Страница 110 из 113
— Да, сэр. Спасибо, сэр.
Они оба поспешили сквозь густеющий дым, чтобы догнать отступающих легионеров, и Тави почувствовал, что начал кашлять и стало трудно дышать.
В дымке было еще больше Ворда, они двигались быстро, словно тени — промелькнув лишь на секунду, вновь исчезали.
В смоге раздался жуткий вопль, и другие вторили ему со всех сторон, крики эхом разносились среди зданий и становились странно искаженными отскакивая от окружающего камня.
Они услышали рычание и рев канимов, смешанные с верещанием Ворда, сражавшихся где-то на улицах. Они тоже подверглись атаке, когда спускались собственными маршрутами к гавани.
Запах морской воды, смолы и рыбы, дух всех гаваней, в которых бывал Тави, внезапно донесся до него сквозь едкий запах дыма.
Легионеры выскочили из одной из нескольких улиц к бухте, где в ожидании их стояли корабли.
Сквозь дым от горящего над ними города пробивалось достаточно света, чтобы освещать им путь, даже без ламп, установленных вдоль пирса, и Тави мог слышать, как Маркус и другие центурионы выкрикивают приказы и отсчитывают бойцов для каждого корабля.
— Ко мне, строиться! — Приказал Тави, все еще сжимая в руке меч, и начал организовывать из арьергарда легионеров оборонительное построение, мечи и щиты наготове, копейщики во втором ряду, их блестящие стальные острия ощетинились защитным частоколом.
В его действиях не было спешки. Ворд настиг их из дыма, полдюжины жабоподобных тварей выпрыгнули из теней и сумятицы, только чтобы встретить броню и сталь изготовившегося Легиона.
Как только они заняли позицию, Тави поручил тройке центурионов с жезлами боевое охранение, которое медленно отступало назад на причалы, пока легионеры за стеной щитов поднимались на борт своих судов.
Уже заполненные корабли начали отшвартовываться от пирса, поворачивая из гавани и направляясь по каналу вниз.
У меньших алеранских кораблей проблем возникало не много, но для более крупных судов канимов проход оказался очень узким, и процесс покидания гавани был мучительно медленным.
Так и должно было быть. При неправильном управлении кораблем, можно было затонуть в канале и преградить его каждому позади идущему судну.
Корабли выходили в море поочерёдно, практически соприкасаясь друг с другом, и, хотя двигались с максимально возможной для себя скоростью, прошло более часа, прежде чем последний медленно отчалил от пирса.
Все это время сгущался дым, и пожары становились все ближе.
Тави отметил, что Маркус отсчитывает последнюю тысячу человек на полдюжины кораблей, которые поспешно пришвартовались вдоль линии пирса и сбросили трапы.
Последним кораблем, пришвартованным в конце пирса, был Слайв, и Тави мог видеть Китаи, стоявшую на носу корабля.
Тави постепенно отправлял на борт судна один за другим всех своих людей, пока в медленно отступавшей по каменному пирсу шеренге не остались он, Маркус и с полдюжины легионеров. В этот момент из дыма возникли шестеро жабоподобных Вордов, которые, однако, не спешили атаковать, наученные горьким опытом предыдущих столкновений со щитами легиона.
Всего сорок ярдов оставалось пройти последнему из легионеров до корабля, и можно будет отходить от пирса. Потом двадцать. Затем десять
В пяти ярдах от трапа Слайва что-то вцепилось Тави в ногу железной хваткой и стащило его с пристани в холодную воду гавани. Он окунулся в абсолютную, леденящую темноту, и броня камнем потянула его ко дну.
Ворд, схвативший его за ногу, не отпускал. Вскоре Тави почувствовал, как огромная конечность обхватила его за талию.
Затем что-то сжало его руку в локте, клыки вонзились в кожу над стальным наручем на предплечье, разрывая бицепс, и Ворд жестоко встряхнул его.
Тави сдержал стон и продолжил борьбу. Длинный меч бесполезен в ближнем бою, так что он вытащил кинжал и попытался пронзить им противника, но неудачно, чувствуя, как плохо нацеленное острие всего лишь скользнуло по бронированной коже Ворда.
