носу и ранняя лысина, обрамленная венчиком кудрявых волос. Он будто прятался — заполз в укромное место и притих там.

Герметичная дверь в «чистую камеру», где стоял дорогущий модульный «нанокомплекс» — слишком тонкий инструмент, чтобы подковать блоху, зато способный выжечь лазером неприличное слово на хвосте сперматозоида, — была распахнута настежь. Управляющий компьютер комплекса, единственный тут не отформатированный, а просто выпотрошенный, уныло рисовал на мониторе запрос: какие будут ваши указания?

Больше никаких.

Программист, видимо, собрался с духом — встал, нервно огляделся, снял очки, протер их полой халата, водрузил обратно на нос, короткими шажками просеменил к технику и сказал:

— Не могу. Я тут больше не нужен. Домой пойду. Звони, если что. Скажи Деду… А-а, что говорить. Скажи, Гуревич домой ушел.

Техник молча кивнул.

Программист хлопнул техника по плечу, для чего ему пришлось высоко поднять руку. Бросил взгляд на стеллаж с моделью вертолета, помотал головой, будто отгоняя наваждение, и резко выдохнул, как поступают дилетанты, прыгая в холодную воду.

Он решительно протянул руку к модели.

— Зачем? — остановил его техник.

У техника оказался глухой спокойный голос, такой же сумрачный, как его внешность. Медведь медведем.

— Ты… Ты не понимаешь? — программист от волнения дал петуха.

— Не нужно, — осадил его техник.

— Но…

— Гош, иди домой, — посоветовал техник неожиданно отеческим тоном. — Утро вечера мудренее.

Что расслышал в этой поговорке Гуревич, неясно. Но он просветлел лицом и быстро юркнул за дверь.

Когда аппаратура дожевала информацию, техник взял с полки модель вертолета. Ласково пристроил ее, как младенца, на сгиб локтя и вышел, не забыв погасить за собой свет.

Лаборатория погрузилась в серый полумрак.

Техник прошел длинным коридором, свернул было к лифтам, но передумал и по лестнице поднялся на два этажа. Здесь размещалась дирекция.

Навстречу торопился Михаил. Техник отвесил короткий поклон, Михаил небрежно кивнул. Они уже почти разошлись, когда Михаил остановился.

— Техник-лаборант Семенов, я не ошибся?

— Он самый.

— Позвольте взглянуть.

Техник протянул модель вертолета, но остановил руку на полпути. Отдавать эту вещь он явно не собирался.

— Это что?

— Так, игрушка. Сделал в нерабочее время.

Техник выдержал секундную паузу и добавил с едва заметным вызовом:

— Выпек на служебном фабере из казенного материала.

Прозвучало это будто «ну-ка, отними».

— Ну чего вы паясничаете, честное слово. — Михаил понимающе улыбнулся. — Как будто вас кто-то упрекает. Милая вещица. Такой… Дружелюбный дизайн. Похоже, это модель нашего репликатора.

— Ну, похоже, — согласился техник.