Со всех сторон окружённый водной стихией, он напрасно пытался использовать магию земли — единственную вещь, которая могла помочь ему вырваться из хватки Ворда, осознавая всю тщетность своих усилий.
Он отчетливо ощутил, как ломается кость руки, когда Ворд с ужасной силой кинулся на него в темноте и продолжал тянуть, отрывая руку от тела, боль нарастала, бесценные пузырьки воздуха вырывались изо рта и скользили вверх по лицу.
А затем он почувствовал, как ноги врезались в заледеневший ил на дне бухты.
Порожденная фуриями сила растеклась по телу, и он перехватил кинжал ртом, зажав зубами лезвие, чтобы можно было действовать неповрежденной рукой.
Рывок выбил ему плечо из сустава, но он потянулся разумом к стали кинжала, и боль превратилась в часть фоновой информации, как, например, температура воды или тот факт, что он голоден.
Он вцепился в бронированную конечность Ворда и, скрестив ноги ножницами, крутанул бедрами, чувствуя, как ударяет спиной о грунт, когда противник забился.
Он сцепил ноги вокруг, предположительно, торса Ворда, сжал целую руку в крепчайшем захвате, который он только мог вообразить, и выгнул свое тело, сдавливая бедрами изо всех сил.
Несколько секунд ничего не происходило, а потом что-то сломалось с жутким треском, и хватка Ворда разжалась.
Тави продолжал тянуть и дергать до тех пор, пока Ворд не разорвался, потом оттолкнул от себя в пространство все еще дергающиеся куски.
Его пальцы метнулись к застежкам на броне. Тави застегивал и расстегивал их тысячи раз, и теперь это была операция, которую он мог выполнять практически во сне — правда, используя обе руки.
И когда кожаные ремешки не намокли и не разбухли.
И когда пальцы не онемели от ледяной воды.
И когда он не был на полпути к панике, с горящими легкими и яркими разноцветными звездами, танцующими перед глазами.
Он продолжал бороться со шнуровкой, и, наконец, ему удалось выскользнуть из доспехов.
Когда его сломанная рука и плечо высвободились, только неослабевающая концентрация на магии металла не позволила боли скрутить его в клубок агонии и тем самым окончательно решить его судьбу.
Он освободился от своих тяжелых поножей, сорвав пряжки, со всем остатком сил оттолкнулся от дна и поплыл в направлении, где, казалось, была поверхность.
Давление на легкие и уши было чудовищным, ему просто необходим был воздух, и легкие сжались, готовясь вздохнуть, не важно, был ли он еще под водой или нет, кинжал выпал изо рта, и огонь, полыхнувший в его плече и руке, был сверхъестественно мучительным…
Рядом с ним кто-то нырнул, затем его потянули за воротник, вытаскивая из воды, как только голова оказалась на поверхности, он поперхнулся водой на первом полувздохе.
Китаи вытащила его по плечи из воды с неожиданной силой, ее паника и ярость бередили его чувства.
— Алеранец! — Кричала она. — Чала!
Он сплюнул воду и поперхнулся влажным, тяжелым вздохом, едва способный скоординировано шевелить конечностями.
Что-то рассекло воду недалеко от них, что-то темное, большое и быстрое. Акула или еще один Ворд.
— Уходим! — Выдохнул Тави. — Уходим, уходим!
Китаи поплыла, таща его за тунику, а Тави просто старался держать голову над водой.
До Слайва было пятьдесят футов, и примерно столько же до пирса, который был окупирован Вордом.
Сквозь боль в плече, груди и руке, Тави только начал снова воспринимать происходящее, он поглядел вверх, чтобы увидеть корпус Слайва, уже отплывшего от пирса и возвышающегося над ним.
Кричали люди, и в воду упала веревка.
Китаи ухватилась за нее одной рукой, несколько раз обмотала ее вокруг предплечья и крикнула что-то.
Когда она поднималась из воды и тянула Тави за тунику, казалось, словно весь его вес сконцентрировался на разбитом плече.
Тави вскрикнул от боли и совершенно неосознанно дернулся, что сопровождалось звуком рвущейся ткани и коротким падением в воду.
Он стал барахтаться, чтобы выплыть на поверхность, когда что-то промелькнувшее под водой задело его ноги.